- Скорее бы все кончилось, - вздохнула она. - Хочу тишины. Домик на берегу озера. Книжки при свечах. Купаться под луной. Рыбу ловить. Ты любишь рыбалку?
- Шумное дело, - отозвался Гош.
- Шумное?!.
- А что, по-твоему, граната тихо взрывается?
- Слава богу! Капитан Дымов изволит шутить. Что, полегчало?
- Как сказать… В принципе, да. Если Главный не приедет, мы за бомбой возвращаться не станем. Опасно. А я только сейчас понял, с каким облегчением расстался с этим куском железа на прицепе. Жалко, конечно, что Главный… Погоди, - Гош отнял у Жени рукав и снова припал к биноклю. - Регуляторы! По местам!!! - рявкнул он так, что Женя зажала уши.
Главный приехал, как ему и было приказано, без эскорта, с одним водителем. Судя по всему, тульский князь считал ниже своего достоинства крутить баранку.
- Я опоздал! - заорал он, выпадая из дверцы. - Не было машины! Скорее! Она взорвется через полчаса! Вы должны успеть! Я на все согласен! Ради бога! Сволочи, негодяи, подлецы! Террористы! Грязные подонки! Жиды пархатые!
Больше он ничего интересного сказать не успел, потому что ему в рот, ломая зубы, воткнули автоматный ствол - Костя постарался. Водителя уложили на асфальт и обезоружили. Через минуту все трое арестованных, включая очнувшегося, но совершенно косого Олега, были накрепко привязаны к бамперу одного из грузовиков на площадке. Разумеется, с кляпами во ртах.
- Кого оставим сторожить? - поинтересовался Костя. - Можно не меня?
- Слушайте, Регуляторы! - взмолился Гош. - Ну ее на фиг, эту бомбу! Давайте не будем возвращаться. Основное мы сделали - город обезглавлен и заживет теперь естественной жизнью. Все, хватит, видеть его больше не желаю!
- Оставайся тут, - предложил Цыган. - Даже вдвоем оставайтесь, с Женей. И с тягачом. А мы по-быстрому слетаем на миномете.
- И на бензовозе, - напомнил Большой. - Там же компрессор, шины у прицепа накачать.
- И на бензовозе, - кивнул Цыган. - Отдохни, командир. Можешь пока расстрелять тех, кого сочтешь нужным.
Услышав слово «расстрелять», Главный судорожно задергался. Водитель покосился на начальника и вдруг расплылся в улыбке, насколько позволял ремень между зубов.
Любопытный Костя тут же развязал ему рот.
- Ты чего лыбишься, чмо тупое? - спросил он.
- Давно пора его шлепнуть, - сообщил водитель. - Сам ты чмо. А он вообще…
- Поменьше эмоций, - посоветовал Костя. - Ты же все-таки «тупой»!
- Всех наших девок перепробовал. Стакан водки по субботам. Вози его туда-сюда. Жратвы в обрез. Того нельзя, этого…
- О господи! - Костя заново лишил водителя дара речи. - Слушай, Гошка, может, зря мы это? Не перестараемся?
Гош склонил голову набок и критически оглядел арестантов.
- Знаешь, - сказал он, - мне уже все равно. Как хотите, так и делайте. Нужна вам бомба - ради бога. Решите, что Главного лучше в Тулу вернуть, - скатертью дорога. Хочу домик у озера, книжки при свечке и купаться под луной.
- В проруби! - развил тему Цыган.
- По-моему, Гоша, ты устал, - резюмировал Большой.
- Согласен, - Гош кивнул. - Ну что, едете?
- Едем! - твердо сказал Костя.
…Водителя пришлось домой гнать пинками. Он был страшно расстроен, что машине прострелили колеса, и все норовил над убиенной поплакать. Олега и Главного закинули на тягач и крепко привязали, чтобы по дороге не отвалились. Гош скалил зубы и молчал. Женя пересела к Цыгану в «Лендровер».
- Поссорились? - спросил тот, едва колонна тронулась.
Женя удивленно подняла брови:
- Ты о чем?
- Гошка мрачнее тучи. Я думал, у вас что-то не так. Извини.
- У нас все нормально. Лучше и быть не может. И не будет очень долго, - туманно ответила Женя и вздохнула.
- Извини, - повторил Цыган. - Глупый я все еще. Вроде бы с каждым днем умнею, а как присмотришься - Любен и сейчас тупее всех «тупых».
- Любен? - переспросила Женя.
- Это имя мое. Косте только не говори. Обязательно кликуху дурацкую выдумает.
- Красивое имя.
- Наверное. Только зачем оно мне без фамилии?
- Знаешь, а у тебя все меньше слышен акцент. Я всего-то несколько дней с вами, и то заметила.
- Прогрессирую, - усмехнулся Цыган. - Становлюсь взрослее, превращаюсь в то, чем был на самом деле. В москвича превращаюсь. Который по-болгарски вообще не говорил. Эх, песню спеть, что ли? Родную народную… Хей, поле широко, широко, зелено, хей! Тьфу! И Балкан ти роден, хей, Балкан ти наш! Два раза тьфу. Женечка, солнышко, пошарь в бардачке, там кассеты лежат. С ума сойти можно на такой черепашьей скорости. Даже пятидесяти нет! А ребята сейчас в этих коробках глохнут…
Пискнула рация, Цыган взял микрофон.
- Я Цыган.
- Это Гош. Ты можешь лидировать, если хочешь, - сказал из динамика с трудом узнаваемый голос. - Только далеко не отрывайся. И посмотри заодно, как там у меня на броне, не трупы лежат?
- Мне и отсюда видно, - Цыган двинул рулем вправо, смещая машину к обочине. - Знаешь, может быть, и трупы. Но это несущественно, правда?
- Согласен. Протухнуть не успеют. Привал и дозаправка километров через сто. Если у меня, конечно, руки не отсохнут раньше. Засеки по верстовым столбам, о’кей? И вот что. Знаешь, не стоит тебе лидировать. Побудь-ка сзади. У нас впереди населенные пункты, а мне теперь повсюду Главный мерещится и пропускная система. Не хочу, чтобы ты на пулю нарвался. Лучше уж мы без дозора обойдемся. Все, до связи. Женю поцелуй.
- Заботливый, - без тени иронии сказал Цыган, подался к Жене и чмокнул ее в щеку. - Ваше приказание выполнено, шеф!
Женя рассмеялась и протянула ему несколько магнитофонных кассет. Цыган ткнул пальцем в верхнюю. Женя подивилась странной надписи «Baba Yaga», но кассету зарядила. В салоне заиграла музыка, совершенно необычная, красивая и в чем-то тревожащая.
- Никогда бы не подумала, что можно так обращаться с русской песней, - заметила Женя. - Удивительно. Здорово! Слушай, Любен…
- Только Цыган. Мне так больше нравится. Я с этим именем еще не сжился. И потом, я похож на цыгана, разве нет?
- Обожаю цыган. У них все так ярко, так… экспрессивно - есть такое слово?
- Есть. А вот Гошка их терпеть не может, включая музыку и танцы. Странный он парень. Необычный. Сплошные противоречия.
- Нет, - Женя грустно покачала головой. - Он как раз самый обычный. Ты просто не знаешь, что такое Знаток.
- А что такое Знаток? - тут же поинтересовался Цыган.
- Это тот, кто с раннего детства слишком много знает. Слишком много для того, чтобы быть как все. И его за это не особенно любят другие ребята. Причем с годами он по уровню знаний все дальше и дальше отрывается от сверстников и оказывается в таком вакууме… Я думаю, что интеллектуальные игры придумал какой-нибудь страшно одинокий эрудит. Просто чтобы создать приманку для таких же. Чтобы они сбежались все в одно место и можно было наконец-то от души пообщаться с братьями по разуму. Хотя, знаешь, немногие Знатоки между собой по-настоящему дружат. Там конкуренция.
- Бедный Гошка. Хорошо, что ты появилась.
Некоторое время Женя молча обдумывала это заявление.
- Почему? - спросила она наконец.
- Потому что теперь он не один, - объяснил Цыган.
- Ты даже не знаешь, до какой степени он один, - сказала Женя горько и отвернулась.
* * *
- Уфф… До чего же этот день затянулся! - вздохнул Гош и пинком сбросил Главного с брони на асфальт. Низложенный тульский князь гулко ударился оземь и противно взвыл.
Они прошли на гусеницах уже больше ста километров. Техника пока держалась бодро, а вот людей здорово пошатывало. Особенно плохо выглядел сам Гош.
Олегу он помог спуститься и устало сполз за ним следом. Регуляторы, потные и злые, собрались у тягача, наблюдая, как Главный пытается встать на ноги. Зрелище было тяжелое, старик падал раз двадцать. Гош заглянул ему в глаза и подумал, что где-то уже такие видел, причем неоднократно. Не эти глаза конкретно, а очень похожие. Безумные глаза человека, полностью утратившего контроль. Гош был готов побиться об заклад, что, если Главному вытащить ремень изо рта, мужик зарычит и начнет кусаться.
Гош развязал Олега, и тот сразу же со стоном ухватился руками за виски.
- Лучше бы расстреляли! - заявил он сварливо. - Фашисты недобитые…
- Чего он так орет? - поморщился Костя.
- Это нормально, - отмахнулся Гош. - У нас на самоходках было похожее наказание для молодых бойцов. По дороге к огневой у тебя отбирают шлемофон. Я однажды так прокатился десять километров. Полчаса со мной после этого вообще не разговаривали - без толку было.
- Сволочи! - рявкнул Олег, сгибаясь пополам.
- Только не на гусеницу! - попросил было Гош, но опоздал.
- Фу! - Женя спряталась за спину Большого. - А почему нельзя на гусеницу?
- Не знаю, это я машинально. Наверное, примета дурная.
- Интересно, чего это деда не тошнит? - поинтересовался Костя, брезгливо разглядывая катающегося по асфальту Главного.
- А ему уже все равно, - объяснил Гош. - Мы его, кажется, довели.
- Гавкнулся?
- Хорошее слово. Видишь ли, Костя… Я так понимаю, что мы его вырвали из той единственной среды обитания, где он мог сохранять хотя бы относительную адекватность. Он ведь этот тульский мирок сам выстроил. Сообразно бредовым идеям, которые ему в прошлой жизни адаптироваться мешали. Стал наконец-то полностью счастлив. А тут какие-то идиоты с атомной бомбой… Я, собственно, только на это и рассчитывал - что он бросится защищать свой мир. Свой внутренний мир в первую очередь, понимаешь? А в итоге мы его схватили за шкирку и уволокли в другую реальность. С которой бедняга смириться не может… Н-да. Поставьте его кто-нибудь на ноги, что ли…
- Бедняга? - переспросил Большой с глубочайшим презрением в голосе.
- Ты же видишь, - мягко сказал Гош. - Он уже не может нам ответить за то, что натворил. Хочешь - застрели его, но это будет ошибка. Перед тобой уже совсем не тот человек, который приказал убить наших. Это вообще больше не человек. Так, безобразие.
- И все-таки! - произнес Большой, насупившись.
- Дружище, посмотри сюда! - попросил Гош. - Ты же знаешь, он и меня хотел убить. Но… Здесь некого судить. Больше некого.
- Человечный, падла, - заметил Олег, безвольно сидящий у гусеницы и утирающийся рукавом.
Большой вдруг повернулся и ушел к миномету.
- Ну, по-моему, все ясно, - подытожил Костя. - Большинством голосов при одном воздержавшемся решено помиловать. Да?
Цыган и Женя согласно кивнули. Гош открыл задний люк тягача и принялся копаться внутри.
Главный сполз в придорожную канаву и там сумел наконец встать на ноги. Кое-как выбрался наверх и побрел, шатаясь, куда-то в поле. Места для прогулок здесь было хоть отбавляй - плоская равнина тянулась аж до горизонта.
- Догнать? - спросил Цыган.
Гош высунулся из люка, посмотрел Главному в спину и покачал головой.
- Олег разберется, - сказал он. - Это же его приятель.
- Сволочи, - вздохнул Олег.
- Угу, - согласился Гош. - На, держи.
Он бросил Олегу несколько коробок из грубого картона, пластиковую бутылку с водой и армейский штык-нож.
- В коробках сухпай. Ножом можешь кого-нибудь зарезать, если силенки остались. Вот еще анальгин. Ужасно вредная штука, по воздействию на кровь аналогична угарному газу. В развитых странах применяется только клинически. Но тебе боль снимет. Все, пока. Если, не дай бог, встретимся, с тебя бутылка.
- За что?! - Олег презрительно скривился.
- За то, что не убили, друг мой!
Олег на это только фыркнул.
- От гусеницы! - скомандовал ему Гош. - Регуляторы, по машинам! Успеем до темноты отмахать еще километров тридцать.
Олег, прижимая к груди коробки и штык, уполз на обочину и там прилег.
- А как же Главный? - спросила Женя в легком недоумении. Гош оглянулся. Безумный старик ушел недалеко. Теперь он выписывал по полю замысловатые кренделя, оживленно тряся головой и странно притопывая ногами.
- Да ну его к лешему! - Цыган обнял Женю за плечи и увлек к «Лендроверу». - Проверим Олега на человеколюбие.
- Не дождетесь, - сообщил Олег, переворачиваясь на спину и глядя в сумеречное небо.
- Ты идти-то сможешь? - поинтересовался Гош почти ласково, забираясь на тягач.
- Пошел вон, - ответили ему.
- Всенепременнейше. Костя! Поехали.
Машины дружно рявкнули, окутались синеватым дымком и укатили к Москве. Олег долго смотрел им вслед. Потом встал, поморщился от боли в голове, проглотил две таблетки анальгина, запил водой.
И, шатаясь, ушел в поле ловить Главного.
* * *
Гош проснулся на рассвете. Эта привычка выработалась у него давно, с тех пор, как исчезло электричество. Теперь все так спали - ловили световой день. «Ничего, зимой отдохнем, - подумал он. - А сейчас нужно открыть глаза и разобраться, кто это у меня тут под боком».
Под боком обнаружилась посапывающая Женя. Гош не стал удивляться, а первым делом приподнялся на локте и окинул взглядом окрестности. Это тоже вошло у него в привычку. Все оказалось на месте - техника, люди, рукоятка пистолета, торчащая из-под расстеленного на броне матраса. Спать в машинах было уже невозможно из-за духоты. Гош тут же вспомнил, что дальше будет еще хуже - под летним солнцем температура внутри бронированной коробки запросто достигает пятидесяти градусов. «Ничего, это ненадолго, - утешил себя Гош. - Все равно скоро миномет развалится, а потом и «МТ-ЛБ». Без должного ухода… А ведь жалко машинки. Послужили они нам».
Гош заглянул под одеяло. Короткая черная майка и узкие черные трусики подчеркивали снежную белизну кожи девушки. «Нужно будет что-нибудь достать ей от солнечных ожогов. Надо же, а я и не почувствовал, как она пришла. Хотя бы лечь рядом с любимым человеком, раз ничего больше не получается. А снилось мне что-то такое неопределенно-сексуальное. Кончится тем, что мы сделаем это прямо во сне. Эх, Женька… Оставила бы ты меня в покое. Хоть на время. Мало я тебя обидел? Неужели ты не понимаешь, что едва я вспомню… Понятия не имею, что тогда будет и как дальше жить. Но вспомнить нужно. Обязательно нужно. Я самозванец, я живу в кредит. Это вообще не я пока еще - без памяти о самом главном. Как обидно, черт возьми».
Гош осторожно выбрался из импровизированной постели, натянул брюки и кроссовки, сунул пистолет за пояс. Не удержался и снова заглянул под одеяло. Покачал головой. Он чувствовал, насколько соскучился по ласке, но она должна была исходить от какой-то другой женщины. Совершенно конкретной. Родной и близкой. Высокой и стройной, исполненной яркой, дерзкой красоты. С волосами цвета бронзы… «Оп! Только спокойно… Ты вспомнишь, Гош. Ты обязательно вспомнишь. Ты уже начал вспоминать».
В расстроенных чувствах Гош сполз на землю, едва касаясь десантных скоб. Он уже лазал по боевой технике, инстинктивно ставя ногу, как будто это делал всю жизнь.
Костя и Большой дуэтом храпели у себя на миномете. А вот Цыгана в «Лендровере» не оказалось. Гош напрягся было, но тут на обочине раздвинулись кусты и к дороге вышел Цыган. В одних трусах, с полотенцем на шее и зубной щеткой, торчащей из угла рта. Трусы - это была дань присутствию дамы. Раньше объездчики в жаркие дни шлялись где попало голыми.
- Привет, - сказал Цыган сквозь зубы. Руки у него были заняты мылом и тюбиком с пастой. Лицо казалось странно розовым. Вряд ли от воды. - Там ручей. Два шага. Настоятельно советую. Вода холодная, но терпимо. Я в нее целиком падал.
- Отлично! Буди ребят.
- Сделаем, - Цыган подошел вплотную, бросил взгляд на тягач и заговорщически подмигнул.
- Ты чего? - не понял Гош.
- Тихо у вас было, - объяснил Цыган и подмигнул снова.
Гош выдержал короткую паузу, соображая, как себя вести. Цыган смотрел на него открыто и по-доброму.
- Вас что-то интересует? - спросил Гош вкрадчиво и слегка отстраненно. Как парикмахер спрашивает клиента: «Не беспокоит?»
- Боже упаси! Вы меня не так поняли, капитан! Виноват. Допустил бестактность, паскуда этакая. Кстати, а что такое «паскуда»? Вертится на языке с самого ранья…
Гош фыркнул и примирительно хлопнул Цыгана по плечу.
- Сейчас вернусь и расскажу. Извини, могу лопнуть.
Он убежал в кусты. Цыган неспешно пошел к «Лендроверу», что-то напевая себе под нос. Сегодня он в который раз проснулся совершенно новым человеком. Видимо, процесс возвращения памяти активнее всего шел у него во сне. Этим утром Цыган, умываясь, обнаружил, что помнит чертову уйму интереснейших вещей. Слава богу, он встал задолго до Гоша и успел, сидя на корточках у ручья, вволю наплакаться.
- Ревел? - спросили над самым ухом. Цыган от неожиданности подскочил. Оказалось, что он стоит, уткнувшись носом в дверцу «Лендровера». А Гош совсем рядом, уже при туалетных принадлежностях, и очень внимательно его рассматривает.
- Маму вспомнил, - признался Цыган. - И папу. И бабушку. Всех. Хорошая была семья. Ч-черт… Прости.
- Ерунда. Я просто испугался - ты очень долго стоял неподвижно. У меня тоже по утрам всплывают какие-то обломки прежней роскоши. Наверное, мы днем напитываемся визуальными образами и эмоциями, а ночью то, что совпало с былыми ощущениями, фиксируется. Мне на самом деле больше всего помогают запахи. Сегодня вот Женькина туалетная вода поработала. Вспомнил, что у моей жены роскошные бронзовые волосы.
- Жены? - переспросил Цыган очень слабым голосом. Он вдруг почувствовал, что у него подкашиваются колени. «Бедный Гошка, - подумал он. - Какой же я идиот! Ведь Женя мне намекнула, а я не понял… Бедная Женя. Бедные мы все».
- Я сначала думал, что мы зря перестали заниматься групповой терапией, - заметил Гош. - А теперь мне кажется, что на нынешнем этапе она только помешала бы. Спасибо мудрому Сан Сеичу, но его методики уже себя исчерпали. У каждого слишком много собственных воспоминаний для того, чтобы смешивать их с чужими. Пора было закуклиться и работать индивидуально.
- Скоро кончится сказка про Регуляторов, - вздохнул Цыган. - А я так сжился со своим образом…
- Сказка не скоро кончится, поверь мне. Целая страна живет по законам фронтира. И нам от этого никуда не деться. Тем более что мы носим оружие, а значит, всегда можем рассчитывать на агрессию в свой адрес. Увы, Цыганище, нам еще долго ходить в Регуляторах.
- Так что там про паскуду? - вспомнил Цыган, прерывая тягостные раздумья о предстоящем.
- А-а… Если расскажу, пойдешь будить ребят?
- Конечно.
- В Древнем Риме был такой обычай - девственницу нельзя казнить удавкой. Не помню, отчего возник запрет, но так было. А девственницы время от времени напрашивались на то, чтобы их придушили. Римляне нашли вполне элегантный способ. Перед казнью палач девушку э-э… растлевал. И как-то мне один знакомый историк сказал, что такого палача-растлителя называли «паскуда». Только учти, я не нашел этому документального подтверждения. За что купил, за то и продаю. Растлевали точно, а насчет «паскуды» историк мог и соврать.
- А почему они просто не рубили им головы? - вполне резонно удивился Цыган.
Гош усмехнулся:
- Решили, наверное, - зачем добру пропадать?
- Точно. Мудры были древние. Гошка, сколько же ты знаешь…
- Я ужас сколько знаю. Только все не по теме. Ладно, труби подъем. Нас ждет довольно неприятный день. Нужно подобраться к Москве вплотную и аккуратно залечь где-нибудь. Так, чтобы не слишком близко и не очень далеко.
- А потом?
- А потом все по-армейски. Разведка и принятие решения. Найти бы опять какую-нибудь войсковую часть, раздобыть карты. По идее неплохо бы нам свернуть на Калужское направление. Понимаешь, я точно помню - неподалеку от Хованского кладбища стояли танкисты. Заодно оценим, много ли там успели наворочать москвичи. Откуда-то они танки взяли, правда?
- Кошмар, - покачал головой Цыган. - До меня вдруг дошло, в какое опасное место мы суемся головой вперед. Прямо на плаху.
- На родину, - поправил его Гош.
* * *
Через двое суток Гош и Костя лежали под кустом у пересечения Калужской трассы с Кольцевой дорогой и разглядывали в бинокли мощную заставу, оседлавшую транспортную развязку. Зрелище было впечатляющее. Гош так и не смог понять - то ли московские «тупые» просто вдребезги тупы, то ли они, наоборот, какие-то продвинутые мудрецы, логику которых простому смертному не осилить.
Фортификационные работы, проведенные здесь с непонятной целью, по нынешним меркам тянули на линию Маннергейма. Виадук, уходящий вправо на насыпь Кольцевой, был наглухо завален разномастными строительными конструкциями. Массивные бетонные надолбы перегораживали дорогу, уходящую под мост. Из узкого прохода торчал, ни больше ни меньше, «Т-80». А с моста на трассу глядела четырьмя стволами зенитная установка «Шилка». Чуть левее торчала еще одна здоровая башня, сразу показавшаяся Гошу знакомой. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это стопятидесятипятимиллиметровая гаубица, самоходка, на том же шасси, что и миномет Регуляторов.
- Интересно, - сказал Костя. - Если они пригнали сюда все это хозяйство, нужно так понимать, что они умеют им пользоваться?
Гош что-то неразборчиво проворчал. Они лежали в кустах уже второй час и за все это время не разглядели толком ни одного живого человека. Только пару раз мелькнуло за баррикадой что-то похожее на серый городской камуфляж. Да облезлая дворняга пробежала. Увидев ее, Гош и Костя сразу инстинктивно напряглись, ожидая, что с заставы по собаке кто-нибудь стрельнет. Но москвичи то ли наелись бессмысленной пальбой, то ли у них завелся свой Главный, покруче тульского.
А еще над городом висел смог, как в старые добрые времена. Правда, запах был другой - едкий, дымный, запах пожарища.
- Я отдохну чуть-чуть, - сказал Гош. - Глаза устали.
Он отложил бинокль и перевернулся на спину.
Акунин Борис
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Ильин Андрей