Чтение 23–й страницы книги ~Эшафот забвения~

заточенное. Наш анатом - или анатомичка, - и снова быстрый взгляд на меня, -
довольно экстравагантные люди.

- Вряд ли это была женщина, - осторожно подбирая слова, сказала я.

- Как вас зовут, запамятовал...

- Ева, - снова ответил за меня Братны.

- Ты думаешь, это ее настоящее имя? - насмешливо спросил Кравчук, и я
вздрогнула. - Звучит как вызов роду человеческому... Ладно, Ева так Ева...
Так почему это не может быть женщина, Ева?

- Женщина слишком традиционна по природе, слишком консервативна. Она не
будет убивать шилом, если это только не самозащита и шило - единственный
предмет, который оказался под рукой. Мне так кажется...

- А если она - дочь сапожника? - развеселился Кравчук.

- Пожалуй, ваши реплики стоят того, чтобы их записать и использовать в
каком-нибудь сценарии, - поддержал его сумасшедший Братны.

Все происходящее казалось мне кадрами из черной комедии, полная
ирреальность, не хватало еще удариться в классификацию жанров, если бы...
Если бы не труп старухи в двух метрах от меня. Неужели они не понимают
серьезности происходящего, неужели я сама не понимаю серьезности
происходящего?.. Неужели со мной произошло то же, что и со всеми, - и Братны
втянул меня в безумный мир своих кинематографических фантазий, где
целлулоидные кости персонажей обтянуты такой же целлулоидной плотью? И
специально заточенное шило протыкает не сердце, а кусок негодной
вирированной пленки?..

- Еще успеешь записать, - подвел черту Кравчук. - Ты окончательно решил
не привлекать доблестные органы к этой истории?

- Похоже на то. У меня просто нет другого выхода. Да и у тебя тоже. -
Анджей обезоруживающе улыбнулся:

- Огласка не нужна ни тебе, ни мне. Как образцовому директору,
разумеется...

И эта ничего не значащая, невинная фраза неожиданно пробила брешь в
бесстрастных глазах Кравчука: в темной проруби зрачка метнулся страх. Или
это мне только показалось?..

- И не боишься? - после долгой паузы спросил он: вопрос и угроза
одновременно.

- Я уже давно ничего не боюсь, и это единственное, что меня пугает. -
Братны продолжал улыбаться.

- Именно так говорила моя первая жена...

- Что, плохо кончила?

- Напротив, добилась больших успехов. Сидит теперь в дирекции РТР.
Бесплатные телефонные разговоры с Литтл-Роком, штат Арканзас. У нее там
сестра живет... Контрамарка в Большой театр, аккредитация на Московский
международный фестиваль и двухнедельный отдых в Арабских Эмиратах ежегодно.
За счет редакции информационных программ. Это помимо загранкомандировок.

- Вот видишь, как все хорошо складывается для тех, кто не боится.

- Ладно, - смягчился Кравчук, - но есть один маленький нюанс.

- Какой?

- Твоя ассистентка.

- Она тоже будет молчать. - Анджей даже не смотрел в мою сторону. И снова
они говорили обо мне в третьем лице.

- Ты уверен?

- Я всегда уверен в своих людях. Особенно тех, которые могут вытащить у
тебя из кармана любую вещь, даже не приближаясь к тебе. - Братны все еще
держал меня за карманницу-виртуозку, не лишенную творческой жилки и не
выдающую профессиональных секретов. А он так надеялся заполучить их...

Кравчук сразу же потерял ко мне интерес и принялся внимательно
рассматривать гримерку. Потертый диванчик, пара стульев, вешалка, столик с
зеркалами, несколько киноплакатов на стенах: ?Калина красная?, ?Москва
слезам не верит? и ?Убийство в Восточном экспрессе? - неплохой постскриптум
для сегодняшней ночи.

В дверь настойчиво постучали, и дверная ручка задергалась, как
сумасшедшая:

- Это я, Ирэн! Откройте.

Кравчук приложил палец к губам. Мы замерли.

- Мне только кассету взять, - не унималась Ирэн, - откройте.

- Она так просто не уйдет, - прошептал мне на ухо Братны.

А потом сел на диван и стал подскакивать на нем; диван натужно заскрипел
и защелкал пружинами. Для полноты картины Братны сложил руки лодочкой и
недвусмысленно застонал.

Если Ирэн стоит, прижавшись ухом к двери, - картина должна быть предельно
ясной. Несмотря на трагизм ситуации, я улыбнулась.

- Будьте вы прокляты, скоты похотливые, - в сердцах сказала она за
дверью, и спустя несколько секунд мы услышали ее удаляющиеся шаги.

- Здесь нет никакой кассеты, - медленно сказал Кравчук, - она точно
была?

- Если нет, то и не было... - Братны был раздражен инцидентом. -
Во-первых, трудно предположить, что, увидев труп, кто-то возьмет какую-то
дерьмовую видеокассету и удалится. Это полный идиотизм, согласись. И
во-вторых - Ирэн всегда все теряет и никогда ничего не находит в тех местах,
куда якобы клала.

Это было правдой: начиная с ключей, Ирэн вела с вещами необъявленную
войну.

- Ладно. Это сумка Александровой? - спросил Кравчук у Братны.

- Да, ее. Чья же еще?

На одном из стульев стояла сумочка Александровой, такая же старая, как и
сама актриса: потрескавшаяся кожа, маленький блестящий замок в виде головки
тюльпана. Кравчук взял сумочку и отправился с ней к дивану. Присев на
краешек, он аккуратно высыпал содержимое: несколько упаковок с таблетками,
темная бутылочка с корвалолом, стопка документов, перетянутая обыкновенной
черной резинкой, записная книжка, связка ключей, запаршивевшего вида тюбик с
губной помадой, наручные часы, кипа рецептов, кипа истончившихся от времени
бумажек, носовой платок, ярко-красные облупленные бусы - все указывало на
благородную бедность.

- Не густо, - промычал Кравчук и углубился в изучение документов. -
Та-ак, паспорт, Александрова Татьяна Петровна, русская, 1925 года рождения,
место рождения - Голая Пристань Херсонской области... Надо же, профсоюзный
билет, таких уже лет тридцать в природе не существует... Пропуск на
студию... Вот это уже интереснее - записки от поклонников. ?Татьянушка,
солнце мое...? - дальше читать не буду, очень интимно звучит... Последняя
датируется пятьдесят восьмым годом. А старушка была сентиментальна, ничего
не скажешь. Интересно, кому понадобилось лишать жизни такой божий одуванчик?

Анджей подошел к дивану и плюхнулся рядом с Кравчуком. Закинув руки за
голову, он искоса посмотрел на своего директора:

- Может быть, это кто-нибудь из старых поклонников постарался? Из бывших
отвергнутых кавалеров? Кто-нибудь из авторов записок, а?

- Сомневаюсь. Сейчас это древние старички, если, конечно, они еще живы...
У них не хватит сил, чтобы так точно нанести удар. Но версия с поклонниками
не такая уж провальная. Того, кто убил ее, старуха, несомненно, знала - она
даже не подумала защититься или не сумела сделать этого вовремя.

- А если она спала? - Я снова, проклиная все на свете, вылезла со своими
предположениями. - Или просто дремала на диване? Ее закололи, а труп
перенесли и усадили в кресло.

- Сомневаюсь, чтобы она спала. - Кравчук порылся в ворохе вещей, вытащил
несколько упаковок с таблетками и пару рецептов. - Видите эти таблетки?
Этаминал-натрий. Сильнодействующее снотворное. А еще она принимала реладорм.
Тоже снотворное. Судя по всему, ваша Татьяна Петровна страдала обыкновенной
старческой бессонницей... Так что насчет ?прикорнула на диванчике? - это
вряд ли...

- Наша Татьяна Петровна... Не ?ваша?, а наша, - запоздало сказал Анджей.

- Что значит - наша?

- Этот труп - наша общая головная боль, Андрюша. Что ты собираешься
делать?

- А что ты собираешься делать?

- Брать новую актрису.

Я посмотрела на Братны как на сумасшедшего. Видимо, те же самые чувства
испытывал и Кравчук.

- Ты двинулся, Братны! Какая новая актриса? Ты же почти все отснял!
Осталось каких-нибудь несколько планов... Неужели все начнешь сначала? Я
тебе денег не дам...

- Ну, ты пока еще не мой продюсер. Я буду делать то, что считаю нужным, -
окрысился Братны.

- Сними кого-нибудь со спины, и дело с концом.

- Ты можешь заниматься чем угодно, вот только в кино не лезь, пожалуйста.
Смерть старухи - это главное, ради чего все делается... Мне необходимо это
зафиксировать на пленку.

- Ну и фиксируй, ради Бога. Вот она, перед тобой, смерть старухи, -
мрачно пошутил Кравчук, - бери камеру и фиксируй.

- Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

- Не хочу с тобой даже разговаривать об этом. - Кравчук встал, порылся в
карманах пальто, висевшего на вешалке рядом с вытертой шубкой и платком
старухи, и вытащил портативную рацию размером чуть больше обыкновенного
сотового телефона:

- Сеня, подгребай к объекту. Но пока не входи. Будь рядом.

Сеня был личным телохранителем Кравчука. Сунув рацию в карман, Кравчук
направился к креслу с телом Александровой.

- Кто же тебя кокнул, бабулька? И за что? Но уж, во всяком случае, не
какой-нибудь студийный ворюга... Смотри, даже перстенечек не забрал...

Он бесстрашно поднял руку Александровой: на безымянном пальце левой руки
болталось кольцо.

- Перстенек, говоришь? - сразу же оживился Братны. - Что-то не припомню у
бабушки никакого перстенька...