Чтение 23–й страницы книги ~Профессия: ведьма~

— Надеюсь, — мрачно сказал Лён.
* * *
Звонко прокукарекал полуночник-петух, и почти сразу Вал двинул меня локтем в бок. Поперхнувшись вдохом, я проследила за его взглядом, упиравшимся в разметы соломы на чердаке. Там что-то шевельнулось. Я пробормотала заклинание ночного видения, в амбаре резко посветлело, попутно окрасив внутренность строения в веселенькие пурпурные тона. Теперь я отчетливо различала лобастую кошачью голову, озиравшуюся по сторонам. Мантихор устроил себе нечто вроде дупла в стоге, любопытно выглядывая из узкого лаза. Лён переступил с ноги на ногу, и зверь мгновенно насторожил острые ушки с забавными кисточками на кончиках. На усатой морде застыло наивно-удивленное выражение котенка, впервые увидевшего живую мышь. Помедлив, мантихор выбрался из соломы, поочередно отряхивая лапки, словно выходящий из воды кот. Сжавшись в комок и опустив морду, зверь постоял у края чердака, пощелкивая хвостом по доскам, затем решился и спрыгнул.
Изящно спланировав на кожистых крыльях, мантихор приземлился в десяти локтях от Лёна. Оба изобразили живейший интерес. Рука Лёна нащупала оголовье меча, мантихор припал к земле, подергивая длинным хвостом.
— Самка, — шепнула я. — Это плохо. Она мельче, но гораздо проворнее.
Киса потянулась, выпустив когти и прогнув спину.
— Мр-р-р? — ласково вопросила она.
— Кончай ее, — жарко выдохнул тролль мне в ухо.
— Сейчас. Пусть Лён ее как-нибудь отвлечет.
Вампир возмущенно покосился в нашу сторону. Он не слышал меня в прямом смысле слова, но с легкостью читал мысли в радиусе до пятисот локтей.
— От чего отвлекать-то?
— А хотя бы от себя, — я лихорадочно рылась в сумке. — Не то… Это за шестой курс, а нужен за первый семестр седьмого.
— Что ты там ищешь? — Вал удивленно воззрился на кучу тетрадей, выпавших из перевернутой сумки.
— Конспект... Я забыла заклинание…
— Что?! — взревел Вал, напрочь забыв о конспирации.
— Ну да, а с кем не бывает? Маги тоже люди…
Острие меча описало сверкающую дугу. Хвост изогнулся вопросительным знаком, длинная кисточка распушилась, обнажив кривое жало-ятаган размером с ладонь, во впадинках которого влажно поблескивал яд.
Вампир и мантихора закружились по гумну, не спуская друг с друга хищно прищуренных глаз.
— А что оно из себя представляет? — тролль бегло пролистал первый попавшийся конспект. — Ну у вас, магов, и символика — ни одной руны не разобрать!
— Где? А, это у меня такой почерк.
— Кис-кис-кис… — неожиданно заворковал вампир, протягивая к мантихоре свободную руку.
Я похолодела. Повелитель Догевы рехнулся!
Мантихора легла и с мурлыканьем заскребла по полу кончиком хвоста. Лён опустил меч. Помедлив, убрал за спину.
— Что ты делаешь, сукин гхыр! — заорал тролль, выскакивая из стога. — Бей ее, морду рыжую!
Ни Лён, ни мантихора не удостоили его вниманием. Я запоздало вспомнила, что мантихоры чуют человека за версту и наше присутствие в сарае не было для нее новостью. Зверюга перевернулась на спину, распластав крылья по обе стороны тела, вампир присел на корточки и начал медленно почесывать золотистое брюшко в черных подпалинах. Мурлыканье усилилось.
— У нее на шее ошейник, — донесся до меня спокойный голос Лёна. — Серебряный, с вкраплением агата.
Я посмотрела на запястье. Комментариев не требовалась. Отряхнув солому, мы с Валом опасливо приблизились к живописной группе посреди амбара. Мантихора осияла нас зелеными кошачьими глазами, потрогала мою ногу мягкой лапой с втянутыми когтями и приветственно завиляла хвостом. Лён встал. «Киска», помедлив, тоже. С урчанием прошлась вдоль нашей стройной шеренги, ласкаясь к ногам. Изогнула спину, развернулась и пошла обратно, почесывая второй бок.
«Убьет!» — подумала я, пятясь к стенке. На меня наступал Лён, злющий как мракобес.
— Ну, нашла заклинание? — преувеличенно ласково поинтересовался он.
— Как тебе сказать… — я уткнулась в стену и теперь отползала по ней к выходу. — Видишь ли, Лён… У каждой профессии свои издержки…
— А ты не думала, что у «издержка» может быть другое мнение на этот счет? — голос Лён прямо-таки источал сладкий яд. Да, нехорошо как-то получилось. За моей спиной образовалась пустота — дверь. Не обращая внимания, что обо мне подумают, я развернулась и пустилась наутек под улюлюканье тролля.
* * *
В корчме мы все-таки переночевали. Где и как скоротала ночь мантихора, понятия не имею, но стоило Лёну свистнуть, проезжая мимо амбара, как она вылетела из него золотистой молнией, перепугав лошадей. Пометавшись среди копыт, «киска» заняла позицию на левом фланге нашего грозного воинства, то есть сбоку от Ромашки.
Если раньше при виде светловолосого рыцаря во всеоружии, мордатого тролля и рыжей ведьмы встречные путники просто съезжали на обочину, то теперь несчастные разбегались с воплями, проклятиями и крестными знамениями, оставляя свое добро валяться посреди дороги.
— Тащить с собой эту зверюгу — все равно, что волочить на веревке труп, — ворчал Вал. — Нас из-за нее в яму бросят. Поди докажи, что она ручная, а мы не демоны. Я так понял — маг создал ее для охоты на разбойников, но некстати помер и киса осталась без хозяина. Естественно, ей пришлось искать пропитание самостоятельно, а когда разбойники и мытари кончились, кисуня взялась за нищих.
— Он ударил ее посохом по морде, — Лён задумчиво посмотрел на мантихору, — она испугалась и хлестнула хвостом.
— Испугалась! А вдруг нам навстречу попадется какой-нибудь полоумный рыцарь и с радостным воплем бросится совершать подвиг? Цыпа, ты сумеешь ее удержать?
— Не знаю. Не хочу пробовать, — у меня не было настроения вступать в пространные дискуссии. Лён со мной не разговаривал, при необходимости демонстративно обращаясь к Валу. Равнодушно глядя вперед, он то и дело подгонял коня каблуками. Мантихора и та вела себя дружелюбнее, лошади быстро свыклись с ее присутствием и лишь возмущенно пофыркивали, когда рыжая зверюга поднималась на крыло и хвостатой тенью проносилась над нашими головами. На солнечном свету шерсть кисы переливалась всеми оттенками патоки: хребет и кончики широких лап черные, бока медово-рыжие с каштановыми пятнами, как попало разбросанными по короткой блестящей шерсти. Морда умильная, как у котенка, на заостренных ушках — длинные черные кисточки. За час пути наша киска успела изловить и на ходу поживиться тремя перепелками и десятком полевок, без видимых усилий поддерживая заданный темп.
— Знатная зверюга, а? — хохотнул Вал, одобрительно наблюдая за проворной охотницей. — Как там ее — мат… ман… Манька, одним словом.
— Отвезем-ка мы ее к одному целителю, это по дороге, — решила я. — У него скит в лесной чащобе. Собак постоянно волки и рыси задирают, может, хоть эта красавица приживется?
— Зачем ему вообще собаки?
— Ты не представляешь, сколько бродяг и разбойников пытаются завладеть скудным имуществом отшельника.
— Да, дикие времена настали, — поддакнул тролль. — Одного не могу понять — с чего бы это твоему целителю так полюбилась чащоба? Кого он там пользует? Леших да кикимор?
— Ничего подобного. Чащоба чащобой, а вокруг леса — деревеньки. Чуть что — посылают к магу парнишку побойчее. Видишь ли, Вал, у селян довольно своеобразное мышление. Если ты сумел им помочь — ты кудесник. Оплошал — колдун! На костер его, мерзавца! Вот и стараются маги пореже попадаться людям на глаза, обживают леса, заводят натуральное хозяйство.
Вал рассмеялся.
— И ты, цыпа, будешь полоть репу?
— Не путай Травника с Практиком. Я буду странствовать, творя добро, искореняя зло и смываясь прежде, чем поднимется шумиха.
— Замуж тебе надо. Засиделась в девках, вот и лезет в башку всякая ерундовина, — убежденно покрутил головой тролль.
— Выйдешь тут, когда кругом одни вампиры да тролли, — отшутилась я. — Чернотравную Кущу знаешь?
— Бывал. Ходят о ней разные байки, но ничего интересного. Обычный набор — упыри, лесовики, чудища на любой вкус. Леший их знает, я только волков видел, да и те пуганые, облезлые.
— Ну, вот в Куще он и живет.
— Целитель? Лады. Ввечеру там будем, и крюк не придется делать, проедем Кущу насквозь, вдоль речушки, что Вилюкой прозывается. Пустит нас хоть в дом твой отшельник? Или придется под кустом ночь коротать?
— Вот уж чего не знаю, того не знаю. Я его никогда не видела. Так, Учитель рассказывал — мол, живет в Куще его старый друг, Магистр Травник, профессионал старой закалки. Предлагали ему кафедру Травников возглавить — отказался. Не то, говорит, у меня уже здоровье, чтобы адептов укрощать, спокойнее, мол, с упырями век докукую.
— Да нет там упырей, в прошлом году точно не было. Кикиморы — да, шалят, сапоги у меня ночью сперли. А может, то и не кикиморы были. Может, этот самый отшельник и спер.
— Вот еще, нужны ему твои сапоги. Я бы их даже в сени не пустила.
— То нынешние. А те хорошие были, из драконьей шкуры, с заклепками. Непромокаемые. Эльфы на заказ тачали. Я их год носил, не снимая, как чуял. Только снял — сперли!
— Знаешь, что? Если придется в лесу ночевать, ты и эти сапоги не снимай, — серьезно посоветовала я.
— Думаешь, опять сопрут? — забеспокоился тролль.
— Нет. Боюсь твоих портянок!
Лекция 11
Экология
Дорога до Чернотравной Кущи отняла больше времени, чем мы рассчитывали. Когда горизонт проклюнулся темной гребенкой деревьев, уже смеркалось. Искать пресловутого отшельника не было ни сил, ни времени.
— Заночуем на прогалине у реки, — решил тролль. — Чай, не впервой, места знакомые.
— Где река-то? — спросила я, приподнимаясь на стременах, но ничего интересного не увидела.
— Проедем с полверсты по лесной дороге, аккурат в берег уткнемся. Только бы дождь не зарядил — ишь, небо хмурится.
Усталые лошади покорно вступили под полог Чернотравной Кущи. Несмотря на мрачное название, в Куще было светло от желтого осинового опада, радовали глаз белоснежные стволы берез, празднично алели роскошные гроздья рябин и барбариса, там и сям мелькали костры спелого шиповника. Под копытами лошадей хрупали листья, спаянные вечерним ледком.
Лён ехал сквозь Кущу как ревизор царицы-осени. Равнодушный, беспристрастный и высокомерный, он словно инспектировал лес: не осталось ли где зеленой травинки? Сменили ли шубу зайцы? Не выглядывает ли откуда нахальный лютик?
Я то и дело метала в его сторону виноватые, полные надежды взгляды. Ну сколько можно сердиться? Сам же предпочел неопытного друга…
На берегу реки осень вновь проявила дурной норов. Ветер ерошил черную воду, сухие встрепанные камыши потрескивали суставами, пахло тиной и плесенью. Лошади меленько вздрагивали крупами, сбившись в табунок под раскидистыми ивами.
— Эй, цыпа, ты куда? — окликнул Вал, расседлывая своего сивого мерина.
— Топиться, — с мрачной решимостью буркнула я.
— А-а-а… Эй, постой!
Я замедлила шаг, преисполненная надежды. Но Лён, кинув Валу несколько слов насчет костра и ужина, исчез в кустах.
— Заодно воды набери! — в мою сторону полетел плоский берестяной туесок. — Да гляди, чтоб без пиявок, зайди поглубже!
Я подобрала туесок и отправилась в последний путь.
* * *
Внимательно изучив реку, я раздумала топиться. Ласковые волны с шелестом омывали пологий берег, оставляя после себя грязную пену, яичную скорлупу, картофельные очистки, плоские раковины беззубок и тухлую рыбу. Чуть подальше я заметила очень грустную ворону. Распластав крылья и опустив голову под воду, она покачивалась на волнах в западне из коряг. Я засомневалась, что получу удовольствие от утопления в подобной компании. Если вообще смогу утонуть — до противоположного берега было рукой подать, а стрежень реки забивали водоросли и наносы из плавника. Пришлось отложить самоубийство до подходящего омута и отправиться на его поиски.
Пройдя добрых полверсты, я отчаялась. Если нормальные реки начинаются с ручейков и криниц, то эта вобрала в себя сточные воды со всей Белории. Я могла только позавидовать городу, расположенному ниже по реке. Его жители были способны выдержать любую осаду, опрокидывая на головы штурмующих ведра с водой, которой кипящая смола и в подметки не годилась. За холеру я могла поручиться головой, дизентерию гарантировала, а бурление кишечной палочки различала невооруженным глазом.
Насколько я помнила, большую часть мешка с провиантом занимала гречневая крупа, купленная в деревне, вещь питательная и полезная, но, увы, в сыром виде малосъедобная. Сваренная же на речной воде — и вовсе ядовитая. Запасной вариант — дождаться утра и насобирать росы — меня мало устраивал. Я хотела вызвать дождь, но вспомнила о нестабильности осенней погоды и решила не рисковать. Небо и так хмурилось, стоит дать толчок и наш лагерь смоет вместе с парой-тройкой близлежащих деревень. Пора возвращаться, не ровен час, накроет грозой. А парни, наверное, уже шалашик поставили и костерок разложили. Не знают, бедные, какую черную, то бишь черствую весть я им несу.
Я сделала еще пару неуверенных шагов и с головой провалилась в родниковое окошко, скрытое жухлой травой. Вода хлынула в сапоги и под куртку. Долгожданный омут встретил меня более чем радушно, но и его я не пожелала осчастливить своим бренным телом. Кое-как выкарабкавшись из затопленной ямы, я обнаружила исчезновение туеска. Ирония судьбы — есть туесок — нет воды. Есть вода — нет туеска. Хоть в карман ее набирай. Или в сапог. А впрочем, зачем набирать? Я и без того напоминала грозовую тучу — истекала водой и метала громы и молнии по адресу всех известных богов.
Богохульство давно и прочно удерживало первое место в списке моих смертных грехов, наверное, мракобесы решили меня вознаградить: легкий берестяной туесок, посверкивая светлыми боками, медленно поднялся к поверхности. Обрадовавшись, я наклонилась к кринице, пока нечистые не передумали. Но мракобесы не оказывали бесплатных услуг. В руку впились сотни ледяных колючек и чьи-то костлявые пальцы. Из воды высунулась зеленая кочка, облепленная водорослями, улитками, пиявками и прочей водяной живностью. В основании кочки поблескивали желтые рыбьи глаза, нос загибался крючком, а рот тонул в бороде из колючего роголистника.
— Эт-то еще что такое?! — пророкотал водяной, высовываясь из воды по пояс. Подтянувшись на свободной руке, нечистик присел на краешек окна, крест-накрест заложив тощие перепончатые ноги. — Попалась, красна девица!
— Попалась, зелен молодец! — безропотно согласилась я, не пытаясь высвободить руку.
Водяной не ожидал от жертвы подобного смирения.
— Призналась, значит… — упавшим голосом протянул он. — Ну, ладно. Пропустим сцену борьбы и душераздирающих воплей, перейдем к главному. Как ты посмела замутить мою криницу?
— А вам что, жалко?
— Что значит — жалко? — возмутился водяной. — Замутила, понимаешь ли, водоем, да еще попрекать осмеливается.
— Где я вам что замутила? — досадливо спросила я. — Воды немного набрала.
— Во-во. Сначала с ковшиками приходят, потом с ведрами, а там уже порты постирать норовят или помои слить, не успеешь оглянуться — загадили!
— Вот когда я порты принесу, тогда и ругаться будете.
— Ишь ты какая! — Водяной окинул меня оценивающим взглядом. — Молодая, да нахальная. Заставу проходишь — платишь? Платишь. Мостом пользуешься — раскошеливаешься? Раскошеливаешься. Частная собственность — она денежку любит. Так что давай, девица, не выкаблучивайся, нет денег — произведем натуральный обмен. А не то…
— А не то — что?
— А не то и утопление могем организовать! — припугнул водяной.
— Отличная идея, приступайте, очень вас прошу! Полчаса бьюсь, да все без толку! — возрадовалась я.
Водяной опешил, борода встала дыбом.
— Да ты, часом, не блаженная? — с трудом выдавил он.
— Нет, я магичка, — отвернув ворот куртки, я предъявила водяному Знак Школы.
— Вот леший! — охнул водяной, выпуская мою руку и проворно спрыгивая в криницу.
— А ну, стой, погань болотная! — Я шлепнулась на живот и по плечо всадила руку в пронзительно холодную воду.
* * *
Ребята не теряли времени даром. Костер пылал, Вал довершал строительство навеса, основой которому послужили две тоненькие березки, связанные макушками, Лён выбирался из кустов с охапкой хвороста, мантихора мышковала неподалеку. Лето выдалось урожайное — как для всевозможных зерен, так и для питающихся ими грызунов. Судя по безразличию, с которым Манька глотала очередную полевку, у нас были неплохие шансы проснуться в полном комплекте. Если, конечно, я не умру от воспаления легких.
Увидев меня, парни потеряли дар речи. Сапоги хлюпали, как забитые носы, с куртки капало, волосы обвисли нечесаной паклей, глаза припухли, а нос и уши переливались веселенькими багровыми тонами. Я едва ковыляла на негнущихся ногах, пытаясь свести к минимуму контакт с мокрой тканью штанов, но меня все равно колотило от холода. Короче, перед ребятами предстал настоящий зомби — живой труп с температурой тела ниже нуля.
— Что с тобой случилось?! — с неподдельным ужасом воскликнул Лён, роняя хворост и кидаясь мне навстречу.
— Я-й-а т-т-то-пи-и-и-лась! — выдавила я, триумфально лязгая зубами. — Т-только т-там м-мелко и сы-ы-ыро…
— Иди к костру! Переодевайся немедленно!
— Н-не б-буду! П-п-простуж-жусь и ум-мру! Т-так м-мне и н-надо! Н-никуд-дышная из-з м-мен-н-ня ч-ч-ч-ч-ародейка…
Теперь нас колотило в унисон. Вспомнив, что сумасшедших лучше не раздражать, Лён перестал задавать глупые вопросы, оттеснил меня к костру и помог освободиться от мокрой куртки, предложив взамен свою, нагретую, вкусно пахнущую выделанной кожей.
— Воду принесла? — деловито спросил Вал, пригоршнями отмеряя гречку в котелок.
— В-в-ы-ж-ж-жимай...
— Как, не принесла? — не на шутку возмутился тролль. — Надо было сначала принести, а уж потом топиться! Вот за что презираю баб — нет в них ответственности ни на грош! Их только за смертью посылать! И ту толком организовать не сумела!
Я запустила в него туеском.
— Ага, набрала-таки! — обрадовался тролль, заливая крупу и вешая котелок над огнем. — Где ты шлялась, если не секрет?
— Г-гов-в-во-р-ю-у ж-же, топи-и-илась, — укрывшись за Ромашкиным боком, я торопливо срывала мокрую одежду. В чересседельной суме нашлись сухая рубаха и нижнее белье, вот только штанов не было. Завернувшись во все три одеяла, я уселась возле костра, поджав голые ноги и с наслаждением впитывая живительное тепло.
— Кстати, у меня для вас интересная новость, — сообщила я, как только оттаявший язык обрел прежнюю гибкость. — Я тут побеседовала с одним скользким типом, и он проболтался мне о своей огромной обиде на валдаков. Два месяца назад валдачий вождь приказал долго жить, то есть не следовать его примеру. Была пышная церемония погребения — с уймой гостей, речей, еды, венков и жертвоприношений, все как положено. По истечении продолжительного, по валдачьим меркам, траура, то есть на следующий день, валдаки должны были выбрать себе нового вождя. Валдаки, как известно, живут в ладу как с Разумными расами, так и со всевозможной нечистью. Мой осведомитель рассчитывал, что его пригласят на выборы — нечто вроде помеси рыцарского турнира с народным гулянием. Вождем валдаков становится самый сильный, ловкий и хитрый претендент, кровное родство с экс-вождем в расчет не принимается. Вся окрестная нечисть пускала слюнки в предвкушении заключительного пиршества, но его не последовало. По непонятной причине валдаки не пригласили на выборы никого. Водяной сомневается, проводились ли они вообще. Но валдаки не могут жить без вождя, они как пчелы — сплачиваются вокруг матки, иначе им не выжить. Поскольку валдаки продолжают вести себя как ни в чем не бывало, — торгуют каменным углем, крадут скот, нанимаются в батраки к людям, — выходит, кто-то ими управляет.
— И этот кто-то организовал кражу дрянного меча? — недоверчиво спросил Вал.
— Ну, это пока единственная зацепка. Но признайся — существо, сумевшее без боя захватить трон валдаков, не может не вызывать подозрений.
— Не просто захватить. Внушить валдакам уважение, иначе бы они просто разбежались куда глаза глядят, сколь бы ни был могуществен новый вожак. Туго нам придется, цыпа. Одно дело — сражаться за узурпатора и совсем другое — защищать обожаемого вождя.
— Думаешь, они будут настроены враждебно?
— О, нет! Эти славные твари встретят нас хлебом с солью, забросают цветами и вынесут меч на бархатной подушке! — тролль мрачно сплюнул в костер. — А ты, клыкастый, что скажешь?
Сидя на корточках возле костра, Лён держал на вытянутых руках мою куртку. От матерчатой подкладки шел пар.
— Медленно сохнет, — сказал он. — Промокла насквозь, а у реки сыро.
— Что, не подкинешь ни одной идейки?
— Надо подумать. Помешай кашу, а то пригорит.
За рекой дружно взвыли волки. Я поежилась.
— Как вы думаете, они не могут перебраться на этот берег?
— Нет, — веско проронил Вал, дегустируя присоленную кашу. Почмокал губами и добавил: — Их и на этом берегу до кхыра.
— Ну что, сварилась наконец?
— Налетайте! — разрешил тролль, снимая котелок с огня.
* * *
Ночь. Новолуние. Мириады звезд, как крошки выгрызенной до узкой скобки луны. Лужи обрастают тонким ледком. Подвывают ветер и волки. Потрескивают ветки в затухающем костре.
— Вольха?
— М-м-м?
— Ты спишь?
— Как будто ты не знаешь.
— Нет. Я держу слово.
— В кои-то веки.
— Тогда — спокойной ночи.
Тишина. Начинается мелкий дождик, капельки шелестят по иголкам навеса и шипят на раскаленных углях. Небо затягивается рваным кружевом туч.
— Лён?
— М-м-м?
— Ты правда не знаешь, о чем я думаю?
— Хм. Это провокация?
— Нет, ты угадай.
— По-моему, ты хочешь извиниться, но не знаешь, с чего начать.
— Вот еще!
— Не угадал?
— Нет!
— Ну и ладно. — Вампир поворачивается на другой бок, натягивает одеяло на голову.
Тишина. Дождь не усиливается, но и не прекращается, капельки размеренно простукивают навес. Костер сердито мигает.
— Лён?.. Лён!.. Лён!!! Я тут терзаюсь, а он спит!