Я на всякий случай оглянулась, но других кандидаток на примирение не обнаружила. Робко шагнула вперед, а потом как-то сразу очутилась у Лёна на коленях; обняла за шею, прижавшись всем телом, как маленькая испуганная девочка. Вампир с шелестом развернул крылья, окутывая меня поверх своих рук, сомкнувшихся вокруг моей талии. Сразу стало тепло и уютно, мы словно слились в единое целое, некогда разделенное на две вечно стремящиеся друг к другу половинки.
Лён тихонько прикоснулся губами к моему затылку. Я всхлипнула:
— Я очень за тебя волновалась.
— Знаю.
— Тогда почему ты на меня накричал?
— Сам удивляюсь. Наверное, от растерянности.
— Ты — и растерялся? — не поверила я.
— Ну да. — Лён мягко отстранился, чтобы заглянуть мне в глаза. Вампир улыбался, тепло и чуть иронично. Как прежде, и мне снова захотелось расплакаться — теперь уже от счастья. — Ты представь мое состояние — я прихожу в себя в совершенно незнакомом месте, рядом стоит Лереена и жадно разглядывает меня в упор. Я на нее тоже посмотрел, украдкой, и подумал, что, пожалуй, не стоит торопиться со сменой ипостаси. Как оказалось, не зря... Пока вы беседовали, я наскоро просмотрел твою память, и у меня шерсть встала дыбом. Придумать что-нибудь с ходу не удалось, пришлось затаиться и ожидать более подходящего момента. То есть менее неподходящего, потому что обстановка все накалялась и накалялась. Когда Орсана заупрямилась, я понял, что дольше медлить нельзя, перевоплотился, выхватил у ближайшего ложняка меч и снес ему голову. Вы, к счастью, не растерялись, и началась такая заваруха, что, ей-ей, знал бы — гхыр воскрес! А тут еще ты начинаешь ни за что ни про что на меня кричать, в чем-то обвинять, я и не сдержался... А потом, каюсь, вел себя как мальчишка. Ты сердилась, скрывала мысли, и я не знал, что думать и как себя с тобой вести.
— А я — с тобой, — смущенно призналась я. — Я же растерялась, Лён...
— Ты — и растерялась? — передразнил он. — Вольха, мы идиоты! А еще хвастались, что знаем друг друга, как облупленных...
— Да уж, — хмыкнула я, украдкой вытирая нос. — Я даже о себе, оказывается, многого не знала. Например, откуда у меня такие красивые глазки.
Вампир разом посерьезнел. Тяжело вздохнул, потупился, и между нами снова пробежал легкий холодок отчуждения.
— Что ж... рано или поздно мне пришлось бы тебе все рассказать. Вот уж не думал, что это произойдет таким образом... что буду чувствовать себя виноватым и оправдываться, но... Вольха, я не назначал тебя Хранительницей. И, будь моя воля, на требушетный выстрел не подпустил бы к Кругу.
Что?! — опешила я.
Лён торопливо поправился:
— Я доверяю тебе, как никому другому, но дело вовсе не в этом. Ролар рассказывал тебе, как становятся Хранителями?
— Обмениваются кровью с Повелителем?
— Верно, — Лён помолчал и веско добавил: — а сначала позволяют ему убить себя. Ну, или почти убить, обмен происходит на грани жизни и смерти, и жизнь далеко не всегда перевешивает. Я обязан был предупредить об этом будущего Хранителя и заручиться его согласием на обряд.
— Почему же ты этого не сделал?
— Потому что ты и так умирала. На затопленной мостовой, у фонтана, смертельно раненая каменным мечом. Помнишь?
Я хотела отрицательно, недоуменно помотать головой, но перед глазами сама собой всплыла пригрезившаяся некогда картина — ночь, вычерненная кровью вода, распластанное на камнях тело... и Лён, стоящий на коленях, с приложенным к запястью ножом.
“ — Arrless, genna! Tredd... Geriin ore guell...
— Держись, девочка! Сейчас... Я не позволю тебе умереть...”
Выходит, не пригрезившаяся...
— У меня не было выбора, — продолжал Лён. — Моя кровь — единственное, что могло тебя спасти, и в тот момент я меньше всего думал о назначении Хранителя. Да и Ведьминого Круга тогда в Догеве не было. Ты выжила и даже не заподозрила, что легкая рана на боку — след от ножа, а нанес ее тебе я, пока ты лежала в забытьи.
— Но ты же отдал мне свой реар! — Я машинально схватилась за гроздь амулетов, хотя еще неделю назад сорвала шнурок с шеи и со злостью зашвырнула подальше в кусты.
— Это вышло случайно. Мы прощались — возможно навсегда, — и я подумал: почему бы и нет? — пожал плечами Лён. — Для другого Хранителя этот реар уже не годился, зато подарок из него вышел прекрасный. Ведь ты не раз жаловалась, что ненавидишь нахальных телепатов, а постоянно поддерживать магическую защиту невозможно. Куда проще носить на шее безотказный амулет. Но у меня и в мыслях не было, что он на тебя подействует! В письме, которое ты увезла в Стармин, я признался твоему Учителю, насколько ты была близка к смерти, и попросил его на всякий случай понаблюдать за тобой, первое время.
— Это еще зачем?
— Помнишь Арлисский храм?
— Такое забудешь!
— Один из предков Лереены подобным образом спас жизнь тогдашнему правителю Ясневого Града, не поладившему с бешеной рысью, и благодарные эльфы выстроили вампирам новое святилище для Круга. Раньше Арлисские Повелители проводили обряд в пещере наподобие догевской, и во время паводков ее частенько затапливало. Но эльф не стал Хранителем. Его раны благополучно зажили, однако трансформация не началась, и я был твердо уверен, что все остальные расы невосприимчивы к нашей крови. Она действует всего несколько минут, потом разрушается, и я хотел убедиться, что рана успела полностью зажить и со временем ее края не начнут расходиться. Ты бы видела себя со стороны, монстр разворотил тебе половину грудной клетки! Келла и Старейшины знали, что на самом деле произошло той ночью. Они видели — мой реар исчез, но были уверены, что я его просто выбросил. Всё заставляли меня обзавестись новым... Представь, как я изумился и растерялся, когда приехал в Стармин на стрельбища и с порога увидел у тебя несомненные признаки Хранительницы! Я по-прежнему мог читать твои мысли, хотя реару полагалось бы их скрывать — не будь между нами невидимой связи. Но тогда мне было не до откровений, потом все как-то не подворачивалось случая, а в этом году у тебя начались выпускные экзамены, и я решил — потерплю еще пару месяцев, пусть Вольха получит свой диплом с отличием, она его заслужила. У Повелителя не может быть двух Хранителей одновременно; как только я завел бы себе новый реар, ты постепенно снова стала бы обычным человеком. И обычной ведьмой, ведь твои магические способности тоже пошли бы на спад. Не исчезли, разумеется, а вернулись в норму.
— Выходит, я сжульничала на экзамене? — огорчилась я, до сих пор слушавшая рассказ Лёна с крытым ртом.
— Вовсе нет. Ты знаешь все заклинания и умеешь их применять, а каким источником силы при этом пользуешься, особой роли не играет. Ты же сама рассказывала, что даже архимаги обвешиваются артефактами-накопителями, ибо для некоторых заклятий, как ни крути, собственных сил не хватает.
— М-м-м-м... — Я, сгорая от стыда, уткнулась лицом в ладони. — Лён, ты прав — я паршивая, неблагодарная ведьма... Ты спас мне жизнь, а я леший знает что себе надумала, набросилась на тебя, толком не разобравшись...
— Брось. Мы уже квиты. — Лён осторожно развел мои руки. — Кстати, Верховная Догевская Ведьма, чем ты в первую очередь займешься на своей новой должности?
— Ну... — Я неопределенно кашлянула, пытаясь выровнять дыхание и не шмыгнуть носом. — Пожалуй, подам заявление о переводе на полставки.
— Это еще зачем? — опешил Лён.
— А мне понравилось быть просто ведьмой. Полагаю, ты не станешь возражать, если несколько месяцев в году я буду поднабираться опыта на трактах?
— И долгими зимними вечерами писать мемуары о своих подвигах? — рассмеялся вампир.
— Почему бы и нет? Не совершу, так придумаю! На менестрелей и летописцев полагаться нельзя — либо забудут, либо так ославят, что лучше бы забыли. Пусти-ка... — Я высвободилась из его объятий и пошла к реке, вернее, к темнеющим поодаль лознякам.
— Что, отправляешься на поиски подвигов прямо сейчас? — иронично поинтересовался Лён, слишком хорошо зная меня, а значит, и ответ.
— Нет... в кустики схожу, раз уж проснулась, — смущенно призналась я.
— Погоди, я с тобой!
Вампир догнал меня, и мы вместе вышли на берег. Возле самых лозняков Лён ехидно скомандовал: “Вампиры налево, ведьмы направо!” Я повернулась было к нему спиной, собираясь скромненько отбыть в указанном направлении, но не выдержала. Остановилась, зажмурила глаза и отважилась наконец задать вопрос, мучивший меня всю неделю:
— Лён?
— Что? — преувеличенно бодро откликнулся он.
— Ты сказал, что не выбрал бы меня Хранительницей... правильно, она из меня вышла никудышная... даже двух слов связать не смогла... но ты все-таки вернулся. Почему?
Тишина затянулась надолго. Он не отвечал и не уходил, словно боялся ответа больше, чем я — вопроса.
— Вольха?
— Д-да? — чуть слышно выдавила я.
— Потому что я тоже тебя люблю.
И мы разошлись в разные стороны, одинаково ошеломленные и не знающие, что говорить и делать дальше.
Но уверенные, что как-нибудь разберемся.
...И нас ничуть не огорчало, что наша история не войдет в легенды...