Чтение 23–й страницы книги ~Дети ржавчины~

после вчерашних работ не может пошевелить ни рукой, ни ногой.

Услышав, как я зашевелился, староста обернулся ко мне.

- Тогда ты!

- Что? - переспросил я, борясь с зевотой.

- Быстро вставай, а то не успеешь позавтракать. Сегодня ты едешь работать
в Город.

Я вскочил, схватил свою миску и побежал во двор, где как раз заканчивали
раздавать кашу. Мне очень хотелось успеть помыться, но ворота уже
открывались, выпуская в город две повозки с работниками. Я на ходу вскочил в
последнюю и уже там закончил есть.

Шестеро работников, сидевших рядом, иногда косились на меня, но без
лишнего любопытства. Я повернулся к ним спиной, свесил ноги и принялся
разглядывать город. Люди встречались пока еще редко, все они казались
хмурыми и сонными. Из дворов и окон доносился запах дыма и невкусной бедной
пищи. Изредка попадались торговцы с тяжело нагруженными тележками. Два раза
мы останавливались, чтобы дать дорогу крытым экипажам с маленькими темными
окошками.

- Кто-нибудь знает, куда мы едем? - спросил я, чтобы разрядить тягостное
молчание.

Ответом была подозрительная тишина. Переспрашивать, унижаться мне не
хотелось, но терпеть пренебрежение было также неприятно. Через минуту
заговорил возница.

- Прорва разрушила полотняную мастерскую Лучистого. Обломки посланника
упали прямо на крышу. Нужно поискать уцелевшие вещи.

Я сказал "угу" и попытался увидеть Холодные башни. В эту минуту цокот
копыт стал более гулким, мы выехали на круглую площадь.

Я невзначай повернул голову. И тут мое сердце будто кольнуло ледяной
иглой.

Спокойно. Главное - спокойно.

В центре площади приподнималось широкое овальное возвышение из серого
камня. На нем я увидел очень ржавую деформированную конструкцию,
напоминающую поваленную набок буровую вышку. Вытянутая десятиметровая
пирамида, собранная из балок и уголков, направляла свое острие в сторону
Холодных башен.

У меня по коже поползли мурашки. Забыв про все на свете, я соскочил с
повозки и подбежал к постаменту. Память, как разорванная артерия, толчками,
порциями, всплесками выдавала обрывки картин и образов, которые непременно
сходились на этой ржавой железке, открывшей мне на мгновение окно в иную
жизнь.

Вытянутый железный корпус. Острый наконечник... его нет, видимо,
отломился. По бокам и сверху должны быть короткие округлые крылышки, их тоже
нет, остались только обломки. Изогнутая дуга наверху - это то самое место, к
которому крепился край стеклянного колпака...

Передо мной - остов истребителя. Я протянул руку и коснулся шершавой
ржавчины. Меня словно прошило током. Я не знал, с чем сравнить это чувство.
Словно бы проснулся - и обнаружил в руках сокровище, которое только что
видел во сне.

Только тут я заметил, что с повозки раздаются негодующие крики. Меня
ждали. Я провожал умерший истребитель глазами, пока мы не свернули за угол.

- Что это было? - спросил я. Словно повисла тишина. Похоже, меня тут не
очень любили.

- Старая вещь, - ответил через некоторое время возница. - Давно здесь
поставили, чтобы отпугивать посланников.

- Много она отпугнула, - с презрением проговорил кто-то из работников.

- Сейчас уже никто не верит в старые вещи, - мирно согласился возница.

"А зря, - подумал я. - Во что еще верить, если не в истребители? Чем бы
ни были эти посланники, им стоило бояться истребителей. По крайней мере,
раньше".

В этот момент я понял, что означали металлические детали, за которые в
конюшне привязывали лошадей. Это части древней системы обслуживания
истребителей. Может, топливный трубопровод, может, подводка энергии для
каких-то инструментов. Меня это открытие уже не взволновало и не обрадовало.
Собственно, чему теперь удивляться?

Вскоре мы оказались на окраинах. Я увидел настоящие трущобы -
нагромождения серых уродливых лачуг, среди которых ковырялись люди. Видимо,
это были те, кто стекался к городу, чтобы обрести защиту под сенью Холодных
башен - Но поскольку никто их здесь не ждал, пришлось осесть на дальних
пустырях, настроить убогих жилищ из камней, кусков дерева и старого железа.
Чем они жили, как добывали свой хлеб - пока я не мог понять.

Хижины были настроены беспорядочно, поселение не имело и намека на улицы
или перекрестки. В конце концов наши повозки намертво застряли в путанице
домов и мусорных куч. Нам пришлось продолжать путь пешком.

Место катастрофы было видно издалека. Обломки посланников возвышались над
серыми трущобами, как кости гигантского животного. Может, они и были
костями. Я еще этого не понял. Мне были видны несколько самых больших
обломков - один закручивался спиралью, как разрез морской раковины, другой
весь состоял из угловатых ячеек и пучков тонких стержней. Что это было -
машина или организм, - я не знал.

Наконец показались первые следы разрушения. По правде сказать, груды
щепок, камней и разбросанные повсюду вещи наводили на мысль о свалке, а не о
городских развалинах. Но иначе и быть не могло, если город изначально
создавался из подручного мусора.

По руинам ползали люди, растаскивали руками обломки, доставали уцелевшее
барахло. Одна женщина - страшно худая и почти безволосая - уставилась на
нас, опознав людей, которые пришли расчищать завалы.

- Здесь поищите, - растерянно сказала она, показывая на обвалившийся дом.
- Должен быть мальчик. Я одна никак...

Ее отстранили с дороги, и мы пошли дальше. Вскоре нас окликнули. Двое
старост сидели на камнях и варили на костре какую-то баланду. Я понял, что
это и есть место, где нам предстоит работать. Старосты были усталыми и
продрогшими - похоже, они всю ночь стояли здесь на посту.

Мы с ходу приступили к делу. Вытаскивать бревна было нелегко, и наша
работа сначала текла вяло. Но потом появился возница с отпряженной лошадью.
Мы цепляли бревна и крупные обломки веревкой, а лошадка оттаскивала их в
сторону. Все найденные вещи - будь то моток полотна или помятая железная
кружка - мы складывали в кучу, за которой приглядывали старосты.

Я не увиливал от тяжелой работы, как здесь было принято. Наоборот, если
напарником попадался старый и явно слабый человек, старался брать самую
трудную часть на себя. Из-за этого мои отношения с коллективом заметно
потеплели. Люди потянулись ко мне, некоторые даже пытались со мной
разговаривать или шутить. Шутки их, правда, были слишком бесхитростными, но
я все равно посмеивался - из вежливости.

Все то время, пока нам приходилось отгребать кучи щепок, завязывать узлы
и ворочать железки, я не упускал случая лишний раз взглянуть на обломки
посланника. Оказалось, их вокруг немало - мелкие куски попадались повсюду.
Их выделяли из окружающего мира и форма, и цвет - когда черный, когда
темно-серый, а когда и белый, но во всех случаях чистый, насыщенный и
ровный.

Все обломки были разные. Я заметил, что люди стараются обходить их
стороной.

Когда я в очередной раз относил в кучу несколько уцелевших кусков от
ткацкого станка, моя нога зацепилась за какой-то предмет, торчащий из земли.
Я не поленился нагнуться. Это была металлическая пластина, покрытая слоем
засохшей глины. Я вытащил ее, всколупнул корку. Под ней блеснул очень
тонкий, искусно выделанный узор. В длину пластинка достигала, как мне
показалось, сантиметров двадцати пяти, и всю ее поверхность покрывала сеть
спиралей и завитушек. Ржавчина совершенно не тронула их.

- Счастливая примета - найти старую вещь, - одобрительно сказал
проходящий мимо парнишка по имени Прервавший Путь.

- Что это? - спросил я.

- Кто ж знает? Можешь сходить к толкователю старых вещей, если есть пара
лишних клинков. А лучше сделай из этой штуки себе нож. Говорят, такое оружие
приносит удачу.

Подошли и другие работники, пластинка пошла по рукам. У всех моя находка
вызывала одобрение, но ни у кого не вызвала зависти. Я понял, что по здешним
меркам серьезной ценности эта штука не представляет. Сунув ее за пояс, я
вернулся к работе.

Время было уже почти обеденное, но никаких признаков приближающегося
перерыва я не заметил. Мы все так же раскапывали завалы, куча спасенных
вещей росла, а мой пустой желудок все чаще напоминал о себе - сначала
тактично, потом возмущенно.

Наконец староста разрешил отдыхать. Мы расселись на бревнах, и тут я
понял, что все достают еду, принесенную с собой - из-под рубах, из поясных
сумок. У каждого была или сушеная рыба, или кулек с размоченной кукурузой,
или на худой конец пара яблок. У всех, кроме меня, естественно. Я и понятия
не имел, что едой надо запасаться самостоятельно.

- А ты чего не ешь? - равнодушно спросил заросший старик, хрумкающий
рядом со мной капустными листами.

- Не успел ничего с собой взять, - с надеждой сказал я.

- А-а... - понимающе кивнул старик. - Зря.

Они все сидели и жевали, не замечая моего голодного взгляда. В этот
момент я понял - они вовсе не жадные. Это совсем другое, они просто не
знают, не имеют представления, что можно помочь ближнему просто так, без
ответа, без сделки. Им этого в свое время не объяснили.

Клянчить объедки я не собирался, поэтому встал и пошел прочь, чтобы не
видеть, как другие глотают и давятся.

Я остановился, когда дошел до одного из довольно крупных обломков,
размером в полтора человеческих роста. У него была сложная многослойная
структура, напоминавшая разрезанную пополам матрешку. Первый слой - толстый
и почти черный, дальше вглубь - все тоньше и светлее. Я сидел на корточках и