Чтение 23–й страницы книги ~Тютюнин против ЦРУ~

- Сказала, что хорошо.

- Ну почему, почему дома все ведут себя по-человечески, а как только попадают в Россию... - Джонсон, не договорив, тяжело вздохнул.

- Здесь другая обстановка, сэр, - пожав плечами, ответил Смит. - Другая страна, другие обычаи.

- Но вы находитесь в посольстве, то есть на территории Соединенных Штатов.

- Что толку? - обреченно произнес Смит. - Воздух-то здесь русский.

- Русский воздух, Берк! Русский! Только можно было хотя бы дверь прикрыть, а не демонстрировать свои возможности половине посольского персонала! Что теперь будут говорить о ЦРУ сотрудники МИДа?

- Что мы здесь самые крутые...

На другой день была суббота. С утра прошел небольшой дождик, однако затем тучи разошлись, и выглянуло солнце.

Сергей и Леха встретились на умытом дворе, решив начать свои дела пораньше. Сегодня им предстояло посетить шоу Палыча на Речном вокзале, а вечером собрать урожай алюминиевых банок на стадионе, где ожидался престижный матч команд четвертой лиги.

Правда, часть урожая следовало отдать Сайду за тухлую колбаску для Палыча, но и это была выгодная комбинация, поскольку половину долга удалось покрыть комплектами противогазов.

Едва Сергей и Леха вышли со двора, как за ними, словно тень, проследовала Гадючиха. Полночи она занималась собственным нелегальным пунктом связи, а потому идти на дежурство ей не хотелось.

Хотелось просто денег, да и начало бизнесу было положено - трое хитрых вьетнамцем пообещали ей устойчивый поток клиентов.

Правда, они потребовали показать аппаратуру, которой располагала Живолупова, и ей пришлось продемонстрировать им американский спутниковый телефон.

Когда вьетнамцы поняли, что это за штука и какие она сулит выгоды, они с ходу предложили старушке сто тысяч долларов. Деньги были хорошие, однако Живолупова опасалась, что за такой фокус американские товарищи ее запросто ликвидируют. Поэтому она отказалась и от ста тысяч, и от трехсот.

Разгоряченные вьетнамцы хотели уже сами ликвидировать Живолупову и даром забрать чудо-телефон, но пенсионерка остудила их несколькими запрещенными приемами, которым обучилась еще в далеком тридцать девятом, на стажировке у немецких товарищей.

Когда вьетнамцы поняли, с кем имеют дело, они поклялись работать честно.

"Ладно уж, - решила Живолупова. - Поработаю до обеда, а там видно будет". И поплелась на автобусную остановку.

Тютюнин и Окуркин ее не заметили, однако перед посадкой в салон Гадючиха сгорбилась больше обычного и, напялив рыжий парик, проскочила на заднюю площадку.

Леха и Сергей всю дорогу увлеченно разговаривали, однако доставать из авоськи аудиопушку Живолупова не решилась. Подходить ближе тоже было опасно, поскольку в последнее время "объекты" вели себя чересчур загадочно.

На одной из остановок в автобус набились школьники и загомонили, как воробьи на навозе. Гадючихе пришлось забиться в угол, чтобы неспокойные дети не оттоптали ей носы стреляющих ботинок.

Понять, куда идти, чтобы попасть на шоу, не составляло особого труда, поскольку половина выходившей из метро публики устремлялась к подземному переходу, чтобы форсировать забитый машинами проспект.

Уже в парке перед Речным вокзалом вовсю торговали горячими пирожками и кусочками завонявшей колбасы, чтобы, как выразился один из продавцов, "поддержать маэстро".

Дальше продавались воздушные шарики и флажки с многозначительным призывом "Стань как верблюд!", а уже на площадке у причалов размещались палатки, торговавшие верблюжьими одеялами.

- Неплохо развернулись, - заметил Окуркин, который сразу купил себе флажок, повинуясь массовому порыву.

- Неплохо, - согласился Сергей. - Если бы знать, что Палыча в народном хозяйстве применять можно, мы бы его тоже приспособили.

- Так, может, того? Переманим обратно?

- Переманим? - Сергей невесело усмехнулся. - Ты посмотри, ряды стульев поставили, билетные кассы организовали, торговые точки, сцена. Думаешь, это Палыч сам себе сделал? Нет, Леха, тут уже такие деньги крутятся, что нам с тобой за них ухи отвернут в одну секунду.

Чтобы поспеть к очередному сеансу, Сергею и Лехе пришлось поторопиться и отстоять небольшую очередь в кассу. За билет брали по десять рублей с носа, однако это не казалось дорогим удовольствием, учитывая, что на специальных площадках располагались бригады телевизионщиков из разных стран.

Возле небольшой лесенки, которая вела на сцену и за кулисы, стояли двое ребят с бритыми затылками. Они контролировали проход за сцену газетчиков, которые собирались, чтобы взять интервью у модного артиста.

- Давай к Палычу пробьемся, - неожиданно предложил. Окуркин.

- Зачем?

- А просто так. Мы же ему не чужие люди.

- Там охрана - нас не пустят.

- Так я же говорю, люди мы ему не чужие. Скажем, родственники, из деревни приехали.

- Ну давай, - пожал плечами Сергей. Он был уверен, что ничего не выйдет и тогда можно будет вернуться на свои места.

Окуркин взял инициативу на себя и, смело подойдя к охранникам, сказал:

- Мужики, дозвольте к Палычу пройти повидаться. Мы родственники его, из деревни приехали всего на один день.

Охранники переглянулись, безмолвно решая, кому идти. Затем оба выразительно посмотрели на Окуркина, надеясь, что он передумает, но Леха был не таков.

- Парни, дядька рад будет видеть нас. А в другой раз мы уже не приедем. В деревне ведь как - сенокос, жатва, путина. То да се. Потом еще выпас и опорос... Анамнясь...

- Чего? - спросил один из бритых.

- Я говорю анамнясь, эвона, - повторил Окуркин, исчерпав весь свой запас деревенских слов.

- Ладно, - сказал один из охранников. - Сейчас пойду спрошу. Как фамилии ваши?

- Тютюнин и Окуркин.

Пока он ходил, Леха и Сергей глазели по сторонам, удивляясь, как все хорошо организовано. Рассевшейся на стульях публике разносили чипсы и мороженое, а невдалеке для порядка дежурила милицейская машина. И еще "скорая помощь", в основном для одиноких дам, которых подводили эмоции.

Нахмуренные газетчики настороженно посматривали на двух выскочек, предполагая в них законспирированных коллег.

Наконец появился охранник.

- Можете проходить, родственники. Господин Палыч примет вас.

- Большое спасибо! - поблагодарил Леха и полез на лесенку. В очереди газетчиков неожиданно забилась журналистка. Она стала кричать, что призовет всех к ответу и вообще стоит здесь с восьми утра.

- Задрябни, худая, - негромко приказал самый мордастый охранник, и журналистка сразу прекратила истерику. А потом и совсем задрябла.

В закулисном пространстве, куда попали Леха и Сергей, горели слабые светильники и все вокруг было выстлано синим и зеленым бархатом.

Гул толпы сюда почти не проникал, и хотелось просто сесть на пол и просидеть так до самого вечера.

Где-то негромко играло пианино и твердый голос командовал:

- Раз, два, три, четыре! Поворот! И еще - раз, два, три, четыре!

Музыка стихла.

- Уже хорошо, Палыч. Уже значительно лучше. Только, пожалуйста, на счет "три" делайте все резче.

Окуркин отвел в сторону тяжелую портьеру, и они с Лехой вышли на залитую ярким светом площадку с зеркальными стенами и вымощенным кедровой доской полом.

- Палыч! - позвал Леха, обращаясь к мускулистому танцовщику.

Сергей хотел одернуть друга, дескать, не к тому обращаешься, однако Окуркин не ошибся.

- Ребята! - обрадовался Палыч и сразу превратился в прежнего старика со спутанной бородой и сухими листьями в волосах.

- Родственники? - спросила сидевшая за роялем сухая дама академического вида.

- Анамнясь, - кивнул Леха.

- Тогда я пойду покурю, - сказала дама и, поднявшись с вертящегося стула, вышла за кулисы.

- Ну как ты тут? - спросил Окуркин

- Работаю, - продолжая счастливо улыбаться, ответил Палыч. - Колбаски много. Все меня любят.

- Домой не собираешься? - осторожно поинтересовался Сергей.

- Домой? Зачем? Мне здесь хорошо. Много колбаски. А дома колбаски нет.

Палыч вздохнул, улыбка сошла с его лица.

- Ну ладно, не горюй. - Леха похлопал его по плечу. - А здесь ты, значит, тренируешься?

- Да. Оттачиваю мастерство.

- А кто эта баба?

- Мой балетмейстер.

- Ну что, поговорили?! - громко спросила балетмейстер, выпрыгивая из-за портьеры. - Вы извините, нам работать надо. Через десять минут спектакль... Если хотите, можете постоять у стеночки - поприсутствовать.

- Хорошо, спасибо, - согласились Сергей и Леха и скромно пристроились у зеркала. Дама вернулась за рояль, сказала:

- И-и, раз!

Палыч быстро прогнал всю вступительную программу, а когда превратился в настоящий верблюжий хрен, Сергей с Лехой даже вздрогнули. Но на этом все не закончилось - Палыч не просто шлепнулся на пол, а стал ходить, да притоптывать, да еще выделывать много разных фокусов.

На последней фигуре он закричал "кукареку" и снова сделался мускулистым танцовщиком.

Пораженные увиденным, Сергей и Леха быстро распрощались и, выскочив на сцену, спустились в зал. Здесь, на разогретых летним солнцем стульях они немного пришли в себя и стали обмениваться мнениями.

- Ну как тебе? - спросил Сергей.

- Непривычно как-то... но талант у него есть.

- Талант есть, - согласился Тютюнин.

- А еще я знаешь чего подумал - зря мы с тобой из последней командировки не привезли парочку этих зеленых ушастых мавров. Мы бы их тоже в какой-нибудь цирк устроили...

- Сказал тоже - из командировки, - усмехнулся Сергей. - А мавры сюда не пошли бы. Мы же с ними из разных миров.

- А как же Палыч? Он ведь как-то здесь примостился?

- Палыч - другое дело. Он тухлую колбасу ест, оттого у него и свойства необычные. Хочешь быть таким же, ешь эту дрянь. - Сергей кивнул на стоявший в отдалении фургон Мифояновского мясокомбината, из которого рабочие с марлевыми повязками на лице выгружали привезенную продукцию.

- Нет, мне такое кушать не дано, - покачал головой Леха.

- Значит, не будет у тебя мавров зеленых и своего цирка, - подвел итог Тютюнин. В этот момент заиграла музыка, и на сцене появился Палыч.

Разомлевший от жары народ радостно забил в ладоши, а сидевшие под зонтиками телевизионщики зажужжали разными хитрыми приборчиками.

И снова, теперь уже из зрительного зала, Сергей и Леха, позабыв про все на свете, просмотрели всю программу от начала и до конца.

Когда же Палыч закричал финальное "кукареку", вскочивший со своего места нетрезвый гражданин громко заорал:

- Елочка, зажгись! Зажгись, туды твою в качель!

Подбежавшие охранники растолкали возбужденных теток и, схватив нарушителя порядка, потащили за фургоны - бить.

- Ладно, давай отчаливать, а то у метро толкучка будет, - сказал Леха, и Сергей с ним согласился.

Уже проходя по парку, они слышали аплодисменты и громкие выкрики, а навстречу, от метро спешили новые волны зрителей, пожелавших прикоснуться к прекрасному.

Сергея дернул за локоть какой-то прощелыга и, улыбаясь частично оставшимися зубами, предложил:

- Предлагаю новейший диск! Верблюжий секс посреди пустыни! Эксклюзивные съемки!

- Нет, не нужно, - отмахнулся Сергей.

- А новый альбом Баскова возьмете? Эксклюзивные песенки!

Опасаясь дорожных пробок, агенты Джонсон и Смит прибыли в аэропорт на целый час раньше и стояли на открытой террасе, слушая гул взлетающих аэробусов.

Чуть в стороне, не слишком далеко от них, курили двое русских контрразведчиков.

Одного из них Джонсон видел впервые. Второй был ему знаком, и они кивнули друг другу.

- Вчера "объекты" посещали шоу, - обронил Смит, глядя на взлетное поле.

- Да, я знаю.

- И общались с самим феноменом - Палычем.

- Это лишь подтверждает ранние сообщения Зи-Зи. "Объекты" и Палыч связаны в одну группу - это понятно. Однако неизвестно, какова ее организация и что за цели.

Сзади в Джонсона кто-то ткнулся, они со Смитом повернулись.

Перед ними стоял абориген здешних мест, в пиджаке поверх грязной линялой майки и в трико с оттянутыми коленками.

- Господа, не выручите ли рубликом? - Субъект протянул грязную руку и, склонив голову набок, слезно добавил: - Верите ли, на билет до Антверпена не хватает... В дороге воры обчистили, а вообще-то я миллионер.

- Ну хорошо, извольте, - откликнулся Джонсон и протянул страждущему десять рублей.

- Премного вам благодарен, - ответил тот и поклонился. - Как наберу сдачи, непременно верну девять рубликов обратно.

- Не стоит.

Попрошайка ушел. Посмотрев ему вслед, Смит усмехнулся и произнес:

- Как же изобретательны в России эти мелкие вымогатели! Они не изображают голодных, а уверяют, что не могут улететь в Антверпен...

- Привычка русских выглядеть значительнее. Сейчас он насобирает денег, напьется и до самого отхода в пьяное беспамятство будет считать себя миллионером из Голландии.

Так они простояли еще около получаса, развлекаясь деловой и праздной болтовней.

Объявили посадку на рейс до Антверпена, и к дальней площадке с лайнером голландской авиакомпании "Марихуана-Эйрлайнз" подкатил приземистый автобус.

- Эй, Берк! - оживился Джонсон. - Смотрите, это же тот парень - попрошайка!

Смит пригляделся и действительно среди поднимавшейся на борт публики узнал человека, просившего у них рубль на билет.

- Да, сэр, это действительно он.

- Он. И знаешь, что из этого следует?

- Что?

- Что мы с тобой не правы.

- Внимание! На самой длинной полосе совершил посадку восьмиэтажный "Боинг-700047", выполнявший рейс Америка-Россия! - объявила дикторша.

- Нам пора, - сказал Джонсон, одергивая пиджак. - Техасец летит во втором этаже и, значит, появится довольно скоро...

- Я не видел его фотографии. Как он выглядит?

- Ты узнаешь его сразу, даже если никогда прежде с ним не встречался.

Встречавшие ждали недолго, поскольку таможенный пост располагался прямо в гиганте-аэробусе, в салоне третьего класса.

Избежав рукавного транспортера, Техасец появился прямо на летном поле, а за ним на небольшой тележке катил багаж чернокожий носильщик.

Как Джонсон и ожидал, Техасец был в широкополой шляпе, ковбойских сапогах и при двух револьверах.

Во рту он держал одну из тех тонких сигареток, которыми травят клопов в мексиканских деревенских гостиницах.

- Да, босс. Его ни с кем невозможно спутать, - глухо произнес Смит, заранее предчувствуя все проблемы, которые им теперь предстоит решать ежедневно.

Техасец тоже узнал агентов, неприятно их этим удивив.

- Привет, ребята! - произнес он, не вынимая изо рта вонючей сигаретки. - Значит, это и есть страна "ком-ми"? - спросил он, осматриваясь.