Краны приблизились на расстояние вытянутой руки, неясные флаги на судах
сразу же приобрели национальную принадлежность, железнодорожные вагоны
больше не казались игрушечными... Но гвоздем номера, несомненно, стал
огромный, величиной с девятиэтажный дом, паром, стоящий у одного из ближних
причалов. Интересно, когда он успел прийти? Еще полтора часа назад его здесь
не было. И почему он пришвартовался здесь, а не на Английской набережной,
где обычно не протолкнуться от подобной туристической нечисти... Или это -
промежуточная стоянка у ворот города?
между ними (спасательный катер - это именно то, что мне сейчас нужно) и
переместилась на корму. Скользнув по названию, я поднялась чуть выше, к
разноцветным флагам, болтавшимся, как белье на веревке, и... снова
спустилась к названию. И получше навела фокус.
недавно слышанным, к тому же оно шло в связке с тремя цифрами: 217. И еще с
одной - 7.
мобильнику в такси. Олев Киви сам набрал номер, и разговор шел по-эстонски.
"Королева Реджина", Осло, номер 217. Седьмого июля. Тогда я решила, что речь
идет о пятизвездочном отеле в Норвегии но все оказалось гораздо проще. Отель
теперь стоял у пирса в ожидании мертвого Киви. Киви, который назначил
кому-то встречу - но не в номере, а в каюте 217. А что, если он сам решил
отплыть этим же паромом?..
грузовой порт.
***
свернувшись, как собака, у моих ног. Справедливости ради нужно отметить, что
он не очень-то добивался близости со мной. Призрак мертвого Киви все еще
дышал ему в спину, а заснуть и не проснуться не входило в планы журналиста.
Иначе бестселлер "В объятьях женщины-паука" так и останется ненаписанным.
завтра. Это была моя обычная практика, если, конечно, ночь не заставала меня
у перезрелого тела какого-нибудь королька из Стасовой колоды. Обычно этот
список был самым невинным и включал в себя: поход к Наденьке (маникюрше
Светику, массажистке Ленусику), рейд по магазинам с обязательным заплывом на
какую-нибудь сезонную распродажу тюля. Далее следовали киношка с
долби-стерео, "Макдоналдс" с вишневыми пирожками и мюзик-холл с педиками в
кордебалете.
состоял из двух пунктов:
знала. И потому задвинула Куккарево в дальний угол. Так же как и Кронштадт с
фотографии Аллы. Вкупе с "мартовскими тенями".
сомневалась в этом ни секунды. Сергуня, обмирая от страха, любопытства и
вожделения уже включился в игру, а тщеславие соучастника может завести
журналиста куда угодно. И чем интенсивнее раскаленный язык опасности будет
лизать его задницу - тем лучше.
гремучей змеи Монтесумы-Чоколатль - ее я оставила на крайний случай.
потаенными репортерскими желаниями. Я поежилась, с такими желаниями нужно
работать на бойне, дорогой мой. Но если все закончится удачно, бойню я тебе
обещаю. Постельную, конечно. Теперь я сама вольна выбирать себе партнеров.
Странно, что свобода, которой я так страстно желала в последние годы, пришла
совершенно незамеченной. Она выползла из-за плеча мертвого Стаса, встала на
нетвердые, тонкие ножки и теперь не знала, что же ей делать.
***
готовности. Прямо за моей спиной дышала безрассудством "Королева Реджина", а
перед носом маячил крохотный пассажирский терминал, который время от времени
выплевывал очередную порцию туристов. Теперь, когда Дремов был мертв, меня
некому было инструктировать. И я впервые искренне пожалела об этом. Мне было
необходимо его чутье, его способность подготовить любую телку к любому
клиенту. Стас разбирался в этом, как никто. Сутенерство было не только его
профессией - сутенерство было его сущностью. Теперь в роли своего
собственного "кота" должна выступить я сама. И я не имею права упустить шанс
узнать что-нибудь по "Королеве Реджине", как я упустила Филиппа Кодрина.
оставшуюся от ужина, и к тому же Филипп, которого я проследила от дома на
Бармалеева до ближайшего кафе на Большом проспекте, наотрез отказался со
мной знакомиться.
ключиц в идеальном вырезе ворота идеальной рубашки, - что он делал тут, на
этой улице в этом городе, в этой стране? И что это за бесполая и
расплывчатая специальность - "сотрудник Эрмитажа"?..
развернул устрашающего вида журнал с самым тоскливым названием, которое
только можно себе представить: "МУЗЕИ МИРА". Он держал чашку, как Киану
Ривз, жрал свои бутерброды, как Бред Питт, и перелистывал страницы, как
Майкл Дуглас. Он был похож на весь Голливуд сразу.
идеальные глаза Хью Гранта и в недоумении выгнул идеальные губы Пирса
Броснана.
Кодрин пожал плечами, он не сказал ни "да", ни "нет", он переложил всю
ответственность на меня. Я села (с полным ощущением того, что сажусь
задницей на кактус) и принялась болтать ложкой в своем кофе. Как
подступиться к этому сводному отряду кинематографических красавцев, я не
знала. И потому пошла по проторенному пути: любопытная маленькая девочка
познает мир.
дать ни взять Энтони Хопкинс в роли доктора Ганнибала Лектора ):
мгновений за нашим столиком воцарилась тишина, прерываемая только шелестом
страниц. Глядя на идеальный пробор Филиппа Кодрина, я судорожно размышляла,
как бы мне подсечь этого душку. Я могу продолжить тему "Музеи мира", но это
закончится крахом: один-единственный раз в своей жизни я оказалась в опасной
близости от музея, и то только потому, что покупала в ларьке по соседству
пасхальное яичко (подарок вероотступнице Кайе) и индийскую шаль (подарок
Монтесуме-Чоколатль).
(недостатках) кофе, который варят в этом заведении. Я могу сказать ему, что
он мне понравился, в конце концов! Интересно, какой я буду по счету?
извилины с таким скрежетом терлись друг о друга, что я наконец-то привлекла
внимание Киану - Бреда - Майкла-Хью - Пирса - Шона-Энтони-Филиппа.
Я могу сказать, что никогда не видела такого мужественного лица, обычно на
мужчин это действует. Так же как и легкая эпатажность, так же как и элемент
провокации в поведении женщины. На то, чтобы обнюхать друг друга, нам хва...
только была способна.
неестественно?
красота есть разновидность уродства. Во всяком случае, она так же раздражает
глаз. И несчастный Филя, судя по всему, стесняется своей внешности так же,
Эриксон Стивен
Андреев Николай
Конан-Дойль Артур
Посняков Андрей
Витковский Евгений
Громыко Ольга