Где-то в области горла родилась теплая волна. Покатилась вниз, с каждой секундой становясь все горячее и горячее.
- Ы-ы-ы!!! - не выдержав, заорал Фесс. Коричнево-черная корка на месте ран вспыхнула. Обломки костей, казалось, пустились в безумный пляс. Рваные мышцы судорожно задергались.
Он перестал что бы то ни было видеть. Осталась только боль, сделавшаяся, казалось, больше, чем он сам.
- Держи его, Раина, держи! - пробился резкий и злой голос Клары Хюммель. - Крепче, мать твою, воительница херова! Вскрываю... Таз подставь!
Звонко забарабанили капли по бронзовому днищу. Последний звук, который он слышал. Дальше навалилось беспамятство.
***
Тлели остатки тяжелого занавеса. Император стоял, молча глядя на изуродованные трупы. Волшебников перебили всех до единого - впервые имперские мечи попробовали кровь адептов Радуги. Дворец замер, повсюду царила жуткая тишина, и даже сам хозяин Империи не дерзал кликнуть стражу.
Его Вольные тоже были мертвы. Тяжелая потеря. Их мало, всего несколько десятков, и каждый - куда дороже, нежели чем "на вес золота".
"Это война, - подумал он. Вдоль хребта полз вверх отвратительный слизняк животного страха. - Война с Радугой. Со всемогущими чародеями. Ими не напрасно пугают детей с колыбели. Сежес в одиночку справится с целой армией. Два Верховных мага уничтожат неисчислимые полчища, сотрут с лица земли целые города. Страшно подумать, на что способно объединившееся Семицветье..."
"Тот, кто начинает во страхе, лучше бросься на собственный меч", - припомнились древние строки.
Сколько крови...
Взгляд Императора невольно упал на одного из мертвых магов. Меч Вольного рассек тому грудь; в глубине раны мерно и страшно пульсировало сердце.
Он что, еще жив?!
Как хорошо, что стены дворца в этой части увешаны оружием...
Император сорвал богато инкрустированный золотом парадный трезубец и вогнал его в тело поверженного. Маг не шелохнулся - он был уже мертв, жить продолжало только его сердце. Три стальных острия вонзились глубоко в пол. Раздалось шипение, из раны полезла какая-то зеленая пена.
Отступив на шаг, Император с невольным ужасом следил за трансформацией. Он слыхал о подобном - маги накладывали на самих себя жуткие чары, чтобы после насильственной смерти превратиться в кошмарных монстров и сполна отплатить обидчику.
Содрогаясь от омерзения. Император спешил добить уже один раз умерших врагов. На последнем чародее сталь вновь завязла. Выдергивать застрявший в паркете трезубец Император уже не стал. Просто запер за собой двери.
Вся схватка заняла совсем немного времени. Он шел по молчаливым коридорам, снимая часовых с постов. На лицах воинов читалось удивление - для чего повелителю все это понадобилось? Небывалое дело, как есть небывалое...
Император старался не думать о том, сколько их доживет до завтрашнего дня. Пора было забывать о людях. Перед ним - не более чем бессловесные орудия, исполнители его воли. И ничего больше.
Правда, если будет суждено, он погибнет вместе с ними. Живым в руки Радуги он не дастся. И умереть так просто ему нельзя тоже. О некромантах Семицветья ходили самые страшные слухи. И, как правило, все они были правдой.
- Сотника! - отрывисто бросил Император, когда процессия - он и почти три десятка воинов - добралась до малого тронного зала. - Сотника охраны и командира Вольных ко мне!
Кер-Тинор еще не оправился от раны. Вместо него телохранителей Императора возглавлял один из десятских, старший по неведомой никому лестнице подчинения Вольных.
- Ким-Лаг! Всю охрану сюда. Гонца.., моего гонца! Дай ему пяток сопровождающих, быстро в трактир "Полосатый Кот". Вот грамота. Пусть передаст.., дядюшке Паа. И пусть дождется ответа. Еще приказ - запереть все ворота. Никого не выпускать! Кто попытается выехать - тех кончать.
О том, что это может оказаться спешащий к умирающему лекарь, Император конечно же не подумал.
- Всем легионам - тревога! Легатов - ко мне! Сюда, ко дворцу. А теперь - пошли!
...Сотня панцирников дворцовой тысячи, десятка четыре арбалетчиков. Пятьдесят Вольных - против всей Радуги!
В Мельине медленно умирал день.
Императору подали вооружение. Прочные, гномьей ковки, латы, глухой шлем, длинный полутораручный меч...
- Нет. Что-нибудь полегче, парень. И.., без всяких там чар.
Бахтерец с императорским василиском на груди, островерхий шлем с открытым лицом, топор на длинной рукояти... Нет, пожалуй, меч надо взять тоже.
- Пошли, - сказал Император.
Здесь, возле самого дворца, вечерним временем осмеливалась гулять только самая родовитая знать. Склоненные головы, церемонные реверансы дам... - За мной! - глухо командовал Император. - За мной, если верны мне!
Он видел изумление и откровенный страх. И невысказанное проклятие судьбе, пославшей им эту встречу, будь она неладна...
Император усмехнулся. Надвигалась ночь. Славная ночь.
- К оружию! И за мной! - крикнул он, когда отряд поравнялся с первой из орденских миссий - миссией Голубого Лива.
Он обернулся, чувствуя разверзающуюся там жуткую пропасть. Отборные воины, охрана его дворца, отнюдь не горели рвением идти вперед. Мечи дрожали в покрытых испариной ладонях. Лица - бледны, глаза полны постыдного страха. Они поняли, что за приказ им предстоит выполнить.
И только Вольные остались бесстрастны. Как один человек, они уже обнажили оружие. Стрелки подняли арбалеты и луки.
Император не стал ничего говорить своей пехоте. Просто подпрыгнул вверх, взмахнул мечом - цепь, удерживавшая уже зажженный фонарь, лопнула. Раскрутив его, точно пращник ременную петлю, Император отправил необычный снаряд прямо в окно домика. Туда, где за голубоватыми, цвета морской волны, занавесями, уютно мерцали магические огоньки.
Зазвенело тонкое стекло.
- Убивайте их всех! - взревел Император. - Смерть всем магам! Смерть! Никого не щадить!
Топор свистнул. Доски брызнули щепой, точно кровью. Ярость удесятерила силы, сложный запор отлетел после первого же удара.
- За мно-о-ойй!
И тотчас же грянул клич Вольных:
- За Императора! За Императора! Смерть! Смерть! Смерть!
Ким-Лаг уже указывал саблей на соседний домик - миссию Угуса.
Занеся топор, Император ворвался в наполненную ароматами полутьму. Треща, впереди разгоралось пламя из разбившегося фонаря.
- Что тако... - из боковой комнаты вывернулась какая-то фигура в старомодном плаще и смешном колпаке. Проносясь мимо, Император ударил обухом. Мокрый всхлип, и фигура, обдирая сухой старческой рукой бесценный гобелен со стены, мешком валится на пол. Император не посмотрел, кого он убил. Над самым ухом свистнула стрела, арбалетчик разрядил свое оружие в возникший на винтовой лестнице силуэт - маг уже воздел руки, готовясь послать заклятье.
- Смерть! Смерть! Смерть! - неслось следом. Грозный рев десятков глоток. Кажется, воины сообразили, что к чему. А ведь могли и стрелу в спину всадить, мельком подумал Император. Он оказался в комнате, куда забросил с улицы фонарь - молодая женщина в голубой мантии яростно хлестала по огню содранной скатертью.
- Имп... - левая рука развернулась, воздух затрещал, пахнуло свежестью, точно перед грозой, и - топор вгрызся в основание высокой, лебединой шеи.
- Пера... - донесся предсмертный шепот. "Как легко, оказывается, убивать вас, маги..." Дальше, дальше, дальше, пьянея от пролитой крови!
- Здесь больше никого нет, мой повелитель, - вырос рядом с ним Вольный. Сабля окровавлена, но не так, чтобы очень сильно. - Было всего трое магов. Пятеро людей - слуги. Слуг мы убили тоже.
- Идем.., дальше, - выдохнул Император. Стоит ли думать о пяти ничтожных, когда в эту ночь Империя схватывается грудь на грудь с Радугой? - Здесь все поджечь...
- Будет исполнено, - воин поднес свечу к пышной парчовой обивке стены. Огонь радостно накинулся на новую пищу.
На улице уже творилось нечто страшное. Двое Вольных деловито волокли чье-то растерзанное, полуобнаженное тело, длинные льняные волосы волочились в пыли. Миссия Угуса уже горела тоже; из окон рвались страшные крики. Возле порога лежали тела - молодой широкоплечий маг и воин-панцирник с прожженной на груди кирасой.
Маги быстро взяли первую жизнь своих врагов.
Ким-Лаг вел своих дальше.
Воины-люди, с полубезумными лицами, толклись вокруг Императора, словно перепуганные дети возле потерявшего рассудок отца. Кое-кто последовал за Вольными - счеты с Радугой были, и немалые, - но большинство просто топталось на месте. Аристократы куда-то исчезли, только двое молодых франтов, уже успевших облачиться в доспехи, очень старались попасться на глаза Императору. Остальные, похоже, оказались умнее.
- Дальше!
Император смотрел на своих воинов. Привычка повиноваться удерживала их вместе, но еще чуть-чуть - и впитанный с молоком матери ужас перед всесильными магами заставит их в панике разбегаться кто куда, бросая оружие.
- Не сомневаться! - бешено крикнул Император. - Я - ваш повелитель! Пришел час расплаты!.. Больше они не будут над нами!..
Его бессвязные крики неожиданно и мягко прервал бывалый десятник. Старый вояка внезапно оказался стоящим чуть ли не плечо к плечу с повелителем.
- Сумлеваться не надо, ребята, - с проникновенной простодушностью сказал он. - Повелитель сказал - наше дело службу сполнять. А что драка - то наша доля воинская. Императорское дело - сказать, кого бить. А уж мы не подведем. Верно, ребята?.. Магиков? И магиков порешим. Дело наше простое... А ну, пошли!..
И они на самом деле пошли. С пустыми глазами, словно на учения, успевшие давным-давно надоесть опытным ветеранам...
Бой вспыхнул у третьей миссии - оранжевого Гарама. На миг мелькнула мысль о старике Гахлане; мелькнула и исчезла, потому что маги Оранжевого Ордена успели опомниться и дали отпор.
Сперва это был надрывный, истошный вой, вопль, полный муки и смертного ужаса, словно последнее предостережение всем безумцам, дерзнувшим посягнуть на священную жизнь магов, входящих в Радугу. Вольные хватались за кованые бока шлемов, словно пытаясь зажать уши; те из панцирников, более жадных до драки - или имевших свои причины ненавидеть Радугу, - падали, судорожно дергаясь, ползли прочь. Волна свирепой магии хлестнула из мирного, нарядного домика, опрокинула первую волну нападавших, погнала их прочь...
Черный камень в перстне Императора потеплел, но только безумец использует чары против таких волшебников!
- А-а-а! - надрывно взвыли за спиной. - Магики у меня сеструху сожгли! А-а-а!!!
Кто-то из панцирников, замахнувшись мечом и истошно сопя, бросился прямо к дверям домика. Поколебавшись всею миг и подхватив тот же безумный вопль, ринулись следом и остальные. Перепрыгивая через попадавших, отползающих кто куда Вольных, они железной волной вышибли разом и окна, и двери. Одно из окон дохнуло оранжевым облаком, двое воинов упали - однако стекла тотчас зазвенели под арбалетными стрелами. С жалобным треском вылетела рама, маг в оранжевом плаще нелепым движением, точно пытаясь выпрыгнуть на улицу, перевалился через подоконник и замер. Голова и грудь были пробиты четырьмя арбалетными болтами.
Безумие вскипало, словно варево в котле, поставленном на огонь. Котлом был город, огнем - мутная ярость, свобода убивать, наконец-то павший давний запрет.
Император ворвался в миссию Оранжевых, когда там все уже было кончено. Одного мага убили стрелами, двух других - изрубили на мелкие куски. Чародейство сразило еще двоих воинов, но никто даже и подумать не мог о таком размене - один за одного.
Вторым магом у Оранжевых была девушка. Однако никому даже в голову не пришло попытаться завернуть ей подол на голову. Совсем даже наоборот. Бегло взглянув на изуродованное тело, Император заметил самое меньшее полтора десятка глубоких ран.
- Жгите здесь все!
Однако, похоже, Радуга наконец-то начала разбираться, что к чему. В четвертой миссии - Зеленых из Флавиза - нападавших встретила пустота. Маги успели сбежать. То же самое - в пятой, шестой, седьмой...
Ну что ж. Самое главное еще впереди.
Опьяненные кровью люди и пришедшие в себя после магической атаки Вольные тянулись к Императору. Он - карающая длань, он знает, что делать, он, конечно, давно уже все продумал и решил...
Император высоко поднял топор - К башням! Братья, часть их уже бежала, как шелудивые псы! Остальным не миновать наших клинков! К башням, братья!
Левую руку Императора охватывала белая латная перчатка из кости неведомого зверя.
***
Пожилой торговец скобяными мелочами по имени дядюшка Паа сидел в трактире "Полосатый Кот", что на углу Купеческой и Тележной, за всегдашней своей кружкой пива. Было уже довольно поздно, тихий осенний вечерок, когда так приятно скоротать время за добрым мельинским, грея у огня старые кости, да рассказывать соседям, таким же старикам, как он, про шалости внуков...
Когда в сенях загрохотало и в залу ворвалась целая орава Вольных, Патриарх Хеон не стал ломать комедию. Гонец с налитыми кровью, безумными глазами ринулся прямо к нему, срывая с шеи ладанку. Грамота развернулась словно сама собой.
И, под совершенно ошалевшими взглядами недавних собутыльников, Патриарх Серой Лиги прочел неровные, торопливо набросанные на клочке линии рун:
"Кончаем Радугу. Убивай всех магов. Поднимай своих. Зажги город и атакуй башни. Полагаюсь на тебя".
Подписи не было. Вместо нее - оттиснутая в красном сургуче печать с имперским гербом - василиском.
- Велено ждать ответ, - прохрипел гонец. Патриарх Хеон раздумывал лишь самую малость.
- Мы, добрые верноподданные, исполним в меру слабых сил своих желание его Императорского Величества.
И - отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Гонец торопливо поклонился, бегом бросившись прочь. Время торопило. Повелитель насмерть схлестнулся с магами.., честь обязывает посланца быть рядом с господином, которому он присягал и чей хлеб ел.
Патриарх Хеон спокойно направился в глубь трактира, к потайной двери.
- Прячь семейство, хозяин, - на бегу бросил он. - И вы все тоже прячьте, добрые люди. Мельин запылает этой ночью со всех четырех концов.
В таверне повисла мертвая тишина. Только сдавленно охнула, тотчас закрыв лицо передником, какая-то стряпуха.
- Нонче в веселом Мельине станет еще веселее, - зловеще пообещал Патриарх Серых. - Так что.., впрочем, кто смел да удал, кому есть за что с Радугой посчитаться - милости просим. Оружия у нас достаточно - нашлись бы только руки его держать. Что скажете, добрые люди? А?
- Дык ведь Семицветье, дядюшка Паа... - робко выдавил из себя кто-то. - Пожгут они нас...
- Ежели как бараны на бойню пойдем - верно, пожгут, - кивнул Патриарх. - Вот таких, как ты, сердце еще до боя потерявших, и пожгут. А других, кто драться станет, глядишь, и нет.
- А что нам от Радуги плохого? - вдруг решился коренастый мужик в кожаном фартуке с набором шил в нагрудных газырях. - Опять же чудищ не пущает.., у меня давече опять под полом змей али скрутень скребси... Магов не станет - сожрут нас всех! И вся недолга!
- Тебя-то уж точно сожрут, дурень, - нехорошо усмехнулся Хеон. - Только вот о чем помыслите, народ честной, - коли Радуга и впрямь так уж всесильна - что ж она ни выворотней, ни вислюгов, ни тех же скрутней из-под славного Мельина не выведет? А? Что молчите, языки проглотили? А, впрочем, не до вас мне теперь. Кто хочет в дружину мою - Марика вам оставляю. С ним говорите. У него оружие получите, и он вам командиром станет. Понял, Марик?
- Не беспокойтесь, дядюшка, - хрипло ответил здоровенный наголо бритый парень с громадными, угольно-черными глазами, разом выдававшими в нем уроженца дальних восточных гор. - Усе у лучшем уиде исполню.
- Ну, ин ладно, - Патриарх Хеон махнул рукой. Свита - из числа завсегдатаев "Полосатого Кота" - тотчас двинулась следом.
Серым предстояло очень много работы.
Патриарх Хеон не был склонен ни к опрометчивым, ни к хоть сколько-нибудь необдуманным поступкам. Его излюбленный трактир, конечно же, известен Радуге. Конечно же, среди слушавших его зажигательные речи (а полагалось за них самое меньшее колесование) было немало шпионов. Может, в трактирной зале уже давно обитает призрак-слухач. От Радуги следует ожидать всего. И, конечно, сейчас же последует ответ...
Марик для того там и остался. Он, конечно, не так хорош в ближнем бою, как Фесс, но тоже справится даже и с дюжиной противников.
Ответ Радуги будет страшен. И пусть их карающая длань обрушится сюда, в небогатые (но и не в самые бедные) мельинские кварталы, где людишкам есть что терять...
Многолетний и обширный опыт подсказывал Патриарху Хеону, что лучший способ расшевелить Черный Город - это обездолить тех, кто еще хоть что-то имеет. Причем отнять все, чтобы потом они сражались как люди, которым терять уже нечего.
Патриарх Хеон слыл сейчас самым могущественным Патриархом Серой Лиги. А Марик был достойным учеником своего немногословного в обыденной жизни наставника.
- Ну, пивоглоты, жабоеды, будете ждать, пока маги поотрывают вам яйца? Или поступите как мужчины?! - Он с усмешкой обвел трактирную залу полупрезрительным взглядом.
- Братья! - вскочил бородач в кожаном фартуке. - Пошлите по домам, братья! Пусть, эта, дурни какие машутся с магами, коли головы совсем пустые. А нам, братья, нам-то с Радугой делить неча! Не желаю я поганые речи твои слушать, изменщик, тьфу и тьфу стократ на тебя, не снизойди к тебе Спаситель!
Обладатель фартука решительно встал и затопал к двери.
Марик с усмешкой глядел в широкую спину.
- Ну, которые тут еще трусы? Давайте-давайте, валите подобру-поздорову, а то сейчас маги пожалуют, по попке настегают!
Несколько человек хохотнуло.
Следом за бородачом из трактира поспешило убраться еще пять или шесть человек. Почти два десятка остались.
- Ты добрый человек, Марик, ты нам оружие только дай, значить, - вежливо, застенчиво и негромко попросил белокурый гигант с еще по-юношески мягкой бородой. На вид ему было лет восемнадцать, не больше. - А уж остатнее мы справим.., не сумлевайся, значить.
- Во! Слова настоящего мужчины! - Марик отличался и силой и ростом, но даже он не смог бы тягаться с белокурым шириной плеч. Они у него были, как у гнома. - Будешь у меня десятником, парень. Идемте! Семьи свои по дороге предупредите.
Весть о мятеже должна разойтись как можно шире. Так учил Патриарх. А он никогда не ошибается, он, десятилетиями размышлявший о том, как победить Семицветье.
***
Тави сидела, привалившись к неровной стене. Дыхание замедлено до предела, невидящие глаза широко раскрыты, вглядываются во мрак, проницая и камень и чародейные завесы.
Удивительное дело - она довольно ясно видела протянувшуюся под ними густую сеть тоннелей и переходов. Ничто больше не застилало ей взор - только самую глубь скрывал непроницаемый мрак.
На сей раз Тьма не пришла наверх. Она оставалась внизу, словно дразня юную волшебницу. Идеальную гладь черного озера лишь один раз потревожило слабое движение - Тави совсем замерла, пытаясь уловить, - и ей показалось, что на краткий миг она и впрямь различила фигуру человека. Он остановился, взглянул вверх. Тави показалось - улыбнулся; и улыбка эта вонзилась ей в глаза мириадами острейших игл.
Девушка не застонала. В дни учения доводилось терпеть вещи куда хуже. Она заставила себя не отвести взгляда. И - словно упали покровы, словно рассеялся мрак: она внезапно увидела странного пришельца целиком, увидела козлиные, оканчивающиеся раздвоенными копытами ноги, увидела его искаженное яростью лицо; и еще - увидела на левой его руке белую латную перчатку.
Козлоногий вскинул левый кулак, погрозил волшебнице. Резким, конвульсивным движением запахнулся в плащ. И - растворился в темном море, словно нырнул в него.
Транс оборвался.
Волшебница подняла голову, огляделась. Кан и Сидри жадно смотрели ей в глаза.
- Не знаю, что произошло... - Тави с трудом подбирала слова. - Там - по-прежнему Тьма. Но дорога вроде как открыта. Выглядит это.., ну, как будто вода опустилась.
- Живого никого не видела? - деловито осведомился Сидри.
- Живого? - Тави заколебалась. - Привычного нам - нет... Монстров там, или крыс, или еще кого-то - нет.
- А непривычного? - тотчас спросил гном. Тави рассказала об увиденном. Сидри с Каном переглянулись и дружно пожали плечами.
- Никогда о таком не слышал, - резюмировал гном.
- И никто, заметьте, не слышал, - резковато ответила девушка. - И что теперь? Поворачивать все равно некуда. Так что козлоногие, козлорукие - теперь уже все равно. Кто предупрежден, тот вооружен. Встали!
...Ходы, которыми их вел Сидри, все как на подбор оказывались низкими, с неровными, истрескавшимися полами и свисавшими сверху каменными сосульками. Бесконечный путь во тьме длился и длился; троица оставила в стороне главные гномьи тракты и просторные залы - слишком близко к главным воротам, слишком близко к дозорным постам Радуги. Сейчас, во время Ливня, эти посты скорее всего сняты, но кто ж поручится наверняка!
Спиральные лестницы сменялись узкими горизонтальными штреками, такими узкими, что казалось - сейчас придется бросать заплечные мешки. Шли, довольствуясь светом одного-единственного факела, горевшего еле-еле - поневоле приходилось растягивать скупые запасы.
Так они шли весь следующий "день".
- Глубоко забрались, - буркнул гном, когда они стали устраиваться на отдых. - Впереди всего ничего...
Он не стал произносить вслух "и как ровно идем-то", боялся сглазить. Этот день и впрямь, тьфу-тьфу, выдался удачным. Им никто не преградил дорогу, никто не завывал в отдаленных штольнях, никто не крался следом. Крысы, наделавшие такой переполох, тоже бесследно сгинули.
Правда, Сидри не мог не думать о своем хвалинском видении - ждущая их пасть Тьмы и мерзкий животный шепот: "Ты сам пришел сюда, ты мой!" Но пока.., благодарение, SuurazYpud'. Силе Гномов, пока они все целы и здоровы.
- Сегодня ныряем, - заметила Тави.
- Куда? - не понял сперва гном.
- Тьма никуда ведь не делась. - нехотя сказала волшебница. - Стоит там, стоит, нас дожидается. Ее я вижу, а больше - ничего, и не знаю даже, взаправду там все залито мраком, как вода, густым - или это только ...только... - она пощелкала пальцами. - только мое воображение. Заклятием Истинного Зрения туда не проникнуть. Так что придется ждать, пока не увидим все собственными глазами.
Кан-Topoг молчал. Вольному, похоже, становилось скучно. Этот народ очень трудно испугать темными предсказаниями или тягостным ожиданием встречи с опасностью. Тот, кто привык идти навстречу судьбе с открытым забралом, для кого потери жизни - ничто в сравнении с потерей чести - его не испугаешь ни океанами мрака, ничем. Даже памятными крысами.
Сейчас Вольный сидел, полузакрыв глаза, на ощупь правя лезвие клинка. В этом деле Кан и его соплеменники доверяли пальцам больше, чем глазам.
- Ныряем - это через сколько? - невозмутимо поинтересовался он.
- Совсем немного осталось, - отозвалась волшебница. - В саженях и футах не измерить. Я просто ощущаю.., что граница близко.
- Тогда скажешь, как подойдем, - очень серьезно сказал Кан-Торог. - Хочу посмотреть, как это выглядит.
- Предпочту не видеть, - поежился гном. Тави молча пожала плечами. Цель была близка, она чувствовала это - не магически, просто интуитивно. Та самая таинственная цель, к которой так упорно пробивался Каменный Престол, не пожалев для этого никаких денег.
- Поднялись, - спокойно сказал Вольный. - А то до самого конца Ливня тут просидим. Бери факел, Сидри. Я пойду вперед. Указывай дорогу.
- Чего тут указывать, - проворчал гном. - Дорога одна. Эвон, дыра черная - туда и лезь.