Чтение 23–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

– Да, все так… Но разве для сэра Ричарда это что-то значит?

– На что намекаешь, Мартин?

Он сказал с той же кривой усмешкой:

– Меня с детства учили слушаться старших. Сперва старших по возрасту, потом – по званиям. А сейчас, страшно подумать, мы смеем противоречить самому Его Величеству!

Он выглядел потрясенным, настоящий слуга царю – отец солдатам, у которого впервые в жизни потрясение не от удара булавой по голове, а какое-то иное, непонятное.

– Если бы дети слушались родителей, – сказал я с некоторой тоской, – обезьяна не слезла бы с дерева. В смысле Адам и Ева не стали бы рвать недозрелые яблоки. И что тогда было бы?

По его лицу и мордам солдат понял, что никому из них в голову такое не приходило, так что, сам того не желая, привел такой сокрушительный довод в пользу заслуг Сатаны, до которого сам Сатана не додумается.

– Ладно, – сказал я с раздражением, – мы должны делать то, что делать нужно. Господь нас не осудит, он милостив.

Мартин хмыкнул.

– Похоже, сэр Ричард, у вас с Господом какие-то особые отношения. Полагаете, что другим нельзя, вам можно….

Я нахмурился.

– Мартин, вы зря пытаетесь постичь своим практичным умом воина наши жидомасонские тайны. Я, к примеру, всегда держу слово, данное человеку, и не всегда – Господу. Это и понятно, Господь добр, видит все наши заблуждения и способен прощать, как мудрый родитель неразумное дитяте. Или дитятю. А вот человек – существо злобное и мстительное, с ним нужно держать ухо востро, палец в рот не класть, спиной не поворачиваться.

Мартин пытливо посмотрел на меня.

– Сэр Ричард, надеюсь, вас не оскорбит мое предложение…

Он запнулся, я насторожился, посмотрел ему в лицо, огляделся, слишком уж Мартин не похож на себя, всегда решительного и напористого.

– Что случилось?

– Сэр Ричард, я хочу поставить и у ваших дверей пару своих людей.

Я не стал спрашивать, уж не перестал ли он мне доверять или еще что подобное, Мартин не из таких людей, еще раз посмотрел по сторонам.

– Что-то чуете?

– Да, – ответил он невесело. – Ничего не хочу сказать о Его Величестве, но в его окружении есть и дурные люди. Я бы не хотел, чтобы в замке, который под моей охраной, происходили нехорошие вещи. Сил у меня немного, но где могу…

Я прервал:

– Мартин, благодарю за заботу и… не отказываюсь. Ты прав, я в самом деле предпочел бы у моих дверей пару надежных парней, которые не позволят вломиться в мои покои пьяным забиякам. Инциденты лучше предотвращать, ты глубоко прав, чем потом наказывать виновных. Однако, Мартин, ты сам сказал, что у тебя людей горстка. Герцог увел с собой слишком многих… У меня же у порога спит Пес. Я не позволяю ему даже рычать на людей, его и так боятся, но это я так, по секрету. На самом деле, если дело будет серьезное, он пустит в ход клыки. Так что еще раз спасибо, но используй своих людей иначе. Лучше охраняй покои Дженифер, Даниэллы, герцогини, поставь охрану у входа к Вегецию и Жофру… Можешь снять даже людей с башен и ворот, никто не посмеет напасть на замок, в котором гостит король…

Он удивился:

– Охранять Вегеция? Жофра?

Я ответил с усмешкой:

– От соблазнов.

Он посерьезнел, всмотрелся в мое лицо.

– Их уже пытались?

– Не знаю, – ответил я честно. – Но странно было бы, если бы оба не прибежали поклониться великому чародею, которого боготворят с детства. А он… кто знает, как захочет их использовать. Лучше их удержать в рамках лояльности прежним господам.

Мы подошли к дверям моих покоев, я повернул ручку и открыл дверь. Мартин, с бесстрастным лицом взглянув на роскошь, вошел вслед за мной. Я видел, как быстро и цепко он осматривается, а Пес поднялся, лениво потянулся, посмотрел на меня и скачками подбежал к одной колонне и сел перед ней, не отрывая взгляда. Мартин что-то говорил, но Пес повернул голову, посмотрел на меня, затем снова уставился на колонну.

Сердце мое застучало чаще, а седалищный нерв пустил по всем нервам мощным разряд, который передернул меня с головы до ног, а какие-то органы заставил в аварийном порядке вырабатывать тонны адреналина…

– Дорогой Мартин, – заговорил я, – вы зря сомневаетесь в достоинствах этого меча… Я купил его, сознаюсь, не очень дорого, однако это очень хороший меч, уверяю вас…

Мартин вытаращил глаза, но я продолжал говорить, улыбался ему, и он пошел со мной, слушая, не понимая и начиная настороженно зыркать в стороны, но в покоях абсолютная тишина, начал посматривать на меня с непониманием, однако ладонь медленно опустилась на рукоять меча, я заговорил еще веселее, напористее, словно во что бы то ни стало старался продать залежалый товар:

– Вы не поверите, я рубил этим мечом даже доспехи, изготовленные гномами!.. Вот посмотрите, всего пара вмятин на лезвии, но их можно как-то и заточить…

Объясняя, я вытащил меч, мы уже приблизились к колонне, возле которой сидит Пес и смотрит на меня сердито, обиженный невниманием, Мартин посмотрел на меня и, делая очередной шаг, ступил чуть в сторону. Мы уже почти миновали колонну, и тут я как можно стремительнее развернулся, стараясь успеть, лезвие со свистом прорезало воздух и врезалось в колонну.

На миг я ощутил, что отточенная сталь в самом деле врезалась в дерево. Раздался стон, колонна заколыхалась, опала, словно сосулька превратилась в воду, на пол повалился крупный человек с длинным кинжалом в руке. Грудь рассечена, как горное плато ущельем, я увидел брызжущее кровью сердце. Другой бы уже умер от болевого шока, но этот хрипит, дергается, пытается бороться, края раны дернулись, как подол медузы, попытались сблизиться, сомкнуться.

Пес изготовился для прыжка и замер. Я упер острие меча в дряблое горло, где в бешеном темпе прыгает к подбородку и обратно мощный кадык.

– И не мечтай. Передавай привет Асмодею!

Мартин ошеломленно вскрикнул:

– Это же Корнуэл, правая рука Рено де Три!..

– Считаешь, нужно сразу к Везельвулу?

Я нажал на рукоять меча. Мартин проговорил с трудом:

– Но почему колдун… с кинжалом?

– Уже не колдун, – заверил я. – Да и Рено де Три, как погляжу, не такой уж и великий.

Я нажал на рукоять, острие меча, пронзив горло, почти отделило голову. Колдун прожег меня ненавидящим взглядом, однако из рассеченной трахеи с шумом хлещет красный воздух, из перерубленных артерий тугой струей бьет кровь, глаза потускнели и застыли, а тело пару раз дернулось и вытянулось.

Я вытер лезвие меча об одежду колдуна, Мартин неверяще смотрел, как я аккуратно вложил меч в ножны.

– Господи!.. А я собирался ставить охрану снаружи!

– Во всяком случае, – ответил я, – ты не ошибся в главном.

Он еще раз посмотрел на кинжал в руке убитого, перевел взгляд на меня.

– Не понимаю… почему не колдовством? Во всяком случае, нам повезло, что я оказался здесь. В моем слове пока еще никто не усомнился, и если я расскажу все как было, никто не посмеет вас в чем-то обвинить.

– Надеюсь, – пробормотал я. – Вижу, ночка тоже будет еще та… Но, знаешь ли, а надо ли рассказывать?

Он внимательно посмотрел на меня.

– Вы что-то придумали?

– Нет, но тот, кто послал этого гада, не станет поднимать шума. Пусть у нас идет обычная жизнь: пиры, танцы, лямурные игры, а под ковром привычная борьба спецслужб и засекреченных структур.

Он минуту смотрел на меня, вдруг зябко передернул плечами.

– Привычная? Ох, сэр Ричард… я даже боюсь заглянуть в те адские бездны, из которых вы пришли!

Не слуги, а двое доверенных воинов Мартина убрали труп, неумело замыли кровавое пятно. Я запер за ними дверь, Пес собрался уже было лечь у порога, но посмотрел на меня, вздохнул. Несмотря на то что он не просто пес, а Пес, в чем-то все же пес. Поспать любит, как любой зверь. Это только кровожадный человек спит треть суток, все нормальные звери спят две трети, а то и три четверти, даже львы спят сутки напролет, просыпаясь только для короткой охоты и обеда.

– Ты угадал, – сообщил я ему. – Но все равно спи. Здесь, на пороге. Охраняй, никого не впускай. А я малость пройдусь, что-то неладно в Датском королевстве…

Мартин сметлив, сразу обратил внимание, что колдуну проще бы воздействовать на меня магией, однако зачем-то явился с кинжалом. Но не стану же объяснять направо и налево, что я восприимчив только к магии своего мира: слушал, развесив уши, всяких там экспертов, аналитиков и организаторов предвыборных кампаний. Здесь же колдуны еще днем попытались если не поставить меня под контроль, это с любым непросто, то хотя бы как-то воздействовать. Получился пшик, вот и попытались воспользоваться проверенной комбинацией из колдовства и кинжала. Неплохая связка, надо признаться, но, к счастью, первым предупредил Пес, а потом я и сам увидел термозрением фигуру человека в якобы плотной колонне. Да и комнату свою уже достаточно хорошо знаю, ну не было там колонны, не настолько уж я упился.

Я щелкнул пальцами, взглядом отмерив расстояние в два метра. Вспыхнул багровый свет, красный демон появился строго на отмеренном расстоянии.

– Ну что, парень, – сказал я, – давай все-таки работать?

Демон все так же тупо смотрит перед собой, только едва заметно колышется вверх-вниз. То ли так дышит, то ли мускулы борются с гравитацией, но всегда вот эта поза, всегда полное безразличие к этому миру, словно и не видит вовсе. Возможно, и не видит, а откликается только на зашифрованные сигналы или на кодовые. Все, что мне удалось, это переподчинить, но и тогда, теперь понимаю, вовсе не благодаря моей удивительной догадливости, а просто структура моего мозга более близка к тем, кто создавал вот такое.

Пес пару мгновений изучал демона придирчивым взором, но угрозы не ощутил, опустил голову на лапы и, устав дожидаться моего ухода, захрапел. Демон покачивается, абсолютно индифферентный к окружающему миру. Когда-то, когда еще не потерял надежды быстро установить с ним контакт, я пробовал вызывать его так, чтобы оказывался то на скользком полу, то на ковре, то на раскаленной поверхности печи, однако он одинаково комфортно чувствует себя и на песке, и на льду, и на жаровне.

Несколько раз, находясь в одиночестве, я вызывал в лесу, оставлял на некоторое время, надеясь на какую-то реакцию. Звери и птицы замечали, шарахались с криком, но сам он их как будто не видел или абсолютно не обращал внимания. Однако когда я поместил на оживленной муравьиной тропе, ни один муравей не попытался взобраться по его ноге, что странно – эти любопытные существа всегда тщательно обследуют все, что появляется в их владениях. Однако бегут все так же, аккуратно огибая его ступни, не доходя до них всего миллиметр. Ни один не коснулся даже усиком, я лег на землю, проверяя и всматриваясь, из-за чего на меня самого наползло с полсотни этих любопытных, что сразу начали деловито прикидывать, как тащить эту гору мяса в муравейник, придется ли расширять вход или же проще расчленить на мелкие кусочки.

Увы, пока что для меня этот красный демон, что золотое кольцо с бриллиантом для модницы: прямой пользы никакой, однако есть косвенная – уважение, завистливые взгляды, даже некоторая опаска, что человек с таким бриллиантом достаточно влиятелен, чтобы причинить неприятности, так что надо с ним быть поласковее.

Блеснуло, демон исчез, выждав положенное время. Видимо, есть в нем такой предохранитель на случай ложного вызова. Я вздохнул, отворил дверь и вышел. Я буду мало чем отличаться от здешней челяди, если не сумею воспользоваться даже тем, что имею.

В большой зале придворные короля веселятся от души, вино льется рекой, везде песни, пляски, звучит музыка. Я поискал глазами Патрика, но менестреля не видно, у короля свои музыканты, и, надо признать, более профессиональные, а Патрик все-таки любитель. Что-то не видно и графа Франсуа, этот поклялся, что добьется у короля, дабы тот не церемонился с вольностями провинциальных лордов, графы они или герцоги, никто не смеет перечить воле Его Величества. Если король возжелал отдать замуж чью-то дочь, никто не смеет перечить священной воле Его Величества!

Да-да, сказал я про себя. Все так, но это пока касается чужих дочерей. А вот если коснулось бы твоей…

Широко улыбаясь, я подошел, очень вежливо поздоровался с вельможами. Наступило холодное и ошарашенное молчание, никто не ожидал, что я приду в самое опасное для меня место, где каждый горит жаждой сразиться со мной, а я сказал громко, перехватывая инициативу:

– Приветствую всех, доблестные лорды!.. Я рад, что никто из вас не видел еще Красного Демона…

В настороженной, как стрела арбалета, тишине кто-то спросил неуверенно:

– Что…

– Красного Демона? – подсказал я.

– Да. Что за такое?

Я улыбнулся шире, развел руками, словно обнимая всех разом.

– В этом замке живет страшный демон… Некоторые говорят, что он вообще не живет, а просто является иногда из ада вот в такие дни после обильного ливня с грозой и молниями. Он вообще-то не опасен, если правильно себя вести, даже забавен, но кто поступит неверно…

Все смотрели с угрюмой злобой, все тот же рыцарь спросил с ленивым интересом:

– И чем же он интересен?

– Тот, – ответил я четко, – кому он покажется, умрет в течение суток. Так было всегда! Он только покажется, постоит, чтобы его увидели и запомнили, затем исчезает. А ровно через сутки является, хватает несчастного и утаскивает в ад.

Рыцарь сказал с нервным смешком:

– Ничего себе!.. А почему он не так уж и опасен? Что еще хуже, чем быть утянутым в ад?

– А дело в том, – объяснил я, – что демон не может никого преследовать. То ли он в самом деле живет в этом замке, то ли может появляться только здесь и хватать жертвы, но стоит удалиться на двадцать миль, как демон уже не достанет!.. Это проверено много раз, потому его и не боятся. Любой может за сутки даже без коня удрать на двадцать миль и больше, а уж на коне… Никто не видел, куда делся Мартин? Он мне срочно нужен.

Кто-то ошарашенно указал, в какой стороне последний раз видели Мартина, я поспешно ушел, прежде чем снова вспомнили, что самое время завязать со мной ссору и в обшей схватке ткнуть в спину чем-нибудь достаточно острым.

Похоже, тот красавец Денинг, что погиб в юном возрасте, все-таки сумел передать мне возможности исчезника. Если не все, то хоть какие-то: я прижался к стене, когда к залу подошли Франсуа и Марселей, надеялся, что зайдут и не обратят на меня внимание, однако оба, как назло, свернули в мою сторону. Я молчал, злясь, что сейчас меня увидят в нелепой позе, как будто прячусь, а с чего мне прятаться, заговорят, а это сейчас нужно меньше всего…

Они медленно прошли в двух шагах, а развевающийся плащ Франсуа даже коснулся моих колен, однако ни один даже не взглянул на меня, хотя светильник бросает на меня достаточно яркий свет.

Франсуа проговорил вальяжно:

– Мне надо переодеться, дорогой граф. Сегодня ночью я поставлю всех перед фактом…

Я опустил взгляд на свои ноги, вздрогнул, остолбенел. Перевел взгляд на грудь, повернул голову, рассматривая руки. Оба графа удаляются все так же неторопливо, в полной уверенности, что прошли мимо пустой стены. И не сильно ошиблись, хамелеона заметит только тот, кто знает, что здесь прячется эта хитрая ящерица.

– Ну, спасибо, – прошептал я дрожащим голосом, – ну, удружил…

На руках и ногах медленно гаснут светлые полосы раствора, которым скреплены гранитные глыбы, все остальное под цвет гранита. Я вздохнул глубоко пару раз, сердце колотится часто-часто. Значит, это сработало, когда я прижался к стене и страстно пожелал чтобы эти двое меня не увидели.

Дальше я крался уже по-настоящему, через несколько шагов откроется вход в нижний зал восточной башни, которую отвели для короля и его свиты. Здесь народу, как муравьев: кроме своей челяди заставили прислуживать еще и местных, светильники горят все, к тому же зажжено с полсотни факелов, освещение праздничное, но воздух горячий, тяжелый, пропитанный запахами пота, кухни, растопленного воска и горящего смолистого дерева.

Я пробрался следом за графами через зал, на лестнице то и дело попадается народ, один раз навстречу перли таким стадом, что закрыли все пространство от стены и до перил. Пришлось перелезть на ту сторону и почти повиснуть там, а когда перелез обратно, руки тряслись так, словно подержался за оголенный провод под неслабым током.

На третьем этаже отыскал покои вельмож: на дверях их щиты, я без труда отыскал с гербом графа Франсуа, но у дверей на скамеечке оруженосец, не спит, зараза, хотя уже почти полночь. Подергавшись, я скользнул в расположенную рядом кладовку, плотно закрыл за собой дверь. В полной темноте мелькнула мысль создать светящийся шарик, но обругал себя, что всегда предпочитаю легкий путь, сосредоточился, через минуту уже увидел все в сером цвете, а еще через минуту появились первые краски, пока что холодные.

Из-за стены начали доноситься голоса. Я прокрался на цыпочках, будто и меня слышат точно так же, приложил ухо к кирпичной кладке. Судя по голосам, граф Франсуа, расставшись с друзьями, что продолжают попойку, вернулся в свою комнату и, стоя перед зеркалом, позволяет переодевать себя слугам, готовясь к ночным приключениям в покоях дочери герцогини.

Медленно я начал видеть красные размытые силуэты, напрягся, сосредоточился, силуэты обрели форму, и хотя это пока что красные, слегка разогретые болванки, но начал отличать графа от двух слуг. Третий, который перебирает в углу оружие, второй оруженосец, вернее – первый, а второй по ту сторону двери.

Оруженосец тоже покрикивал на слуг, а когда те одели сеньора и поспешно удалились, снял со спинки кресла перевязь с узким мечом и перекинул господину через плечо.

– Как я выгляжу? – спросил Франсуа.

– Бесподобно, – заверил оруженосец. – Эта деревенская дурочка не устоит…

Граф отмахнулся, я догадался по жестикуляции, что и морда искривилась в недовольной гримасе.

– Слишком капризная, но я дурь выбью!.. Как только станет моей женой, собственноручно изобью до потери сознания. А потом буду бить каждый день до тех пор, пока не вобью в нее покорность и раболепие. Жена должна ужасаться мужа, а не дерзить… Подай вон то золотое шитье! Я иду не к графской дочке, а к королю. Он сейчас пьет с Анастальфом. Я заставлю сейчас же отдать приказ о моей женитьбе на этой, как ее…

– Леди Дженифер, сэр.

– Да, Дженифер. Придется напомнить королю, чем он обязан моему роду!.. И если он рассердит нас, долго не усидит на троне. Ишь, дрогнул перед этим дерзким выходцем с Севера!..

Оруженосец суетливо украшал господина до тех пор, пока тот не засиял в золоте и бриллиантах, как новогодняя елка. Граф напоследок оглядел себя в зеркало, всячески выгибаясь и стараясь заглянуть за спину, словно пытался рассмотреть хвост, сделал шаг в сторону двери, и тогда я, видя, что от оруженосца не избавиться, повернулся чуть боком, точно рассчитывая расстояние, щелкнул пальцами.

Из комнаты донесся дикий крик. Я напряг зрение, красный демон полыхает, как раскаленная болванка металла, силуэты графа и оруженосца почти потерялись в его блеске. Затем обе красные фигурки метнулись к двери, я нарочито расположил демона так, чтобы он не загораживал дверь. Хлопнуло, я отстранился от стены, со стороны коридора донесся частый топот, словно пронеслась подкованная сороконожка, еще раз прозвучал сдавленный ужасом крик, и все смолкло.

Чуть погодя за стеной исчезло красное сияние, в центре которого раскаленное тело, я задумался было, почему же тогда от демона не пышет жаром, но ладно, умничать буду потом, сейчас надо вернуться, в конце концов, к себе, все-таки глубокая ночь, а то утром буду как вареный…

Правда, один из предков осчастливил даром бодрствования на трое суток кряду, но я пока не знаю, как им пользоваться. Да и оставим на тот случай, когда понадобится очень уж остро.

Глава 14

Пес сделал вид, что и не спал, стерег, но когда отпрыгался, начал запоздало зевать и потягиваться. Я снял перевязь с мечом, молот, доспехи, все сложил у кровати так, что мог цапнуть любую рукоять лежа.

– Человек, – объяснил я Псу, – проводит во сне треть жизни. Остальные две трети мечтает выспаться. Это обо мне, понял?

Я лег, с наслаждением вытянулся, похрустел костями. Краем глаза заметил странное свечение, быстро повернул голову. На стене, где на роскошном гобелене развешаны мечи, щиты и другие атрибуты, медленно наливается синеватым светом треугольный щит.

Может быть, подумал я спасительно, он и днем светится, но при дневном свете кто заметит, а ночью надивается сперва тем цветом, который воспринимаем разве что мы со змеями и муравьями, затем переходит в видимый для большинства спектр…

Мое сердце начало постукивать вроде бы чаще, на руках шерсть приподнялась, но на щите ничего не происходит, и шерсть снова улеглась. Я всматривался в сияние, геральдические львы и мифические фигуры вроде бы оживают, двигаются, я просто чувствую их попытки сказать мне что-то важное…

Спросить не у кого, разве что у предков, но они свою миссию выполнили, молчат. Может быть, вообще раз в год разговаривают или только в лунную ночь тридцать первого июня после дождичка в четверг после молодецкого рачьего свиста. Спрошу у леди Дженифер – поймет как неуклюжую попытку сблизиться, у Бабетты – тут же пригласит переселиться в ее спальню, у леди Даниэллы – встревожится, не повредит ли это Митчеллу, а леди Изабелла тут же переселит в местечко поскромнее, а сама будет допытываться у щита, как обезопасить ее семью и замок до возвращения герцога.

Сквозь сон прорывался крик петуха, уцелел, гад, не свернули голову прожорливые гости, затем долго и натужно мычали пригнанные на убой коровы, гортанно кричали овцы, а когда донеслись удары молота по железу, я окончательно вынырнул из объятий… да не Морфея, у меня с ориентацией все в порядке, из объятий сладкотелой Санегерийи.

Облачившись, как надлежит, чтобы одним своим видом внушать трепет, я выпрямился и с самым надменным видом вышел из покоев, двинулся по середине коридора в сторону донжона, нижняя челюсть вперед, голова слегка наклонена, чтобы взгляд исподлобья, вид хищный, настоящий рыцарь должен выглядеть так, чтобы одним своим обликом провоцировать на вызов скрестить мечи или подраться на боевых топорах, которыми так удобно раскалывать даже самые прочные панцири и шлемы, чтобы череп разлетелся вдрызг, мозги наружу, кровь на стенах…

Мне поспешно уступали дорогу, что-то чем ближе к Югу, тем меньше у людей рыцарственности и желания подраться просто так, ведь это только адвокаты дерутся из-за прибыли, а мы, рыцари, деремся из любви к чистому искусству.

Во дворе ко мне подбежал один из воинов Мартина, отсалютовал, крикнул ликующе:

– Ваша милость, на людей короля совершено нападение!

Я нахмурился.

– Дык это же плохо. Король – наш гость. Не будь королей – половина шутов перемерла бы с голоду! Так что да здравствуют короли – источник вдохновения! А что случилось?

Он слегка потупился, но никак не мог согнать ликование с простой деревенской физиономии.

– Да никто еще не знает! Видели только, что граф Франсуа с диким криком пробежал через восточное крыло, будто за ним гналась тыща чертей! Он едва не вынес ворота в конюшню, ваша милость. А самое чудное, что за ним бежал и его оруженосец Рено, степенный и рассудительный юноша… да так бежал, что обогнал графа. Правда, он оправдывался, что торопился оседлать коня для графа…

Я слушал с непроницаемым и слегка недовольным лицом, что за бабские сплетни, но не перебивал, а то заткнется. На самом деле мужчины по части сплетен – хоть слушать, хоть рассказывать – дадут сто очков вперед женщинам, как, впрочем, дадут во всем, будем честными.

Послышались шаги, Мартин подходил к нам быстрой деловой походкой, отвесил поклон, спросил быстро:

– Слышали?

– Если вы об этом… этом графе… – проговорил я.

– Франсуа, – подсказал Мартин.

– Пусть Франсуа, – согласился я. – Из лакеев, что ли?.. Так столько пили и жрали на ночь, что привидеться могло что угодно!

Он покачал головой, не отрывая взгляда от моего лица.

– Сам граф визжал, как недорезанный поросенок, его оруженосец прямо бился головой в двери, а когда оседлали коней, то ринулись к воротам, именем короля требуя их поскорее выпустить. Стража было заупрямилась, но, к счастью, я оказался вблизи, тут же велел выпустить обоих…

Воин хмыкнул и сказал с грубоватой фамильярностью старого служаки:

– Ха, и еще подержал решетку поднятой, вдруг да еще кто сбежит!

Мартин сдержанно улыбнулся, но глаза его не отрывали взгляд от моего лица, я прочел в них настойчивое: как удалось выгнать этих двоих? Может быть, и других так же можно?

Нельзя, ответил я взглядом. Для других нужно что-то другое.

Во дворе кучки оживленно разговаривающих дворян, многие отчаянно жестикулируют, голоса сорванные, на лицах растерянность. Меня завидели, к нам подбежал граф Анастальф, бледный и взволнованный.

– Сэр Ричард, – спросил он торопливо, – кто-то из слуг слышал, будто графу Франсуа явился тот самый красный демон, о котором вы говорили!

Я улыбнулся как можно дружелюбнее.

– Ну и что? Он уже сейчас за сорок миль. Ничто ему не грозит.

К Анастальфу подошли еще двое, угрюмых и настороженных. Одного, если не изменяет с кем попало память, зовут маркизом Ферьером, а другого – бароном Жерналь. Оба вперили в меня подозрительные взгляды, Анастальф сказал с нажимом:

– Сэр Ричард, но здесь есть одна непонятная деталь…

Я насторожился, все трое смотрят, как коты на загнанного в угол мышонка, спросил как можно беспечнее:

– Что, не томите!

Анастальф ответил, не сводя с меня острого взгляда:

– Сам король сразу же пригласил герцогиню к себе и поинтересовался, что за Красный Демон появляется в ее замке.

Они все замерли, вперив в меня взоры, Мартин хоть и отступил на пару шагов, чтобы не мешать беседе благородных господ, но насторожился и слушает очень внимательно. Я ощутил себя в ловушке, пробормотал:

– Да-да, граф, продолжайте! Я слушаю с небывалым интересом. Нам, простым людям, всегда любопытственно знать, о чем беседуют и как беседуют столь высокие особы.