read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



- Нормально, салага, - улыбаюсь.
- Ты это, садж... Ты не дрейфь... Мы это... - он мнется, не зная, что такого хорошего сказать человеку, которого уже нет, - Ты классный чувак, садж, - наконец, рожает он, - Ребята тебя уважали. У тебя потерь было меньше всех и к людям ты, как человек. Я бабу твою видел. Зацепило ее. Сильно. В Марв ее отправили. Чуваки говорили - обгорела, как головешка. Жалко. Классная телка...
Я не слушаю больше. Чернота накатывает изнутри. Не дает дышать. В глазах жжет. Кровь грозит выплеснуть через стиснутые до боли кулаки. Не видно не зги - тараканы прозрачные мельтешат перед глазами.
- Придурок ты и есть, Гот, - плюется Крамер. - Придурком и сдохнешь...
Больше я ничего не слышу. Чернота, клубясь, затапливает мозг. "Гребаная Империя! Гребая бойня! Гребаная жизнь! Гребаные латино! Гребаный Император, мать его, козла кривоногого" - бормочу, как во сне. И ослепительная боль смывает мысли. Я снова - комок нервов, опущенных в кислоту. Угорь на раскаленной сковороде. Кусок кокса в глубинах домны. Еще! Больше огня! Жарь, сука! Давай! Расплавь меня! Еще!
... Я открываю глаза. Вечереет. Саднит лицо. Костяшки кулаков сбиты до крови. Грязный чехол на бронежилете располосован, сквозь прорехи проглядывают полоски металокерама. Вокруг вжимаются в палубу остатки взвода. Лихорадочно нащупываю во внутреннем кармане стим. На месте ли? Пуская слюни от ужаса, вонзаю толстую иглу прямо через рукав. Мир обретает краски. Тупо сижу, раскачиваясь, как китайский болванчик. Оглядываюсь в поисках взводного. Нет его нигде. Капеллан, пригибаясь, трусит к нам. Укрывается от снайперского огня за покосившимся рекламным щитом.
- Помолимся, дети мои, - басит, вытаскивая крест поверх брони.
- Хрен тебе, святоша! - зло думаю я.
Боль крутит мои суставы. Выдавливает глаза из орбит. До хруста сводит мышцы живота. Раскаленные капли падают с меня на палубу и поджигают высохшую живую изгородь. Я выдыхаю пламя как маленький зеленый дракончик и рисую в воздухе узоры раскаленным добела пальцем. Я смеюсь в голос и капеллан удивленно смотрит на меня, продолжая размеренно читать.
- ...Да приидет Царствие Твое; Да будет воля Твоя и на земле, как на небе... - плывет над припорошенными пылью касками.

-6-

У нас новый взводный. Второй по счету после Краева. Нудный ротный старшина из инженерного батальона. Бывший, конечно. Что-то там у него с ревизией не срослось. Сидим, лежим, стоим рядком вдоль улицы. Единственное требование конвоя - не менять места в строю. Пинаем балду. Уже и обед миновал, а атаки все нет. Начинаю думать, что обойдется на сегодня. А жаль. Я определенно начал сдвигаться с катушек - человеком я себя чувствую только тогда, когда засыпаю и оказываюсь в нестрашном мультике, где можно вволю порезвиться.
Сегодня что-то расшалились беспилотники. И бесшумные "Пираньи", и стремительные грохочущие "Орланы", и увешанные ракетами "Грачи", все они мельтешат в высокой голубизне крохотными серебристыми мальками, резвясь, иногда опускаются к самым крышам, глуша нас грохотом и вновь кувыркаются в высоту, рисуя замысловатые послания инверсионными следами. Впереди и левее нас часто и основательно бухает. Высокие дымные грибы растут из-за крыш. Догадываюсь, что где-то прижали и теперь выбивают большую группу партизан. Ниточки ракетных следов время от времени поднимаются к небу и очередной малек сплевывает в ответ чем-нибудь гремучим, и тогда палуба под ногами подбрасывает наши задницы, а с соседнего дома с грязным облупившимся фасадом дождем сыплются стекла.
Отделение пехотинцев сопровождает пеструю группу. В центре ее возвышается улыбчивая штабная крыса-полуполковник из отдела по связям с общественностью. Холеная морда его цветет в обаятельной дежурной улыбке, идеально подстриженная ниточка усов, короткий образцовый ежик на голове, он как заправский экскурсовод показывает руками туда-сюда, и сопровождающие его пестро одетые гражданские послушно крутят головами. Журналисты. Кому-то еще интересно смотреть батальные репортажи с переднего края, сидя в безопасном уюте домашнего кресла и взахлеб тыкать пальцем в голокуб - "Смотри, смотри - этого убили. И еще одного! Смотри, как ракета пошла! Налей мне еще пива!".
Стрелки из отделения охраны окружили группу со всех сторон. По двое впереди и сзади, по трое с флангов. Настороженно оглядывают окна через прицелы. Внимательно смотрят на нас - сброд без брони и оружия, в бронежилетах, испрещенных пятнами заплат.
- Взвод, смирно! - подает команду взводный, когда полковник проходит мимо. Увлеченный, он не удостаивает нас внимания.
- Дамы и господа, - он сверяется со своим электронным планшетом, - Вот в этом здании еще два дня назад находился штаб партизанского отряда "Красные муравьи". Вот тут и тут находились пулеметные точки. "Котята" - такие маленькие самоходные мины, пробрались прямо на их совещание и уничтожили всех, кто там находился. А через полчаса морская пехота - третий батальон второго полка, внезапной атакой с двух направлений окружил и уничтожил потерявших управление партизан. Как видите, здание почти не пострадало. Имперская армия не производит разрушений больше, чем это необходимо.
Он говорит, и сам себе верит. Рассказал бы я тебе, крыса, сколько разрушений производит Имперская армия, да ты все равно не поверишь, говнюк. Этих данных нет в твоих коммюнике.
- Подполковник, а сколько партизан было уничтожено в результате атаки? - спрашивает упитанный мужчина с круглым загорелым лицом.
Секундная заминка - гид сверяется с базой данных, недолго соображает, как дипломатичнее ответить - сказать, что уничтожено много и поголовно - нельзя, сказать, что отряд был небольшой и почти без боеприпасов - еще хуже, получается, морская пехота убивает безоружных. Это не согласовывается со стратегией завоевания симпатий. Свист с небес заканчивается грохотом взрыва. Снова дрожит палуба и сыплются сверху стеклянные дождинки. На мгновенье улыбка подполковника становится резиновой, он быстрым взглядом оценивает расстояние до зоны огня. Тревожно охают дамы. Подполковник вновь берет себя в руки.
- Все в порядке, дамы и господа. Наша авиация производит точечные удары. Ситуация под контролем. Отвечая на ваш вопрос, сэр, - до двух взводов живой силы было уничтожено. Число сложивших оружие и взятых в плен сейчас уточняется, - улыбаясь, говорит он.
Группа деловито семенит дальше. Чуть позади ее топают нагруженные аппаратурой операторы, осветители, прочая техническая братия.
- А кто эти солдаты, подполковник? Почему они без оружия? - показывает на нас пальчиком особо въедливая особа, которая не без оснований полагает, что их водят за нос и, как всегда, вешают на уши лапшу.
И тут же все взгляды устремляются вслед за наманикюренным пальцем.
- Это? - крыса морщит лоб в раздумье. Кричит: - Бойцы, из какого вы подразделения?
- Третий взвод роты "Альфа". Третий дисциплинарный батальон, сэр! - вытянувшись, кричит взводный.
- А, это штрафники. Преступники, - машет рукой полуполковник, - Прошу вас, пойдемте дальше, господа, у нас мало времени.
- Нет, подождите, подполковник! - не сдается дамочка, - Вы должны нам рассказать про дисциплинарные батальоны. Неужели в армии столько преступников? За какие преступления сюда отправляют?
Из группы технарей уже тянут шеи, внимательно вслушиваясь в происходящее. Берут ретивую журналистку на карандаш. Больше ты по передовой шляться не будешь, милочка. Писать тебе сплетни о сексуальных похождениях колониальных управляющих. СБ чутко держит руку на пульсе. Подполковник нервно смотрит назад, на соглядатаев. Пытается выкрутиться.
- Мисс Горн, это не уголовные преступления. Дисциплинарный батальон призван исправлять нарушения воинской дисциплины. Это не преступники в привычном понимании этого слова. К сожалению, задачи, выполняемые этим подразделением, специфичны и не подлежат оглашению. Все вы предупреждены о границах доступной информации. Прошу вас, впереди нас ждет осмотр позиций морской пехоты.
И "операторы" напирают сзади, ненавязчиво подталкивая вперед своих подопечных. Женские лица, как видения из потусторонней жизни. Отголоски волшебных запахов наполняют рты слюной. Неужто это все по-настоящему?
- Господин подполковник. Я бы хотела взять интервью у этого солдата, - раздается рядом со мной.
Высокая брюнетка в брючном костюме останавливается возле меня.
- Мне очень жаль, мисс... э-э-э... Каховски, но у нас мало времени.
- Ничего, я вполне могу пропустить часть программы, - отвечает брюнетка спокойно, - Карл, готовь аппаратуру.
- Мисс, самостоятельные передвижения по зоне боевых действий запрещены. К тому же я не смогу гарантировать вашу безопасность, - мямлит сопровождающий.
- Ничего, я подожду вас тут, - не сдается журналистка, - Вон тот часовой вполне справится с нашей защитой. К тому же - разве не вы уверяли нас, что здесь абсолютно безопасно?
- Подполковник, нам обещали показать передовую, - требовательно произносит кто-то из толпы.
- Действительно, офицер. Мы не можем вечно выдумывать подробности. Покажите нам войну! - поднимаются новые голоса.
- Мисс Каховски, мы вернемся через двадцать минут. Ожидайте нас тут, - крыса отряжает одного из пехотинцев для охраны строптивой. Солдат отделяется от своих и занимает позицию у стены. Оглядывает улицу в обе стороны.
- Итак, дамы и господа, впереди вы видите воронки. Это следы от разрывов мин. Теперь вы видите, что нам противостоит прекрасно вооруженный и жестокий противник, а вовсе не те беззащитные дети, что часто изображаются на вражеских карикатурах... - голос гида постепенно удаляется.
Из группы технарей на нас внимательно пялятся неприметные личности. Наконец, исчезают и они.
Бриджит Каховски спокойно разглядывает меня. Оператор за ее спиной устанавливает треногу с аппаратурой. Подбрасывает в воздух передвижные голокамеры. Крохотные жучки повисают, мягко жужжа.
- Вряд ли я смогу рассказать вам что-то интересное, мисс Каховски. А если и смогу, вы все равно не сможете это использовать, - говорю я, чувствуя себя чудом природы - на нас, не скрываясь, таращится весь взвод, не исключая конвоира.
- Будьте добры, - обращается Бриджит к конвоиру, - Господин подполковник из штаба группировки разрешил взять интервью у этого солдата. Не могли бы вы отвести остальных солдат немного дальше? Нам нужно пообщаться наедине.
Конвойный кивает, даже не ухватив сути вопроса. Оглядываясь, бойцы плетутся к соседнему дому.
- Карл, ты тоже постой в сторонке.
- Ясно, Бри.
Запах ее духов будит внутри забытые ощущения.
- Знаете, Бриджит, вы по-прежнему здорово пахнете, - говорю зачем-то.
- Вижу, вы меня узнали. Как вас зовут?
- Ивен Трюдо, мисс Каховски. Третий взвод роты "Альфа" третьего...
- Это лишнее, - останавливает она, - Достаточно имени.
- Глупо звучит, но я рад, что вы сумели выбраться из лагеря, Бриджит.
- Это было что-то ужасное, - признается она, - Нас лапали все, кому не лень. Кормили раз в день какой-то баландой. По малейшему поводу били прикладами и ногами. Спали на земле. Я пробыла там целую неделю. Потом едва уговорила дознавателя связаться с пресс-центром группировки. Тогда нас вытащили. Мне кажется, что я пробыла там целый год.
- Война - жестокая штука, мисс. Вовсе не то увлекательное приключение, как вы пишете, - говорю, чтобы что-то сказать.
- Как странно. Мне даже не хочется вас убить, Ивен, - говорит женщина отстраненно.
- Так бывает, Бриджит, - заверяю я, - К тому же смерть тут - не наказание.
- Представляю себе, - говорит она.
- Не мелите ерунды, Бриджит, - она удивленно смотрит на меня, - Вы не можете этого представлять.
- Вы так думаете?
- Уверен. Зачем вы решили поболтать со мной? Эти типы из Безопасности вам теперь из пресс-центра высунуться не дадут.
- Плевать. Все равно нам тут лапшу на уши вешают. Настоящая война где-то там. Какая разница, откуда врать?
- Вам так хочется написать правду, Бриджит?
- Иногда, - тихо говорит она.
- Думаете, кому-то в миру интересна эта кровавая грязь?
Она пожимает плечами.
- Надеюсь.
- И вы полагаете, что ваш материал пропустят? Не смешите меня, мисс. Зачем вы тут? Хотите отомстить?
- Откуда мне знать, - досадливо отвечает она. - Все так перепуталось. За что вас сюда?
- Убийство офицера, - говорю. И после паузы: - По неосторожности.
- Надеюсь, вы убили того, о ком я думаю, - тихо говорит она.
- Именно так, мисс.
- Есть в мире справедливость...
- Да бросьте вы. Нет ее, и не было никогда. А та, что есть, всегда за чей-то счет.
- Все равно я рада.
- А я рад, что вы остались живы, Бриджит, - говорю совершенно искренне.
Она смотрит на меня, задумчиво прикусив нижнюю губу. Изменилась. Сменила прическу. Кажется, чуть похудела. Похорошела. А может, просто для меня любая женщина теперь - богиня. Штрафники-женщины содержатся отдельно от нас. Я придумываю детали, которые толком не успел рассмотреть тогда, в темноте. Говорю почти неосознанно.
- Вы очень красивы, Бриджит. Нет-нет, это не домогательство. Часовой пристрелит меня, если я к вам просто прикоснусь. Просто там вы были похожи на сексапильную сучку. Сейчас - нет. Завидую вашему мужу.
- У меня нет, мужа, Ивен.
- Хотите, я вам действительно расскажу чего-нибудь? Просто для интереса?
- А что, давайте, - оживляется она, - Карл, включай!
- Не буду вам плести про мужество и беспримерный героизм. Этого добра вам та штабная крыса с три короба насыплет. Просто расскажу про маленький случай. Наблюдал его с неделю тому.
- Хорошо, Ивен. Продолжайте.
- Мы вот так же сидели, атаки ждали, - начинаю я, и ожившая картина вновь прокручивается перед глазами, словно голофильм плохого качества.
... Мы сидим за уложенными в ряд мешками с песком. Беспилотники поджигают дома на другой стороне площади. Через наши головы проносятся гудящие железяки от танковой группы в конце улицы. Пехота из соседних с нами зданий лупит куда-то из окон. Ответного огня нет. Просто "мошки" кого-то там обнаружили, вот и перестраховывается народ. Крыши домов полыхают, как факелы. Куски стен разлетаются брызгами. Мрак сплошной. И все это рядом, метров с полсотни от нас. Видно все, как на ладони. И вдруг среди этого ада - красная пожарная машина. И за ней еще одна. Взрывы продолжаются, а пожарные высыпают, раскатывают свои шланги, выгружают роботов - и начинают тушить. Я глазам своим не верю. Какой-то бранд-майор надтреснутым голосом подгоняет своих подчиненных. Они заливают пеной огонь. Бросают цилиндры газовых бомб. Иней оседает на стенах. Беспилотник делает новый заход, снова скидывает зажигалки. Фосфор так и брызжет дымными струями. Кто-то кричит, даже через выстрелы слышно. Пожарные выносят раненого. Кладут рядом с машиной. Бранд-майор снова гонит их в огонь. Они опять бегут в трещащее по швам здание. Танковый компьютер определяет пожарного робота, как недружественный объект. Разваливает его на запчасти. Пожарные переходят на другой этаж и тушат огонь вручную, поливая пеной из брансбойдтов. Настоящие бойцы. Бронзовые яйца. Кого-то сбивают из пулемета - я ясно вижу фонтанчики от пуль на стене и сразу после этого - крики. Раненого выносят к машине. Огонь усиливается. Пожарные стоят у машины, беспомощно глядя на то, как их город превращают в груду горящего щебня. Брандт-майор хватает тяжелый наконечник и с матами бросается в огонь. По одному, его экипажи присоединяются к нему. Беспилотник превращает пожарную машину в расплавленные брызги. Пожарные переключают и тянут рукава к оставшейся. Обвешиваются ранцевыми пеногенераторами и вслед за последним роботом устремляются в атаку. Вторая машина превращается в шар огня. Муравьи в серебристых робах работают ручными пеногенераторами, почти в упор отбиваясь белыми хлопьями от ревущего огня. Беспилотник скидывает еще серию зажигалок. Крыша проваливается в вихре искр. Истошный вопль. Танки обрушивают верхний этаж. Пехота, соревнуясь, бьет по окнам. Пожарные, пригибаясь, отступают из погибающего дома. Волокут раненых товарищей. Грудятся поодаль, опустив тела на землю. Пытаются оказать первую помощь. Брандт-майор выходит последним. Останавливается у входа и упрямо льет пену в дым. Его силой волокут прочь. Он вырывается. Пена кончается. Двое оттаскивают его в сторону. Он с маху бросает опустевший короб на землю. Яростно потрясает кулаками. Кажется, он рыдает, посылая проклятия. Пехота прекращает стрельбу. Беспилотники переносят огонь на другой дом.
- ... такая вот история, мисс, - заканчиваю я.
Бриджит потрясенно молчит.
- Неужели так бывает? - наконец, спрашивает она.
- Еще как, - заверяю я.
- Вот это репортаж, - говорит она с расширенными глазами.
- Черта с два вы это дадите, - усмехаюсь я.
- Кто знает, - задумчиво говорит Бриджит Каховски.
Когда крыса-полуполковник ведет назад свое стадо, она подходит ко мне совсем близко. Протягивает руку. Я торопливо вытираю грязную потную ладонь о штанину и осторожно пожимаю изящную узкую ладонь.
- Удачи вам, Ивен Трюдо, - говорит она, заглядывая мне в глаза.
Я молча киваю. Живые мертвецы у стены, сглатывая, провожают взглядами ее высокую фигуру с прямой спиной. Цокая каблуками, она присоединяется к разноцветному рою. Откуда-то знаю, что она оглянется перед тем, как повернуть за угол.

-7-

Сегодня я вижу, как ходит в атаку краса и гордость - тяжелая пехота. Мы почти на окраине, в удали теперь упражняются все, кому не лень. Наивные. Как будто мало городов еще осталось.
Тусклые фигуры - настоящие ходячие танки, движутся с удивительной грацией. Их вес уменьшают портативные гравигенераторы. Они тащат на себе безоткатные орудия, тяжелые пулеметы и скорострельные гранатометы. Головы их похожи на уродливые угловатые наросты из-за обилия аппаратуры. Ячеистая броня легко держит очередь из пехотного пулемета. Оружие на сложных станках, кажется, растет прямо из их тел. Массивные оболочки с бледными червяками, впаянными в набитое оборудованием нутро. Они с ходу разворачиваются в боевые порядки и вмиг уносятся куда-то в дым. Поднимается немыслимая пальба. Избиение младенцев. Ничего из ручного оружия неспособно причинить вред этим псевдоживым монстрам, в которых железа больше, чем живой плоти. Через полчаса монстры возвращаются, лишь слегка подкопченные. Грузятся на свои открытые транспортеры с многоцелевыми спаренными скорострелками. Смотрим на них, как на исчадия ада. Не дай бог нарваться на такого в рукопашной. Правда, сейчас мне на этих уродов начхать.
Мутная пелена который день подряд колышется перед глазами. Живу по инерции. Какие-то лица - знакомые и не очень, возникают из памяти и исчезают вновь. О чем-то спрашивают. Смотрят вопросительно. Ждут ответа. С удивленным выражением растворяются, чтобы уступить место другим. Молчу, стиснув зубы. Мне нельзя отвечать. Почему-то я твердо знаю это. Я сижу с глупой улыбкой и бросаю камушки, стараясь попасть в жерло разбитого уличного утилизатора. Иногда мне это удается. Я делаю вид, что всецело поглощен этим занятием. Нет ничего важнее на свете. Я прислушиваюсь, но никак не разберу, о чем говорят со мной существа без шей. Я снова улыбаюсь, делая вид, что меня это не касается. Скорее бы активировали "паука" в моем загривке. Я жажду снова стать сильным и непобедимым. Хочу в мир, где нет проблем. Хочу быть всемогущим и напрямую общаться с богом через переговорник. Бог меня ценит. Очередное лицо улыбается мне обугленным ртом. Кровь сочится из растрескавшихся черных губ. Я даже не могу разобрать - мужчина это или женщина. Я уважительно прищелкиваю языком, наблюдая, как лицо пытается что-то сказать, преодолевая жуткую боль. Мое прищелкивание окружающие воспринимают как выражение удовлетворения - камушек гремит в черном зеве. В яблочко. Извиняясь, пожимаю плечами. Нельзя мне с тобой говорить, брат. Нельзя, чтобы взводный заметил, как я с катушек слетел. Мне уже нечего бояться, смерти нет, жизни нет, боли нет. Ничего нет. Но я хочу собой остаться. Тем, кто я сейчас. Понимаешь, братан? Пока, дружище, держи хвост пистолетом. О, какая встреча! Я вас знаю, милочка? Неужели? Ах, какая досада. Говорите громче. Я вас не понимаю, милая. Кричите на ухо. Громче. Да что за черт! Что ж вы все такие тупые! Слышь, братан, чего она сказала? Что? Громче! Камушек звякает, не долетев до цели. С тобой все нормально, Трюдо? Кто это говорит? Неужто я вас слышу? Взводный? Здесь, сэр! Все в норме, сэр! Или мне показалось? А, братан? Помнишь, как мы гудели в Марве? Трюдо, брось придуриваться! Есть, сэр! Это я дурачусь. Точно, братан? Тут неподалеку есть заводишко. Хрен его знает, что там производят. Уверен, партизан там - как грязи. Завод бомбить не станут. Значит, нас отправят. Скорее бы. Хочу в настоящий мир, не в это дымное говно! Хочу дышать полной грудью. Мне тут воздуха не хватает и рука болит под повязкой. А еще я ноги вчера сбил. Хочу бежать быстрее всех! Трюдо, мать твою, заткнись! Есть, сэр! Подмигиваю улыбающемуся лицу. Знаешь, каково это - лететь, не касаясь земли?
Адская боль. Хочу туда, где боли не бывает. Призраки исчезают. Глупые, боятся боли. Это совсем не страшно. Хотите попробовать? Вводная? Или мне показалось? Нет, точно вводная. Меня трясут за плечо. Вскакиваю и мчусь, не разбирая дороги. Уже скоро. Потерпи, братан. И ожидаемое просветление опускается на меня.
Гранат в этот раз нам не дают. Зарядов к подствольнику тоже. Там нельзя ничего взрывать. Опасно. Завод необходимо сохранить. Это еще более увлекательная игра, чем предыдущие. Дымовая завеса затягивает палубу - чьи-то взводы оружия стараются вовсю. Прыгаем, как резиновые зайцы. Играем в чехарду, прячась в дыму. Бог подсказывает нам дорогу через наушник. Веселая пальба вокруг. Треск как в новый год на пляже в Коста де Сауипе. Новый год - это здорово. Я люблю праздники. Я вбегу в эту дверь первым и бог похвалит меня. Кто-то старается опередить меня. И еще. Сколько вокруг желающих быть первым - уму непостижимо! Неужели они не понимают - бог любит только меня одного?
Солнечные зайчики брызжут в дыму. Одна за одной резиновые игрушки нелепо подпрыгивают и катятся по земле. Я бегу навстречу ярким лучам. Я стреляю в упор. Это так прикольно - зверьки с человеческими лицами разлетаются брызгами. Я первый! Остальные - не в счет. Я бегу по темному коридору, пахнущему кровью, порохом и горячим железом. Мне нужно наверх. Я должен удержать позицию. Господь поддерживает меня. Меня никто не способен догнать. Я буду жить вечно. Я меняю магазин за магазином. Пули мои живут самостоятельной жизнью. Я выпускаю их не целясь. Рои встречных насекомых мне не помеха. Я выплевываю горячие куски свинца. Я радостно смеюсь, купаясь в радужных волнах. Ноздри трепещут от запаха свежей крови. Так пахну я - кровь сочится из меня через простреленный бронежилет. Палуба качается, словно спина морского животного на вдохе. Я снова стреляю по упрямым черным фигуркам, что лезут из всех щелей. Я до вас доберусь. Никто не способен бегать быстрее, чем я. Они стреляют в меня. Пули звонко барабанят по моему нарисованному телу. Я бессмертен! Мне никогда не было так легко! Я делаю шаг и воздух передо мной становится упругим, словно пружина в магазине. Дружественные цели протискиваются мимо меня в радужную пленку. Волны расходятся от того места, где они пробили невидимую преграду. Яркие точки разрывают ее поверхность. Тонкими лучами тянутся в черную глубину. В ответ тоже тянутся лучики - много-много лучиков, радужная пленка не выдерживает тысяч булавочных уколов и лопается сияющими голубыми брызгами. Я вижу, как пули буравят воздух. Даже лежа я пытаюсь стрелять, и у меня почти получается. Но потом винтовка становится похожей на бревно и выскальзывает из моих ослабевших рук. И бог подстегивает меня, он приказывает, нет - он просит - держать позицию. И тело мое из последних сил в экстазе повинуется невидимому голосу. Я достаю лопатку. Ползу вперед по скользкой железной палубе. Ползти легко. Кровь, как смазка, позволяет мне скользить неслышно и стремительно, как жуку-водомерке. А потом смазка кончается и я замираю, как пришпиленный. И начинаю выскальзывать из цветного сна.
Нет. Не хочу. Я не хочу просыпаться! Я сопротивляюсь, как могу. Я раскрываю глаза как можно шире, стремясь сделать тускнеющие краски как можно более яркими. Я открываю рот и пытаюсь крикнуть грозно, чтобы бог услышал меня. Но лишь невнятный клекот вырывается из меня. Я роняю голову. Железо пола кислое и соленое на вкус. Тысячи лиц уговаривают закрыть меня глаза. Я хочу стиснуть зубы. Лица просят не делать этого. Я вбираю в себя воздух. Лица недовольно хмурятся. Воздух совсем не содержит кислорода. Я не могу им дышать. Так нечестно! Лица согласно кивают. Я не хочу назад! Лица становятся виноватыми. Прячут глаза. Собираются в хоровод. Их танец превращается в сверкающую воронку. Сухой вихрь подхватывает меня.
Свет. Много света. Я ввинчиваюсь в прохладную воду. Я рассекаю ее мощным телом. Я разгоняю волны по сторонам. Я в своей стихии. Вода - это жизнь. Жизнь - это... Жизнь, это все, что вокруг. Я растекаюсь струящейся рекой. Я извиваюсь по волшебной стране. Берега ее наполнены людьми, которых я когда-то убил. Я знаю их всех поименно. Они опускают в меня руки. Играют с камушками на моем дне. Они ждут и зовут меня. Они не испытывают ко мне ненависти. Я их брат, навеки. Мне больше не нужно притворяться. Тут не бывает боли и страха. Эта волшебная страна, она манит меня своим голубым безоблачным небом, своими шелестящими рощами, где нет змей и хищников. Меня тянет к ней, я тут родился, я останусь тут навсегда, ностальгия по несуществующей родине подхватывает меня желтым листком и кружит над землей.
Моя крошка Мари совсем дитя. Я качаю ее на коленях. Она весело визжит, отбиваясь от щекотки. Мама подает мне блюдо с исходящими паром пирожками. Отец вытирает замасленные руки. Я прижимаюсь щекой к прохладному животу Шармилы, ее пальчики нежно теребят волосы на моем затылке. Я целую ее колени. Она грустно улыбается в ответ. Ника подает мне блюдо с неземной пищей. Бриджит размазывает тушь по заплаканному лицу. Император - маленький несчастный старичок, виновато пожимает плечами. Гус, Крамер, Гот, Бауэр, Паркер, Мышь, Нгава - все они становятся в очередь, стремясь пожать мою руку. За ними еще лица. Тысячи лиц. Тысячи рук. Тысячи слов.
Я отталкиваю ногой чемодан с миллионами ненужных вопросов. Слова кружатся в воздухе, уносимые ветром. Я отдаюсь течению. Я отрываюсь от земли и устремляюсь домой. Это в невообразимой дали кто-то сжалился и добил мое опустевшее тело.

Конец

Благодарности:

Эта книга создавалась при активной поддержке многих людей. Алексей Дорохов из далекой Тасмании и его жена Наташа высказали огромное количество ценных замечаний и пожеланий, проделав трудную и неблагодарную работу - вычитывание новых глав по мере их написания. Писатель Андрей Земляной поддержал меня в момент когда, казалось, писать дальше не было сил. Моя супруга Нина, моя любимая длиннолапая кошка, которую я безбожно использовал в роли подопытного кролика, просматривала сырые куски. Своей жаждой видеть мир будущего светлым, Наталия Ольхова, хороший друг и прекрасный журналист, будила во мне вдохновение. Множество других замечательных людей присылали мне письма и пожелания, поддерживая меня во время работы.
Спасибо им всем. От души.


































Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 [ 23 ]
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.