Чтение 23–й страницы книги ~Сэнсэй. Исконный Шамбалы~

— В Иерусалиме первым делом Савл встречается с Гамалиилом. Его вопрос решается достаточно оперативно. Павла временно пристраивают к Иерусалимской общине, которая по своему мировоззрению как раз занимала срединную позицию между иудаизмом и Учением Иисуса. Возглавляли её уже известные вам иудей Иаков и Кифа. Люди Гамалиила связались с этой общиной через Варнаву. Ведь Кифа состоял в родственных связях с Варнавой. Он был женат на дочери Аристовула — брата Варнавы и имел от этого брака двух детей — мальчика и девочку.

— Кифа и Варнава были родственниками?! — даже переспросил Николай Андреевич. — Надо же, не знал, не знал.

Сэнсэй кивнул и продолжил:

— Более того, Гамалиил присылает в помощь Павлу самого Варнаву, более-менее утвердившегося среди последователей Иисуса. Именно Варнава впоследствии и подтверждает «чистую правду» перед верующими о «чудесном исцелении» в Дамаске, произошедшим с Павлом, о «искреннем раскаянии Павла и обращении в новую веру». С этого и начинается «прославленная» совместная деятельность Павла и Варнавы. Надо сказать, в Иерусалиме они поработали достаточно плодотворно, так, что впоследствии, когда их направили в город Антиохию на Оронте, местные власти Иерусалима достаточно жестко расправились с истинными последователями Иисуса, располагая уже их точными именами и адресами в Иерусалиме, а также зная места их тайных собраний.

— Вот так, пусти червяка в огород, он не только его потопчет, но и всю капусту сожрёт, — с сожалением, но не без доли юмора заявил Женька.

— Червяка? — усмехнулся Стас и хотел было его поправить, но Володя опередил его со своей короткой репликой.

— Если бы червяка…

— А что это за город такой Антиохия на Оронте? — поинтересовался Николай Андреевич, видимо, не желая отклоняться от темы разговора. — Первый раз за такой слышу.

— О, это значимый город в истории христианства, — сказал Сэнсэй. — Антиохия на Оронте в то время был крупным городом и считался чуть ли не столицей Востока. Он находился в Северной Сирии на реке Оронт, в двадцати пяти километрах от Средиземного моря. Можно сказать интернациональный был город. В нём проживали представители разных народов, среди которых выделялись сирийцы, евреи. Но большинство, конечно, составляли греки — потомки тех, кто переселился сюда с Афин, Аргоса, Этолии и других греческих городов.

— И чем же он был значимый для христиан?

— Сейчас поймёшь, — проговорил Сэнсэй, интригуя уже своей интонацией, обещавшей любопытное продолжение. — Именно благодаря деятельности истинных апостолов Иисуса, в Антиохи на Оронте среди греков и сирийцев зародилось мощное движение последователей Учения Иисуса. Греки именовали Учение Иисуса не иначе как «хорошее, полезное Учение», что звучало на их языке как «chr?stos logos». Они называли себя хрестианами, — Сэнсэй сделал ударение на «е», — Иисуса, то есть теми, кто изучает хорошее, полезное Учение Иисуса.

— Ты хочешь сказать, что слово Христос возникло оттуда?! — ошарашено проговорил Николай Андреевич. — А почему же тогда Христос, а не Хрестос?

Сэнсэй довольно улыбнулся и сказал:

— Потому что Архонты не спят. В самый разгар этого движения туда направили Павла и Варнаву, а также других подобных «проповедников-наставников». Гамалиилу стоило больших усилий, чтобы подчинить общины «хрестиан» Антиохи. Но, когда его людям всё-таки удалось установить там свои порядки, создать единую Антиохийскую церковь, то результат превзошёл ожидания, ибо количество «язычников» (как они называли всех, кто не был иудеем), принявших на веру Учение Иисуса, которое им преподнесли в несколько изменённом виде, гораздо превалировало над количеством иудеев, заинтересовавшихся этим Учением. Так как в переработанном учении сохранились зёрна Иисуса, которые духовно пробуждали людей, независимо от их национальности и расовой принадлежности, то это движение, даже под покровительством людей Архонтов, становилось всё более массовым и интернациональным. А значит, по выводам Архонтов, в этом течении присутствовали все необходимые качества претендента на мировую религию, естественно под их контролем. С этого момента Архонты вносят в свою программу корректировку, делая ставку на Антиохийскую церковь и превращают убыточное предприятие в доходное.

Именно в Антиохи всех последователей интерпретированного Учения Иисуса, находящихся под контролем людей Гамалиила, называют уже не иначе как «христианами», привязывая к близкому по звучанию греческому слову «сhristos» («помазанник»), что является отглаголенным прилагательным от слова, означающего «умащивать», «помазываю». Благодаря смекалке иудейских «наставников», таких как Павел, хорошо эрудированных, прекрасно знающих несколько языков, смысл этого слова подвели к арамейскому «m??ih?» и соответственно еврейскому «m??i?h», означающего «мессия», «помазанник», дабы придать ему религиозно-обрядовое значение.

Своим же «подопечным», состоящих в основном из греков и не сведущих в иудейских обрядах, они объясняли, что «христиане» — это те кого «умащивают», «помазывают», а это ещё круче, чем «хрестиане» — те, кто просто изучают хорошее учение. Ведь по их раскладу для паствы «помазанный» — это тот, кто формально облечён, в результате священнодействия в виде помазания маслом, самым высоким священным царственным достоинством. Хотя на самом деле людьми Гамалиила было использовано это слово «помазанные», «напомаженные» для «разношерстной паствы» в ироничном, уничижительном смысле, дабы подчеркнуть ту пропасть, которая отделяет презренных новообращённых «язычников» от их покровителей из фарисеев, то есть ортодоксальных иудеев… Более того, именно с того момента самого Иисуса они начинают привязывать к иудейским корням, благодаря чему впоследствии на христианские общины распространяется идея этнической исключительности иудеев. Христиане, как последователи религии иудеев, согласно учению Павла, сравнивались с ветвями дикой маслины, привитой к стволу маслины хорошей, домашней, ради того, чтобы заставить зацвести старое дерево.

Николай Андреевич повторил с понимаем сути дела:

— Заставить зацвести старое дерево?! Очень умный, дальновидный ход, причём и в политическом и религиозном смысле.

— Ещё бы, — усмехнулся Сэнсэй, и не без доли юмора заметил. — Архонты же строят на века, а не на земные мгновения. — И продолжил повествование дальше. — Именно в Антиохии основным языком «христиан» становится греческий. И именно Антиохийская церковь, которую Архонты сделали временным центром христианства, как раз и начала посылать так называемых «миссионеров» по всей Римской империи, первыми из которых как раз и были такие люди как Павел и Варнава.

— А миссионеры, это слово, образованное от слова «миссия»? — деловито осведомился Костик.

— Совершенно верно. Латинское слово «missio» означает «посылка», «поручение». А в религиозном контексте оно означает распространение определённой религии среди людей, придерживающихся иного вероисповедания.

— Неужели название христиан произошло от этих… — расстроено проговорила Татьяна. — А как же теперь быть с верой… верой в Христа?

— А причём здесь вера? — спросил её Сэнсэй. — То, что я вам рассказываю — это всего лишь история — прах прошлого. Для истинного же верующего, к какой бы он религии не принадлежал, нет такой силы и препятствия, которое могло бы удержать его душу, искренне стремящуюся к Богу. Истинная вера внутри человека. И если она подлинная, ничто внешнее ни является для неё препятствием.

* * *

Николай Андреевич, внимательно выслушав Сэнсэя, поспешил задать свой вопрос:

— А Пётр так и остался в Иерусалимской общине? Его же вроде бы в отличие от Павла, называли апостолом для иудеев. Он же там всё ратовал за то, чтобы христианство не порывало с иудаизмом.

Сэнсэй улыбнулся.

— Ну да. В науке по данному поводу даже термин такой придумали — «петринизм» называется…

— Как, как?! — переспросил Женя и тут же заливисто захохотал вместе с ребятами.

— Ты не ослышался, — ответил Сэнсэй парню и принялся отвечать на вопрос Николая Андреевича. — «Апостолом для иудеев» — это его так Павел «обозвал». Кифа, он же и есть Кифа — и вашим и нашим. Его же просто эксплуатировали, а не посвящали в дела тайные. И нужен-то он был «Вольным каменщикам» по большому счёту лишь затем, что многие знали, что Кифа долгое время находился рядом с Иисусом. Кифа очень удобен был и в качестве марионетки-руководителя для веры «язычников». Поэтому Гамалиил и использовал его, как говорится, не прилагая больших усилий к его «переориентации». Когда снова возобновились гонения на истинных последователей Иисуса в Иерусалиме, Кифа (в это время тихо и мирно пребывающий в Иерусалимской общине) был внезапно схвачен и посажен в темницу, вроде как под горячую руку. На самом деле это была провокация со стороны Гамалиила. Кифу не просто посадили в темницу, а припугнули, что наутро казнят. А когда пришли люди Гамалиила, пообещав Кифе освобождение в обмен на сотрудничество, Кифа просто не поверил своему счастью. В эту же ночь его освободили из темницы. После соответствующих инструкций он спешно покинул Иерусалим, направившись в Антиохию, где ему предстояло возглавить Антиохийскую церковь.

Сэнсэй замолчал, о чем-то на секунду задумавшись, а потом горьковато усмехнулся.

— А позже, благодаря Луке появляется в «Деяниях апостолов» (глава 12) запись, что сам Ангел Господень ночью якобы сошёл к Петру в темницу и вывел его оттуда, освободив от тяжёлых железных цепей, называемых веригами.

— Это тот Лука, что одно из канонизированных Евангелие написал? — уточнил Николай Андреевич.

— Да.

— А что, он тоже был заодно с людьми Архонтов? — спросил Виктор.

— Он был человеком Павла. Но о нём я расскажу чуть позже. — Сэнсэй сделал паузу, а затем продолжил. — Самое интересное, что так называемые «вериги Петра» почитают до сих пор, их раз в год выносят на поклонение верующим. А значимость им, как «священной» реликвии, предал иерусалимский патриарх Ювеналий (V век). Ему надо было что-то подарить Евдокии — супруге византийского императора Феодосия II, так сказать, сделать значимый презент. А в то время (после того как мать императора Константина Елена обнаружила деревянный крест, на котором якобы распяли Иисуса) была мода на всякие подобные «вещи святых». Вот патриарх Ювеналий и подарил жене императора вериги, назвав их веригами «самого Петра».

— Ну да, — усмехнулся Стас. — На тебе боже, что мене не гоже.

— И не просто подарил, а свой подарок сопроводил историей, что якобы христиане, услышав о чуде, произошедшим с Петром, хранили эти железные цепи как драгоценность, и мол, те, кто был одержим разными болезнями и приходил с верой, тот получал исцеление.

— Хм, платиновая формула психотерапии «кто приходит с верою», — задумчиво подметил Николай Андреевич.

— Не просто психотерапии, — подчеркнул Сэнсэй, — а сути человеческой. Ибо кто во что верит, тот то и получает…

Женька же с наигранным восхищением принялся «завидовать»:

— Глянь, мужик, какой подарок сделал! Молодцом! Как говорится, дешево и сердито, и волки сыты и овцы целы. А я тут голову ломаю, какой презент Петровичу сделать на день рождения. У меня же в сарае такая ржавая колодезная цепь лежит…

При этих словах Женька попытался изобразить нереальную толщину той цепи и её размеры, вызвав хохот ребят.

— А кто этот Петрович? — смеясь со всеми, осведомился Андрей у Стаса.

— Та начальство его «любимое», — ответил тот, не сводя глаз с Женькиной клоунады.

— А чего? — с серьёзным лицом стал оправдываться Женя, глядя на смеющихся парней. — Знаете, сколько она в воде находилась, а потом, сколько в земле провалялась! Ого-го-го! Чем не старинный раритет?

— Ну-ну, — кивнул Виктор, — тебя за такой «старинный раритет» тогда точно с работы уволят.

— Та мне-то чего терять?! — не унимался Женька, безразлично пожав плечами. — У нас страна свободная! Уволит этот рабовладелец, пойду к другому. Подумаешь, делов-то?! Зато какая память мужику останется… на всю оставшуюся жизнь!

После этих слов уже весь наш коллектив покатился со смеху. И больше всех хохотали как раз те, кто работал. Стас, утирая слёзы от смеха, махнул рукой в сторону друга.

— Хорош байки травить, живот уже болит. Дай спокойно послушать.

— Так я уже давно молчу, — сказал Женя. — Это же из-за вашего шума тут тормозится весь процесс познания мира…

В общем, пока мы все успокоились, прошло минут пять. И первым, кто поинтересовался, как был воспринят супругой императора такой увесистый презент, естественно, был Женька.

— Великолепно, — весело ответил Сэнсэй. — Но дело даже не в подарке, а в том, что эта история стала разрастаться, словно на дрожжах. Евдокия перевезла эти цепи в Константинополь. Одну веригу послала в Рим своей дочери Евдоксии. Та же построила целый храм «святого Петра», где поместила эту «реликвию» как ценность. Хотя в Риме к тому времени «случайно» обнаружились и другие вериги, в которых Пётр якобы находился перед своей кончиной в Риме. Ну, в общем, всё как всегда.

Николай Андреевич, грустно усмехнувшись, добавил:

— Действительно, всё как всегда: немного ажиотажа, немного мифа, плюс несколько знаменитых, желательно царственных имён и готов продукт под названием «знаменитая реликвия».

— Ну что поделаешь, таковы люди, — согласился с ним Сэнсэй. — Но вернёмся к нашей истории. Когда Кифа прибыл в Антиохию в распоряжение людей Гамалиила, ему практически сразу же поменяли имя, которое уж явно выдавало его сущность и прославилось среди учеников Иисуса как нарицательное. Так Кифа стал носить гордое греческое имя Пётр, что обозначало «скалу», «утёс». После чего, его назначили первым епископом Антиохийской церкви. А «episkopos» в переводе с греческого — это «надзиратель», «блюститель».

— Получается, что Пётр фактически становится надзирателем тех обрядов, правил и порядков, которые утверждали среди христиан люди Гамалиила, — сделал для себя выводы Николай Андреевич.

— Да. Полное удовлетворение Эго Кифы. Он получил всё, о чём мечтал — славу, деньги, власть. И главное, работать в поте лица не надо… Но дело здесь даже не в нём и ему подобным, а в усложнении простого, в материализации и опустошении духовного. Ведь во времена проповедей Иисуса, чтобы быть Его учеником не нужно было ни обременять себя выполнением специальных обрядов, ни исповедовать какой-нибудь символ веры, ограничивать себя надуманными правилами и порядками. Нужно было просто быть Человеком с добрым, любящим сердцем, искренне стремящимся к Богу. Иисус учил человека чувствовать Бога внутри себя, ибо каждый человек есть Храм божий, Он учил чувствовать свою душу и жить ради её спасения. А люди от Архонтов перевернули внутреннюю работу человека над собой на внешнее формальное поклонение. Причём, Архонты сделали так, что их люди стали «посредниками» между Богом и человеком, и ввели утверждение, что без их участия человек якобы не спасётся.

— М-да-а, ребятки своё дело чётко знают, — прокомментировал Володя.

Сэнсэй кивнул.

— Ещё бы! Так вот, как только Пётр получил новое назначение, именно с того времени «миссионеры» Антиохийской церкви повсеместно провозглашают Петра первым апостолом Иисуса, избранным, «первоверховным апостолом». «Миссионеры» добросовестно работали по всей Римской империи и за её пределами в противовес духовной работе истинных апостолов и учеников Иисуса. Они не просто проповедовали. Их целями и задачами было создание в крупных и мелких городах христианских общин, которые бы исповедовали предоставленную им религию на основе Учения Иисуса. Эти «миссионеры» не только организовывали общины, но и ставили над ними своего человека — управляющего, или как они называли его пресви?тера, от греческого слова presbyteros — «старейшина». Причём, последователям вменялось следовать только их вере, их учению, и не слушать всяких «лжеучителей». А «лжеучителями» в те времена помимо наставников прочих религий, эти «миссионеры» также называли и истинных последователей Иисуса, которые, как и Иисус, призывали к спасению души, а не тела, проповедовали Его Учение, освещая путь через призму души, «божественного», а не призму материи, то есть Животного начала или как называл Иисус «человеческого». В общем «миссионерами» была создана достаточно разветвленная сеть христианских общин, подчинённых единому центру управления. Затем «миссионеры» лишь разносили по этим общинам новые указы «сверху», как правильнее понимать и воспринимать их Учение.

— Ну да, — с едва заметной усмешкой отозвался Володя, — как же без указов «сверху», без них и сейчас не обойтись в этом мире.

— Чего вы?! — возразил его тону Женя, напустив на себя серьёзный, даже несколько напыщенный вид. — Люди, понимаешь, стараются, сочиняют без передыху «указивки» для народа. Вон, как наши политики, денно и нощно работают. Нагрузка-то какая, это ведь надо думать! Представляете, как люди устают!

— Ага, — усмехнулся Стас, подключаясь к Женькиному шутливому настроению, — весь день не спишь, всю ночь не ешь, как тут не устанешь!

Ребята засмеялись, а Женя снова подбавил масло в огонь:

— Что хи, хи, хи! Это вам не ха, ха, ха! Пойдите сами, подумайте на таком уровне, — при этом он многозначительно поднял палец вверх и потряс им, приговаривая, — мозги-то, чай, закипят как вода в чайнике, и будете потом парить весь народ.

Парни от этих слов только ещё больше рассмеялись. Женя безнадёжно махнул на них рукой и сообщил Сэнсэю.

— Нет, эти гуси не созданы для большого полёта. Им бы в луже сидеть, да гоготать всё время!

Николай Андреевич уже не выдержал такого бесконечного молодёжного юмора, и пока ребята друг с другом перешучивались, попытался расспросить Сэнсэя об интересующих его моментах, возвращаясь к старой теме.

— А что там за апостольский собор такой был, по-моему, в 51 году?

— Был такой, — кивнул Сэнсэй, — в 51 году нашей эры в Иерусалиме. Естественно, настоящих апостолов там не было. Зато присутствовал сам Пётр, занимая почётное место.

— Интересно, и что же они там обсуждали? — спросил уже Виктор, присоединяясь к слушателям.

— О, очень важные вопросы, — не без доли иронии сказал Сэнсэй, при этом многозначительно подняв указательный палец вверх, шутливо копируя Женьку. Парни прекратили смех, заинтересованно глянув в сторону Сэнсэя. — Для паствы было объявлено, что «апостолы» собрались в Иерусалиме ради обсуждения одного из очень важных вопросов — должны ли новообращённые в их веру «язычники» исполнять все иудейские обряды, в первую очередь, подвергаться обрезанию или не должны?

И как Сэнсэй не старался скрыть улыбку, обращаясь к Николаю Андреевичу и Виктору, старшие ребята вновь расхохотались.

— Да чего вы опять смеётесь! — вновь обрушился на них Женька, в своей излюбленной юморной манере. — Слышали, это очень важный вопрос! — И уже не обращая на их безудержный смех, повернулся к Сэнсэю и, нахмурив лоб, озабоченно спросил: — И что решили?

Но продолжать разговор было просто невозможно, из-за нового взрыва хохота. Сэнсэй подождал, пока ребята успокоятся, и ответил:

— А решили они, что новообращённые «язычники» могут не соблюдать всех иудейских законов…

— Фу-у-фф, — с облегчением выдохнул Женя, театрально вытерев пот со лба и даже встряхнув после этого рукой.

Несмотря на очередную волну смеха ребят, Сэнсэй продолжил:

— Кроме четырёх запрещений…

— Да?! — насторожился Женя. — А каких?

— Ну, во-первых, им приписывалось воздерживаться от идоложертвенного. Проще говоря, не есть мясо, которое оставалось после «языческих» жертвоприношений. А оно, как правило, после жертвоприношений поступало в продажу.

— А куда же его девать-то? — сымитировал Женя басистый голос попа. — Нужно, чтобы ничего в хозяйстве не пропадало.

— Во-вторых, воздерживаться от удавленины.

Тут Женька, скривившись, с брезгливостью покосился на Стаса.

— Я вообще-то каннибализмом не увлекаюсь.

Парни вновь расхохотались.

— Удавленина — это не каннибализм, — со смехом пояснил Сэнсэй. — Это воздержание приписывает не употреблять мясо животных, которых умертвили через удушение, без истечения крови. Поскольку кровь для иудеев считалась седалищем души, и употребление пищи, в которой находилась кровь, считалась для них страшным грехом.

— А-а-а, — протянул Женя, но очевидно «на всякий случай» демонстративно отодвинулся подальше от Стаса.

— В третьих, воздерживаться от блуда. Этот пункт в их интерпретации имел особый смысл.

— Ещё бы! Особенно, если учесть, что Пётр с ревностью относился к первенству Марии Магдалины в общине Иисуса, — заметил Виктор.

— Безусловно, его враждебное отношение к Марии Магдалине наложило свой отпечаток на отношения к женщинам вообще. Кроме того, Пётр даже в своих «епископских» проповедях призывал женщин отвратиться от брака. Но дело в том, что в данном пункте воздержания от блуда подразумевалась так называемая «храмовая проституция», практиковавшаяся среди некоторых «языческих» народов. Хотя сами «язычники» свои обряды считали древними ритуалами гармонии между мужчиной и женщиной. Но суть этого вопроса кроется гораздо глубже, если учесть, что у Архонтов всегда была доминация мужской силы, что есть тьма и агрессия.

— Нераздельная власть патриархата, — уловил мысль Николай Андреевич.

— Совершенно верно, — подтвердил Сэнсэй.

Женя же сделал задумчивое лицо и стал рассуждать.

— Так, ну «блуд» мне не грозит, — и подумав, добавил, — по крайней мере, в ближайшие двадцать четыре часа. — А потом, спросил у Сэнсэя. — А какое было четвёртое правило?

— Четвёртое? Общеморальное: не делать другим того, чего они сами себе не хотят.

— Хорошее правило! — довольно кивнул Женя, и весело глянув на Стаса, стал потирать руки: — И чего же тебе сделать такого, чего ты сам себе не хочешь?!

Раскатистый смех нашей компании вновь потряс округу.

— Вот клоун! — посмеялся вместе со всеми Сэнсэй, неодобрительно покачав головой.

Когда же смех утих, Николай Андреевич промолвил, обращаясь к Сэнсэю:

— Ты сказал, что это было объявлено пастве. А что на самом деле решалось на том «соборе»?

— А на самом деле собор был созван в связи с переразделом власти и выработкой основной стратегии и тактики дальнейших действий. Естественно, что стоял вопрос о новых назначениях (обновлённой структуре управления) в верхах новой религии. Пётр стремился занять ключевой пост. Однако из-за своей малограмотности, чрезмерной амбициозности он значительно проигрывал Павлу с его блестящим умом, великолепным образованием и эрудицией. Между ними и раньше были крупные размолвки…

— В борьбе за власть? — спросил Володя.

— Не только. До наших дней, к примеру, дошла история, описанная самим же Павлом в послании к галатам, о том, как Павел обвинил Петра, что тот считая себя иудеем-христианином, тем не менее лицемерничал, выражая свою брезгливость к инородцам, припоминая его приход в Антиохию…

— А что там случилось в Антиохии? — поинтересовался уже Николай Андреевич.

— Да Пётр, когда приехал в Антиохию, то так увлёкся в своём новом амплуа общим подъёмом их религии среди тех, кого они называли «язычниками», что сам не заметил, как вновь соскочил с иудейских традиций, начал питаться вместе с «язычниками» за общим столом. А когда про это узнали иудеи, Пётр принялся оправдываться, мол, никогда этого не было, скрывать своё «застольное» общение с «язычниками», опасаясь того, что его осудят иудеи. Кифа же, он и есть Кифа, — улыбнулся Сэнсэй. — Он всего лишь человек со своими слабостями и желаниями… Поэтому старался и иудеям угодить и себя возвеличить в глазах «язычников».

— И чем закончилась эта борьба за власть? — задал вопрос Стас.

— Пётр стал публичным руководителем этой организации, а Павел — фактическим.

— Судя по структуре организаций Архонтов, другого и быть не могло, — заметил Володя.

* * *

— Павел, как фактический руководитель новой религии, систематизировал общую идеологию христианства, — продолжил свой рассказ Сэнсэй. — В своём учении он действительно опирался на слова Иисуса, очень грамотно и тонко делая подмены в ключевых моментах Учения, к примеру, вводя понятия именно телесного воскресения из мёртвых, вводя понятие греховности человека с рождения, и так далее. Если, к примеру, Иисус вскользь говорил о том, что Сатана является истинным князем мира сего, в общем-то оставляя эти моменты неразъяснёнными для «свободных слушателей», то именно Павел «разъяснил» Его слова «пастве» и развил эту тему таким образом, что связал власть Сатаны над человечеством с первородным грехом, да и самого Сатану превратил в некое космически всесильное существо.

— Зачем? — в недоумении пожал плечами Стас.

— Как зачем?! Чтобы вызвать страх у паствы, ибо страх порабощает человека. Хотя, заметьте, в иудаизме Сатана, означает в буквальном смысле слова как «противоречащий», «наушник», «подстрекатель». В традиционной передаче иудаизма образ Сатаны впервые более полно был расписан в библейской книге Иова, написанной в V веке до нашей эры. И там он представлен как зловредный ангел, который, однако, во всём зависел от Яхве (имя еврейского Бога) и творил зло только с Его позволения. Иудей Павел в своём Учении, предназначенном в основном для «язычников», возводит Сатану уже в ранг космического врага, противостоящего Богу. Кроме того, он заложил основы, по которым впоследствии Иоанн описал эсхатологическую всемирную битву между адским воинством Сатаны и воинством Бога. И что, по-вашему, за этим кроется? Элементарное порабощение паствы. Так как за счёт нагнетания страха люди Архонтов возвеличили Сатану, служащего Богу, до противостоящего Богу, присвоив ему чуть ли не равную силу и могущество.

Более того, именно Павел дал определение, на которое потом стало опираться христианство, кто такой Христос и что такое Его Церковь. Чтобы закрепить эти формулировки новой религии, которые впоследствии и стали христианскими догматами, Павлом были написаны многочисленные послания, где он поучал помимо этого и обязанностям, и способу жизни в христианских общинах, вплоть до того, какими должны быть отношения в семье, в быту. Он даёт свои наставления, чтобы поставить этих людей «на правильный путь» и дабы они строго следовали «правильному учению». Предупреждает, чтобы их никто не ввёл в обман, остерегаться «лжеучителей», которые якобы хотят захватить власть и руководство христианскими общинами.

Володя тихо промолвил:

— Да, серьезные люди взялись за дело.

— А ты как думал. Всё это не просто так. Потрудились они, конечно, немало. Но всё это были лишь первые шаги к созданию мощной мировой религии. — Согласился с ним Сэнсэй и стал повествовать дальше. — В начале 60-х годов нашей эры в связи с подготовкой к определённым политическим событиям, которые по замыслу Архонтов должны были произойти в 66 году, задействуются люди Гамалиила. Хотя сам Гамалиил к тому времени уже умер ещё в 52 году, но созданная им организация продолжала активно действовать. На 66 год намечались серьёзные политические изменения. Архонты, следуя своим правилам игры, подготовили сразу несколько параллельных вариантов решения этого вопроса. Один из которых включал в себя план людей Гамалиила, где Петра предполагалось возвести в ранг верховного пастыря для новой религии «язычников», и естественно, удобной марионетки для них самих.

— А зачем им это было нужно? — не понял Виктор. — У них же были римские понтифики-жрецы, которые как я понял, и так всем заправляли.

— Всем да не всем, — возразил Сэнсэй. — Дело в том, что Иисус уже своим приходом в этот мир как Бодхисатва, поднял не просто духовный всплеск, а мощную волну, в результате которой, в том же Риме в I веке нашей эры стало внезапно и стремительно расти число приверженцев различных древних культов, к примеру, таких как египетской богини Исиды, малоазийской Великой Матери и тому подобное. Храмы традиционных богов быстро пустели. И этот процесс был связан не столько с расширением Римской державы, вхождением в неё новых племён и народов (со своими богами и религиями), сколько на самом деле с приходом Иисуса, подлинными духовными целями Его миссии и направлением Учения. Ситуация в римском обществе тогда была точно такая же, как сейчас у нас (несмотря на то, что у нас идет процесс развала, а у них тогда было укрепление империи): та же духовная напряжённость, неуверенность в завтрашнем дне из-за той же политической и социальной нестабильности. Более того, точно так же как и сейчас появлялось множество людей, утверждавших, что они новоявленные пророки и обладают сверхъестественными способностями, объявлявшие себя сыновьями различных богов, ясновидящие и чудотворцы, обещавшие излечить людей, спасти мир и сделать поверивших в них людей счастливыми. Для многих власть имущих был непонятен этот, так называемый ныне «массовый психоз» на религиозной почве. Но только не Архонтам. Уж они то знали настоящую причину, вызвавшую подобное явление среди людей, почему практически сразу начали действовать против сторонников Иисуса и так поспешно стали организовывать централизованную структуру под новую религию.

Вот теперь и представьте, если только один приход Иисуса в этот мир, поднял такую мощную духовную волну среди людей, по сути, отнимая значительную часть электората у жрецов-понтификов Римской империи. Я уже не говорю о Его Учении, пробуждающем души людей, а также последующей деятельности Его истинных учеников! Ну, действительно, кто будет слушать сказки священников, понтификов, жрецов и смотреть на отъевшиеся лица власть имущих, обожествляя их, если Иисус и Его ученики фактически открывали людям глаза на суть вещей и говорили правду за этот мир, в том числе и за тех, кто его возглавляет. Кто пойдет в рабство к жрецам, если Иисус через своё Учение давал подлинную Свободу людям! В политике же такой отток электората — это более чем серьёзная проблема, поскольку фактически ведёт к утрате власти.

После прокола с Имхотепом, Архонты уже хорошо представляли себе возможные исторические последствия. Поэтому ими и была поспешно создана новая религия. Ведь их принцип, как я уже говорил, если какое-то движение нельзя запретить или подавить, то его нужно возглавить. Вот Архонты и включили на полную катушку поддержку среди людей новой идеи — Учения Иисуса, правда, интерпретированного в аримановском стиле в учение их Павла со всей надлежащей шумихой: с секретностью распространения, с недовольством властей, даже гонениями — всё как положено по психологии убеждения масс. Ведь люди любят обиженных и страдающих, таких вот героев-борцов «за права и свободу трудового народа». Правда, те гонения на Павловские общины христиан были больше показушными. А вот на истинных последователей Иисуса, его истинных учеников и апостолов велась настоящая охота, проводились целые карательные операции и безжалостное их истребление. Таким образом, они насильно навязывали людям свою неизменную старую власть в обновлённом ими формате, объявляя, что это совершенно новое.

— Ну, всё правильно, новое — это хорошо забытое старое, — прокомментировал с улыбкой Женя.

— Если бы забытое, — с какой-то печалью в голосе промолвил Сэнсэй. — На Петра и особенно Павла сторонники Архонтов возлагали не просто большие надежды. Предполагалось, что Пётр как публичный лидер новой религии, должен был стать одним из их звеньев соединения религиозной и политической власти…

— Кифа в политике?! — усмехнулся Николай Андреевич. — Мда-а-а, это но?нсенс!

— Да нет, — возразил Сэнсэй. — Это как раз и есть sensus! Причём благодаря стараниям Архонтов он актуален и по сей день.

Володя, усмехнувшись, подтвердил:

— Вечная правда.

— Смысл большой политики в чём? — продолжал объяснять Сэнсэй. — По правилам Архонтов, чтобы оказывать значительное политическое влияние на государство, нужно контролировать либо большую часть его финансов, либо большую часть электората. А самый лучший контроль электората, как известно, религия, как идеология единой веры. При слиянии же контроля над финансами и над электоратом воедино получается абсолютная власть. А тот, кто владеет абсолютной властью над государством, делает с ним всё что ему захочется. Как говорил Великий Понтифик всех времён и народов Ариман, только «разделяй и властвуй»… В те же времена жрецы-понтифики имели контроль над финансами, ибо их негласному влиянию был подчинён римский сенат…

— Высший государственный совет, — прокомментировал Виктор, глядя как Руслан предпринял попытки задать Сэнсэю наводящий вопрос.

— Сена?т — это, кстати, тоже латинское слово senatus, образованное от senex, что означает «старый», «старец», — дополнил его ответ Сэнсэй. — Сенат ещё в древней Римской республике означал высший государственный совет.

— Опять «республике»? — с усмешкой произнес Стас.

— Безусловно… Она была установлена ещё в 510-509 годах до нашей эры. Когда накалились народные страсти по поводу недовольства царствования Тарквиния Гордого, жрецы-понтифики как всегда вовремя подсуетились. И под счастливое приветствие народа, опьянённого словом «свобода», выдали им новую форму государственного устройства с красивым, необычным для тех времён наименованием res publicus. В переводе с латыни, как я вам уже говорил, это означает «дело публичное», «дело общественное». Царя изгнали, народу объявили, что люди в верховную власть отныне будут избираться самим народом, причём на определённый срок. Правда забыли сказать, что народ будет «выбирать» из тех кандидатур, которые ему будут предоставлены (и, естественно, заранее одобрены) жрецами-понтификами, под негласным влиянием которых и находилась вся та власть. Народ же, осчастливленный demos kratos, то есть демократией — «властью народа» разошёлся по домам. Называется, представление окончено!

И поскольку Сэнсэй замолчал, Костик нетерпеливо спросил:

— И дальше что?

— А дальше всё как всегда: богатые богатеют, бедные беднеют, и история пишется под диктовку.

Виктор одобрительно кивнул.

— Сэнсэй, тебе надо было быть преподавателем на нашем юрфаке. А то мы вроде историю и слушали, а самое интересное мимо ушей пропустили.

— Такой курс истории тебе вряд ли кто прочтёт, тем более на юридическом, — намекнул ему Володя. — Я уже молчу за исторические, философские факультеты…

Он хотел ещё что-то сказать, но Сэнсэй поспешно его опередил:

— Просто у кого есть огромное желание познавать, тот познаёт, вне зависимости от тех условий и обстоятельств, в которые он попадает. А у кого нет желания, у того нет и соответствующего стремления, какие бы хорошие условия для учёбы ему не создавали.

Костик решил тоже высказаться.

— Нет, ну я за такую историю вообще впервые в жизни слышу. — А потом добавил: — Правда, раньше этой темой не сильно интересовался.

— Ну вот, теперь будешь знать, — добродушно промолвил Сэнсэй. — А если хочешь расширить свой кругозор по этой теме — поищи сведения в истории, самостоятельно сопоставь и проанализируй найденные факты. Только потрудись на совесть, поработай с разными источниками, тогда многое поймёшь из того, что я говорил тебе, из того, что было и что сейчас творится в мире.

Сказав это, Сэнсэй вновь обратился к коллективу.

— Но мы опять отвлеклись... В общем, «Вольные каменщики», преследуя свои цели, сделали ставку на религиозную организацию людей Гамалиила. Люди же Гамалиила, готовясь к предстоящим событиям, следовали плану, целью которого являлось возведение Петра в активные лидеры. Дабы подготовить идеологическую почву для прихода Петра в столицу, из Иерусалима в Рим пребывает сам Павел. Причём, Павел пребывает с соответствующей легендой для «паствы», что якобы его, «народного страдальца», упекли за «святые идеи» в темницу в Иерусалиме, и целых два года он там томился, а потом как римский гражданин потребовал суда императора и, уступая его желанию, власти велели отвезти его в Италию. Когда Павел с такой легендой прибыл в Рим, ставленники «Вольных каменщиков» из людей Гамалиила, пребывающих там на влиятельных должностях, дополнительно устроили ему не только подтверждение этой легенды для народа, но и очень умный пиар, предназначенный для его «паствы». А именно, в Риме власти позволили жить Павлу по особым условиям, по которым он мог встречаться с кем угодно, но под надзором приставленного к нему римского воина, к которому того приковали цепью. Правда, в такой наигранной театральности, «мученическом виде», Павел появлялся только перед своими последователями из «паствы», проповедуя им своё учение, а остальное время, скрытно от публики, жил не только без цепей, но и довольно-таки комфортно. В такой роли «страдальца, пребывающего в узах» Павел прожил практически два года, значительно увеличив за это время свой электорат. А затем, как и положено «обрёл свободу».