Чтение 23–й страницы книги ~Рождение мага~

Этлау хотел добавить что-то ещё, но тут ряды воинов в шипастых доспехах внезапно взволновались и качнулись вперёд. Неясыть уловил слабое эхо нацеленного в инквизитора заклинания. Там начинался бой.

Видение погасло.

Теперь Неясыть знал, куда идти.

В самом деле, чем отличался его нынешний бой от тех, к которым он уже успел привыкнуть? Тем, что здесь его врагами оказались не мертвяки, не зомби, а обычные смертные?..

...Дальнейшее смешалось в кровавый, но, по существу, однообразный хаос. Отряд Фесса прорвался вдоль Шерстяного Вала, отбросив хозяйничавших там врагов; он понёс потери, но они оказались тотчас же восполненными - к отряду присоединялись всё новые и новые жители Арвеста. Неясыть ещё дважды пускал в ход своё чародейство, сметая появлявшиеся у них на пути заслоны. Вскоре дальше продвигаться стало уже невозможно из-за бушующих пожаров, погасить которые не смог бы даже сам мастер Огневик,

Своими заклятиями Неясыть пробивал дорогу наспех собравшемуся вокруг него воинству. Отдача сотрясала всё его существо, не было времени вить тонкую и причудливую вязь каналов в Астрал, чтобы смягчить боль. Фесс скрипел зубами и принимал удар на себя.

Однако этого было мало. Он пустил в ход самые чёрные и разрушительные из известных ему заклятий, не прибегая, однако, ни к одному виду стихийных чародейств. Только некромантия. Дважды он ощутил короткое сопротивление, словно находившиеся где-то невдалеке чужие чародеи пытались ему воспрепятствовать; он смял это сопротивление, но дорогой ценой:

с каждым заклинанием всё шире и шире распахивалось незримое для прочих окно в реальности, сквозь которое на Фесса властно смотрела госпожа Тьма. Фессу казалось - каждое заклятие словно бы отрывает его от земли, стремясь унести туда, где ему слышался столь манящий зов. Как будто бы осталось сделать одно последнее усилие - и судьба Салладорца станет его собственной судьбой; хорошо ещё, что земное сражение крепко держало молодого волшебника.

К тому моменту за спиной у Фесса собралась внушительная толпа, сотни полторы вооружённых мужчин и почти вдвое больше женщин с детьми. Надо было пробиваться прочь из горящего города, предоставив его огню.

...И они сделали это, опрокинув по пути ещё два вражеских отряда. После последнего чародейства Фесс совсем обессилел. Вокруг было разлито богато эманации того, что он, некромант, сумел бы превратить в свою мощь, но отчего-то Фесса начинало трясти при одной мысли о том, что он вберёт в себя последний мучительный вздох сгорающего заживо ребёнка.

...За городскими воротами отряд невольно остановился. Позади лежал охваченный огнём Арвест. и, похоже, кто-то не жалел сил, раздувая пожар все сильнее и сильнее, намереваясь, как видно, сжечь даже сам камень, Из горящих развалин вырвалось не так уж и мало народа; однако следом за беглецами из разбитых ворот мерным шагом выходили и зелено-алые вражеские колонны, причём без малейшего следа копоти или сажи на шипастых доспехах.

Обитатели ближайших к городу ферм и дешёвых постоялых дворов уже успели сбежать, и не подумав прийти на помощь горожанам.

При виде стройных колонн врагов арвестских беглецов вмиг охватила паника. Воинов среди них оказалось совсем немного - пехота Лесных Кантонов исполнила свой долг и. не сумев остановить противника, сама почти вся полегла на улицах Арвеста; Неясыть не знал, выжил ли кто-то из Белых волшебников - пока что, во всяком случае, он не чувствовал никаких следов волшбы ни с той, ни с другой стороны.

Фесс хотел бы узнать, что сталось с отцом-экзекутором преподобным Этлау. но сил сейчас не оставалось даже на то, чтобы взглянуть на город магическим зрением. Да и к тому же не хотелось лишний раз прибегать к чародейству - Неясыть слишком хорошо запомнил смотрящие прямо ему в душу очи Тьмы.

Нападающие тем временем и не думали бездействовать. Разворачиваясь широким строем, они двинулись вперёд. За спиной Фесса раздались истошные вопли женщин; кто-то, подхватив детей, уже бросился бежать.

Прадд, Сугутор, уцелевшие наёмники - все, оказавшиеся вокруг Фесса, смотрели сейчас на него.

Давай же, чародей. Смети их! Ведь ты можешь, можешь, мы знаем!..

Если бы Неясыть умел черпать Силу в простой человеческой вере, он, наверное, смог бы сейчас погасить солнце и вновь зажечь его. Но...

Фесс закрыл глаза. Бой в городе взял у него всё, что только возможно. Остался последний резерв, за которым - только Тьма.

Развоплощение.

- Нет, Неясыть, - сказал вдруг рядом очень знакомый голос.

Фесс поднял глаза - возле него стояла Атлика, живая и невредимая, только очень осунувшаяся и оборванная. Похоже было, что всё это время она провела в лесах и ничего не ела.

- Я сделаю это сама. - Глаза девушки горели фанатичным огнём. - Не знаю, куда выведет меня эта тропа, но...

- Стой, о чём ты? - не понял Неясыть. - Откуда ты взялась, где была, как нашла меня?..

- Если бы ты прочёл трактат, ты бы не спрашивал, - надменно бросила Атлика, игнорируя все прочие вопросы. - Прийти к Учителю можно разными путями... в том числе - и захватив с собой побольше врагов. Вот как сейчас, например... - Постой, но ведь...

- Чем больше людей войдёт во Тьму, тем лучше, - пылко произнесла Атлика. - Пусть даже... не совсем но их желанию.

- Стой! - запоздало поняв, что она задумала, отчаянно выкрикнул Фесс, но было уже поздно.

В руке Атлики сам собой оказался уже знакомый чёрный том рукописи Салладорца. Книга открылась; буквы ярко светились, и Неясыть даже отшатнулся - через эти страницы в мир сейчас рвалась такая мощь, перед которой все его заклятия были не более чем сухие осенние листья, гонимые холодным ветром.

Неясыть поднял было руку... и тотчас понял, что надо бежать. Атлика здесь уже ничего не решала, роковая книга гениального чародея всё делала сама, за неё. Девушка была обречена, и самое лучшее, что могли успеть оказавшиеся рядом, - это как можно быстрее убраться отсюда подальше.

Следом за мэтром ринулись орк и гном.

Двое или трое алебардистов рванулись было к Атлике, но их оружие вспыхнуло, едва коснувшись невидимого купола, окружившего девушку. Мелькнул пущенный каким-то уцелевшим чародеем огненный шар - он разбился о ту же невидимую преграду, рассыпался веером ярких искр, не причинив никакого вреда.

Атлика стояла, гордо выпрямившись, высоко вскинув подбородок, громко читая какие-то фразы из книги Салладорца - Фесс предпочитал не слышать, какие именно.

А потом над их головами стало раскрываться небо. Оно не подёрнулось ночным сумраком, на нём не проступили звёзды - нет, посреди яркой дневной голубизны внезапно стали появляться абсолютно чёрные воронки. Они становились все шире, стремительно росли, поглощая вспыхивавшие жалобным розоватым светом облака; свет быстро мерк, тут и там раздавались испуганные крики; а потом из этих чёрных воронок вниз рванулись бешено вращающиеся, туго закрученные смерчи. Десятки смертоносных хоботов разом коснулись земли - и Фесс услышал, что земля сама закричала в этот миг от нестерпимой боли.

Конечно, это были не обычные смерчи. Там, где они касались земной плоти, разом начинали бушевать сразу все четыре великие стихии в своих самых разрушительных ипостасях. Горел нестерпимо белый огонь, куда ярче солнца, так что на него невозможно было смотреть; хлестали во все стороны струи воды, каждая с лёгкостью навылет пробивала вековые, поросшие мхом каменные глыбы; завывал ветер, свёрнутый в тугие разящие плети вихрей; грузно ворочались, дроби всё и вся, тысячепудовые, от века не знавшие подвижек камни.

Усеянное людьми и жалким скарбом беженцев поле за спиной Фесса мгновенно превратилось в чудовищную бойню. Чёрные хоботы хаоса метались из стороны в сторону, оставляя за собой глубокие широкие рвы; летели в разные стороны изувеченные тела, обломки рушащихся домов, горящие комья земли; Атлика застыла в самом сердце невиданного шторма, вызванного магией Салладорца, - её холм буря пока обходила стороной, зато у подножия бушевала с такой яростью, что живым к тихому месту никто не смог бы подойти; с небес спускались всё новые и новые хоботы смерчей, теперь они захватили и вышедшее из Арвеста войско Империи Клешней, обращали в пыль городские кварталы, ещё не уничтоженные огнём: те же, где успело потрудиться пламя, становились даже меньше, чем прахом. Башни, дома, крепостные стены взлетали на воздух удивительными фонтанами дробящегося камня; чудовищное оружие Салладорца достигло порта, обращая в ничто вражеский флот; чёрные воронки не просто топили галеры, они высосали всю воду из гавани, превратив боевые корабли в горсти невесомого праха.

И там, в порту, волшебство Салладорца сошлось лицом к лицу с той Силой, что привела сюда, в Арвест, воинов Империи Клешней.

Этот момент Фесс увидел своим вторым зрением даже против собственной воли. Десятки рухнувших с неба чёрных смерчей, точно копья, насквозь пробили всю толщу жемчужно-серой тучи, и Фессу показалось, что он слышит стон бессильной ярости и неистовой злобы; чёрные плети стали отрываться от материнских воронок в небе, туча втягивала их в себя одну за другой; но даже она не могла вместить в себя всю Великую Тьму, наступавшую сейчас лишь ничтожной частью своих неисчислимых легионов. Запасы чёрных стрел не иссякали, и вот - жемчужные бока тучи набрякли свинцово-серым, в последний раз мелькнуло искажённое болью и злобой смутно-знакомое женское лицо - и туча исчезла, поглощенная, разорванная на части натиском Тьмы; а на том месте, где она только что находилась, пересохшее дно арвестской бухты внезапно рассекла огнедышащая трещина; остатки волноломов и пирсов, похожий на обглоданную кость остов маяка - всё это рухнуло в новосотворённый провал.

И тотчас же, словно кто-то поднял незримые затворы, вперёд хлынула вода - волны Моря Ветров стремились вновь вернуться в привычное лоно...

Армия Империи оказалась в самом эпицентре бури. Едва ли уцелел хоть кто-то из высадившихся сегодня утром на арвестских пирсах; против использованного Атликой волшебства защиты не существовало.

"Интересно, - мельком подумал на бегу Неясыть, - если Салладорец сумел измыслить такое - то почему же не пустил в ход, когда западня захлопнулась и он сам угодил вдовушку?.."

Гроза все ширилась, захватывая новые и новые пространства; не проницаемая ни для глаза, ни даже для магии завеса висела над гибнущим городом, после того как пришлое чародейство погибло. Ни один маг, за исключением разве что милорда ректора Анэто, не смог бы пробиться сквозь неё.

- Кажется, не уйти, мэтр! - заорал в самое ухо Фессу гном. - Сделайте что-нибудь, мэтр! Погибнем ведь все!..

Сугутор неожиданно повис на руке Фесса, вынуждая того остановиться. Шторм и в самом деле почти что настиг беглецов. Кое-кто из отставших уже оказался во власти хаоса; и двигалась буря явно быстрее даже самого резвого бегуна.

Неясыть ещё не успел даже ничего понять, как ясно видимая, несмотря на всё творящееся, фигурка Атлики выронила книгу и моляще протянула вверх обе руки.

Шторм остановился, А потом все, все до единой воронки вдруг ринулись, словно хищные птицы на добычу, к тому холму, где застыла Атлика, лишний раз терзая и без того обезображенную жуткими шрамами дымящихся рвов землю. Тьма рванулась с небес, Тьма вмиг поглотила защищавший девушку невидимый купол - и потом все до единого уцелевшие на поле услыхали жуткий, нечеловеческий и даже не звериный крик боли и отчаяния: чёрные плети смерчей подняли судорожно трепыхающуюся фигурку Атлики вверх, потащили в небо, трепля по пути, словно ребёнок тряпичную куклу; Атлику втянуло в чёрную дыру, и врата хаоса в тот же миг захлопнулись.

Арвест встретил свой судный день и свою судьбу.

Уцелевшие опомнились не сразу. Не выжил никто из наскоро сколотившегося отряда, с которым Фесс вместе сражался на улицах Арвеста; только орк и гном по-прежнему были рядом, не отходя от своего мэтра ни на шаг.

Рассеявшиеся по полям люди растерянно стояли, глядя назад, туда, где ещё совсем недавно лежал гордый и богатый город. Теперь на этом месте осталась только гигантская, миль восемь в поперечнике, глубокая чёрная воронка; её склоны кое-где дымились, кое-где их покрывала жирная влажная грязь, исходящая тяжёлым паром; от моря воронку отделяла невесть как возникшая каменистая стена, увенчанная сверху острыми зубцами.

Никаких следов вторгшегося флота или армии Империи Клешней не осталось, как не уцелело даже праха тех, кто не успел выбраться из Арвеста или выбрался, но оказался слишком близко от разгулявшегося шторма.

Воистину, Тьма сегодня получила царский подарок.

А Неясыть уже ощущал стянувшееся над чёрной воронкой Зло, но Зло обычное, для Фесса почти не страшное - простор для обычной некромантии. Через пару лет, когда Зло вылупится наконец из своего кокона, здесь будет немало работы - а пока здесь делать нечего, подобно тому, как нет смысла просеивать по зёрнышку все семена в поисках сорняков - их следует выпалывать, когда они уже взошли,

И всё равно - тяжко и страшно было стоять здесь, на краю громадной могилы, только что поглотившей тысячи, если не десятки тысяч душ; Фесс скривился, словно от невыносимой головной боли.

Сугутор осторожно коснулся руки молодого волшебника.

- Пойдёмте отсюда, мэтр, - вполголоса проговорил гном. - Пойдёмте, здесь хватает Белых, людям будет кому помочь. Пойдёмте. Ежели всё по толку пройдёт, денька через три в Нарне окажемся...

Неясыть тяжело вздохнул. Ноги отказывались повиноваться, на них словно повисла неподъёмная тяжесть: Прадд, присоединяясь к гному, осторожно потянул Фесса за другую руку.

- Идёмте, идёмте, мэтр, - прогудел орк. - Сугутор дело говорит. В Нарне укроемся, тогда и разберёмся, что и как делать...

Гном, Прадд и Неясыть зашагали вперёд. Позади осталась чёрная выжженная тень города, навек впечатанная в Астрал ужасом и болью погибающих.

Зло, пришедшее в Арвест, оставило по себе долгую память.

ИНТЕРЛЮДИЯ VII

- Ну, вот и пришли, - вздохнула Клара.

- Долина... - пробормотал Мелвилл.

- Однако далеко запрятались, - отметила Эвис. Остальные молча кивнули. Удирая от козлоногих, маги Долины оставили позади столько миров, что Клара со спутниками чуть не стёрли до дыр свои сапоги на Тропах Межреальности. Время очень причудливо течёт в пределах Упорядоченного, и потому в одних мирах успевает пройти месяц, в других - год, а в третьих - целая вечность. Сколько времени успело минуть здесь, в Долине, не знал никто.

- Смотри-ка, охрана-то поразболталась тут без меня. - проворчала валькирия Раина. - Где дальний секрет? Мы, понимаешь, дошли до самой заставы, а нас никто даже и не окликнул!

Впереди сквозь переплетение ветвей колючего тёрна виднелась застава - сонный стражник сидел, привалившись к стене, сладко похрапывая. Копьё стояло рядом.

- Дрыхнет на посту! - возопила валькирия. По её понятиям, такое преступление должно было караться смертью на месте.

- Погоди, Раина, - заметила Эвис. - Может, тут и хорониться-то не от кого...

- Всё равно, - упрямо покачала головой валькирия. - Сейчас не от кого, а завтра появится...

- Да будет вам! - сердито прошипела Клара на спорщиков. - Мне это тоже не нравится. Игнациус такого никогда бы не допустил... Ладно, пошли. Но, друзья, будьте готовы!..

- Думаешь, докторишки с погодничками могли нам тёплую встречу устроить? - хладнокровно осведомилась Эвис, демонстративно хватаясь за эфес. - Что ж, я давно уже хотела задать славную трёпку этой гордячке Ирэн...

- С ума сошла, девчонка, - проворчал Эгмонт. - Только внутренней свары нам и не хватало. Клара права - пошли, но ухо держать востро и без дела за железо не хвататься! Тебя, Сильвия, это тоже касается.

Девчонка-волшебница, взорвавшая таинственную скрину в закрытом мире, скромно потупилась. Её страшная рана отчего-то заживала необычайно быстро, Сильвия сама вышла из комы, не дождавшись помощи от целителей Долины. Клара сперва собиралась устроить ей хорошую взбучку, но затем, передумав, махнула рукой. Сильвия только хлопала ресницами и невинным голоском утверждала, что хотела лишь помочь своим спасителям, сделав за них грязную работу и приняв этот грех на себя. Она кротко выслушала яростную тираду Клары о гибнущем мире и о том, что её, Сильвию, как чародейку ждет Суд магов Долины; а выслушав, ответила, что с радостью предаст себя в руки справедливого суда и безмолвно склонится перед любым приговором - потому что хотя бы так, но она отблагодарит тех, кто её спас, и дальнейшее уже не имеет никакого значения. Всю дорогу назад они с Кицумом держались тише воды, ниже травы, самоотверженно ухаживая за оправлявшейся от раны Тави и беспрекословно подчиняясь Кларе. Правда, истинного раскаяния в Сильвии волшебница всё равно не чувствовала.

Боевые маги старались не вспоминать о заключённой сделке. Клара не призналась бы даже душевной подруге Аглае Стевенхорст, что одно только имя того, с кем чародейка заключила договор на забытой Тропе Межреальности, заставляет Клару трепетать. Мощь, пусть даже и поверженная, всё равно остаётся Мощью, тем более опасной, что пытается отомстить, не останавливаясь ни перед чем, даже перед собственной гибелью. А излишне говорить, что истинная гибель такой Силы заставит тысячи миров содрогаться в огненных корчах агонии.

Клара не могла сказать даже себе, решится ли она признаться в содеянном Архимагу Игнациусу. Отчего-то волшебница не сомневалась, что старый чародей её решения не одобрит. Архимаг вообще всегда советовал своим подопечным держаться подальше от Богов. А уж от Павших - тем более.

Не скрываясь, маленький отряд вышел к заставе. Стражник даже не вздумал просыпаться. Раина скорчила зловещую гримасу и потянулась к мечу горе-вояки, так что Кларе даже пришлось ухватить воительницу за рукав.

- Оставь его, - вполголоса буркнула волшебница. - Нам всем сейчас предстоит идти к Архимагу... и, скажу, я предпочла бы встретиться с тысячей козлоногих, нежели чем заводить этот разговор.

Эгмонт философски пожал плечами,

- Дело сделано - что о нём жалеть? Мы приняли на себя обязательство - его надо выполнять, и Игнациус только подтвердит это.

Мелвилл кивнул, согласилась и Эвис; Тави вообще молчала, не вполне понимая, о чём идёт речь; Сильвия и Кицум с деланно-покорным видом склонили головы; одна только Клара задумчиво хмыкнула. Так получилась, что Игнациуса она знала чуть ближе... и понимала, что суровый волшебник зачастую может поступить совершенно по-иному, чем все от него ожидают.

Тави, Сильвия, Кицум во все глаза смотрели на открывающуюся перед ними панораму Долины. Мельком взглянула, не удержавшись, и Клара - здесь всё оставалось по-прежнему. Мягкий солнечный свет, лёгкие облачка на небе, прохладный ветерок, отгоняющий жару; вдали блестит голубизна Круглого озера; уютные особняки магов увиты всегдашним плющом, покрытым голубыми, розовыми, жёлтыми цветами - в соответствии с пристрастиями хозяина; гоблины-дворники уже подмели мощённые цветным мрамором улицы, и путники шли словно по великолепному дворцу, где крышей служит само голубое небо.

Они пришли в Долину, когда здесь еще царило раннее утро. Солнце только-только поднялось над чёрными острыми пиками окрестных гор; короткая и тёплая ночь Долины миновала, начинался длинный, нежаркий и приятный во всех отношениях день.

Разумеется, для тех, кто постоянно жил в Долине.

Тави как открыла рот, так и не закрывала его всё то время, пока маленький отряд шёл к дому Архимага. По дороге им не встретилось ни одной живой души - погодники, целители, мастера урожаев, строители и члены иных мирных Гильдий Долины любили понежиться в постелях.

Двери в дом Игнациуса были распахнуты настежь. А сам Архимаг сидел возле крыльца на своей любимой деревянной скамейке и задумчиво покуривал трубку, выпуская сизые колечки дыма.

Вся компания невольно остановилась перед оградой. Клара внезапно ощутила, что краснеет, - нельзя было всё-таки являться к пожилому, почтенному Учителю вот так, прямо с дороги, немытой и неубранной, в грязной, порванной одежде, со спутанными волосами...

- Ну, что встали? - ворчливо произнёс Архимаг, не поднимая головы. - Входите, бродяги перехожие, рассказывайте, что натворили...

Четверо магов переглянулись, точно нашкодившие школьники,

- Так и знал - натворили, - вздохнул чародей. - Ну, раз уж пришли, выкладывайте. Тянуть - только хуже будет. Входите в дом, рассаживайтесь... можете умыться, кстати.

Разумеется, Архимаг не был бы Архимагом, если б ранних гостей не ждал на столе праздничный завтрак.

- Говорите, - сказал Игнациус, отставляя в сторону блестящий серебряный кофейник. - Да и спутников ваших представьте, кстати, а то что они жмутся за столом, как неродные...

Эвис, Мелвилл и Эгмонт разом повернулись к Кларе. Игнациус усмехнулся:

- Вижу, всё вижу... Мол, Клархен, давай, тебя старик больше любит, может, нам потом не так сильно влетит. Говори, Клара. Вижу ведь, что вы влипли.

- Учитель... - Клара прочистила горло. - Учитель, по дороге из Мельина мы каким-то образом сбились с дороги. Нас привело к одному из закрытых миров, в место, где не было магии. Нам пришлось устраивать друг другу кровопускания... Там мы нашли Кицума и Сильвию - Сильвия была волшебницей в мире Мельина.

- Моё почтение, мадемуазель. - Архимаг церемонно поклонился юной чародейке. Неожиданно Сильвия, во все глаза глядевшая на него, порывисто вскочила с места, упала перед магом на одно колено и ловко поцеловала его сухую, морщинистую руку.

- Что с вами, сударыня? - Перепуганный Игнациус поспешно отдёрнул руку.

Но было уже поздно. Сильвия упала и на второе колено, глаза её вспыхнули настоящим фанатичным огнём.

- О, Великий... я, ничтожная, молю тебя о великой чести... позволь мне мыть посуду и подметать полы в твоём доме, позволь выпалывать сорняки в огороде, позволь чистить отхожее место, лишь бы быть рядом с тобой!..

- Что вы такое говорите, мадемуазель? - ещё больше перепугался Архимаг. - Во-первых, у меня в доме такого не требуется, во-вторых...

- Сильвия! - негромко, но с угрозой сказала Клара.

Девчонка не обратила на неё никакого внимания.

- О, Великий Учитель... я целую прах меж стоп твоих... - Она и в самом деле простёрлась ниц, припав губами к полу у подножия Трона Черепов.

- Во-первых, мадемуазель Сильвия, здесь нет никакого праха. - Игнациус недовольно поморщился. - Поверьте, пол в моём доме тщательно подметается и моется. Во-вторых, чтобы стать моей ученицей, нужно совсем, совсем иное, нежели патетические слова и жесты. Встаньте, мадемуазель, прошу вас, и если вы и впрямь... - Чародей нахмурил кустистые брови, пристально всматриваясь в замершую Сильвию. - Если вы и впрямь небесталанны, как хотите мне показать, то вы сами догадаетесь, что нужно сделать для того, чтобы попасть ко мне в учение. А теперь успокойтесь, пожалуйста, и сядьте. У меня потом к вам будет несколько вопросов. Вас, насколько я понимаю, ждёт дознание и суд. Так что о каком ученичестве вообще может идти речь? Сядьте, мадемуазель, и не мешайте нам.

Сияющая Сильвия повиновалась без звука. Казалось, она и думать забыла о предстоящем суде, который, знала Клара, за такие дела вполне может приговорить юную волшебницу к смерти.

- Рассказывай дальше, Клара. - В голосе Игнациуса слышалось лёгкое раздражение.

Клара Хюммель вздохнула и продолжила своё повествование. Несколько раз Игнациус прерывал её, уточняя детали, попросил взглянуть на сохранённый Сильвией Чёрный Меч, долго смотрел на него, поцокивая языком и покачивая головой. Когда рассказ дошёл до таинственной скрины и её уничтожения Сильвией, Игнациус только тяжело вздохнул. Клара трепетала, точно школьница, которой вот-вот скажут, что выпускное испытание она провалила - и притом без права переэкзаменовки.

Наконец повествование добралось и до заключённой сделки.

- Учитель, мы... - Клара опустила голову. - Мы не могли... У нас не получалось... не выходило... Мы не могли допустить гибели целого мира, гибели из-за нашей неосторожности. Поэтому мы согласились на сделку...

- Великая Четвёрка, ну с кем ещё? - простонал Архимаг, хватаясь за голову. - Я так и знал! Так и знал! Нет, Клархен, тебя положительно нельзя отпускать одну на дальние прогулки!.. Ну, так кто тебя нанял на сей раз?

Клара молча протянула Игнациусу подписанный незнакомцем пергамент.

Архимаг Игнациус Коппер мельком взглянул на витиеватый росчерк напротив алой гильдийской печати... и переменился в лице, по щекам разлилась смертельная бледность. Сухие пальцы чародея задрожали, пергамент выпал из них, сам собой свернувшись в трубочку. Игнациус откинулся на спинку своего знаменитого кресла, рванул ворот мягкой рубашки - его словно сдавило приступом удушья. Пергамент откатился обратно к Кларе.

- Учитель! - Маги, все как один, ринулись к нему; но проворнее всех неожиданно оказалась Сильвия, с ловкостью молодой рыси перемахнувшая прямо через стол. Клара только мельком успела ощутить, как девчонка метнула прямо в мага туго свитый из её собственной жизненной силы шар, заставляя разжаться цепкие когти подступившей беды.

- А-ах... - Игнациус глубоко вздохнул. - Благодарю вас, мадемуазель... Вы успели вовремя... Ах, Клара, Клара! Что же ты наделала!..

- У нас не было другого выхода, Учитель! - Чародейка сжала зубы.

- Думаешь, я этого не понимаю? - Игнациус опустил голову, подпёр её ладонью, так что Клара совершенно не видела его лица. - Ну что ж...

"Обещания надо выполнять", - закончила про себя Клара.

- Этот пергамент - порви, сожги, а пепел развей по ветру, - решительно сказал Игнациус. - Желательно где-нибудь около Дна Миров. О данном обещании - забудь. Сиди в Долине и не высовывай отсюда носа. Вас, мальчики и девочки, это, кстати, тоже касается. - Чародей обвёл всех присутствующих тяжёлым, выразительным взглядом.

Клара остолбенела. Если б Игнациус приказал ей немедленно раздеться и заняться при всех с ним любовью, она и то удивилась бы меньше. Потому что никогда, никогда, никогда за всю историю Гильдии боевых магов ни один из её членов не отказывался отданного слова - да притом ещё и скреплённого алым сургучом с оттиснутым драконом, обвивающим меч. Герб Гильдии знали во множестве миров. Знали короли и принцы, законные правители и бунтовщики-ренегаты, знали благородные борцы за справедливость и алчные властолюбивцы, знали волшебники, колдуны, ведьмы, чародеи, знали Боги отдельных миров, знали... И все знали, что Слово Гильдии нерушимо. Маг может погибнуть, исполняя обещанное, он может убедиться, что поставленная нанимателем задача неисполнима и, приведя веские доказательства, вернув аванс (за вычетом некоей суммы "за беспокойство"), отказаться от дальнейшего - но никогда и нигде маг Гильдии, получив от кого-то помощь в обмен на обещание оказать услугу, не отказывался столь открыто и столь цинично от данного слова.

Это означало бесчестье - для боевого мага хуже смерти. Это означало всеобщее презрение, остракизм, бойкот. Позорное изгнание не только из Гильдии, но и из самой Долины. Потерю всего.

Это означало конец Клары Хюммель и её спутников как боевых магов по найму.

- Учитель... - только и смогла простонать Клара.

Эвис, Эгмонт и Мелвилл, похоже, онемели от изумления.

- Если один из Павших ищет что-то, - голосом тихим, но таким, что от него все почему-то задрожали, сказал Игнациус, - он ни за что не должен этого получить, пусть даже это будет с виду обычный камень, палка или, к примеру, меч, сделанный в одном из обычных миров тамошними чародеями, чья сила не сравнима с нашей. Потому что Павшие никогда ничего не ищут зря. Значит, эти самые Мечи наделены силой куда большей, чем полагали их создатели. Думаю, у них никогда и мысли бы такой не возникло. И если Павший не нашел их до сих пор, если ему пришлось прибегнуть к найму других - значит, сам он никогда их и не сыщет, потому что нанимают кого-то они только в самых крайних, экстренных случаях, когда никакого иного выхода уже не осталось. Вы поняли меня? - Он вновь по очереди взглянул каждому в глаза. Выдержала и не потупилась одна Сильвия. - Потому что я даже представить боюсь, что произойдёт, если в руках Павшего окажутся эти самые Мечи...

- Н-но... но что они могут... - заикнулась было Эвис.

- Не знаю! - громовым голосом внезапно рявкнул Архимаг, так что Клара даже подскочила от неожиданности. - И никто во всём Упорядоченном не знает, кроме разве что Великого Орлангура!.. Молчать! - гаркнул Игнациус, видя, что Эвис пытается ещё что-то сказать. - Сопляки, болваны, недоучки!!! Где были мои глаза?!! Вас всех надо... надо... я просто не могу даже представить, что с вами надо сделать! Отвечайте - вы взяли от него золото?!

Клара еле-еле выдавила из себя, что Павший, мол, пообещал: Гильдия ни в чём не будет знать теперь недостатка.

- Это золото, - прежним жутким голосом продолжал Игнациус, - расплавим. Всё, до последней крупинки. Перегоним в свинец. Заставлю этих лежебок Алхимиков как следует потрудиться!.. А вы все - вон, прочь, уходите с глаз моих! Сил видеть вас нет!

Марш по домам, и носа не показывать, пока я не позову! Дай сюда пергамент, Клара!

И тут Клара Хюммель, почтительная ученица доброго старого волшебника Архимага Игнациуса Коппера совершила, наверное, свой самый безумный поступок за все триста лет жизни.

- Слово мага больше его жизни, - медленно сказала чародейка - нет, не просто чародейка, а истинный боевой маг по найму, глава стариннейшей и гордой Гильдии, никогда не нарушавшей своего слова. - Пусть погибнет мир и я вместе с ним, но обещание своё я выполню. Или умру, выполняя его. У тебя есть власть над моей жизнью, Архимаг Коппер, но нет над моей честью. Честь моя принадлежит мне и только мне. Останови меня силой, если захочешь. Я буду драться, покуда в жилах останется хоть капля крови, и не сдамся живой, Прощай, Архимаг. Я ухожу. Обратно. Выполнять своё обещание.

Глаза Игнациуса полезли из орбит.

- Т-ты... ты-ы-ы... - просипел он, вытягивая трясущуюся руку.

- Кто-нибудь хочет пойти со мной? - вставая, сказала Клара. - Никого не зову, но...

- Да простит меня милостивая госпожа, но я был бы счастлив и горд служить вам в этом походе, - неожиданно проговорил Кицум. - Мне, милостивая госпожа, тут, среди чародеев, делать нечего. Мне б к простым людям попасть - а там хоть на плаху.

- Я тоже не оставлю вас, кирия, - поднялась Раина. - Я присягнула вам на верность, и от этой клятвы меня освободит только смерть, - в обычном своём высокопарном стиле закончила воительница.

- Я пойду с той, кто дважды спасал меня. - Тави встала плечом к плечу с валькирией. - Пусть я простая смертная, но мы не забываем добро.

Трое магов мрачно молчали. А вот Сильвия уже невесть каким образом оказалась возле самого кресла Архимага и сейчас гладила свесившуюся с подлокотника сухую, морщинистую руку. Взгляд её не предвещал Кларе ничего хорошего.

- Так, значит, решено, - легко, даже весело бросила Клара, хотя сердце её болезненно сжалось - она надеялась, что хотя бы кто-то из друзей-волшебников думает так же, как она. - Рада была видеть вас, Архимаг. Счастливо оставаться, господа чародеи. Встретимся в лоне Великого Духа, если такова будет наша судьба!

И Клара Хюммель, громко хлопнув дверью, вышла вон из дома Игнациуса Коппера.

Ей предстояло исполнить своё Слово.

ЭПИЛОГ I

СТРАНСТВУЮЩИЕ В НОЧИ

В узком ущелье среди гор Железного Хребта, в ущелье, похожем на оставленный след от удара чудовищным топором, на крошечном каменистом уступе, прилепившемся к обрыву, в одну смутную, ненастную ночь горел небольшой костерок.

- Да бросьте вы кручиниться, мэтр! Ну, подумаешь, город сожгли - так знали б вы, сколько его раз жгли! И не только жгли - с лица земли стирали! Людишек всех - под корень, кого в рабство, кого на месте... Когда Война Веры случилась - даже пепла на месте Арвеста не осталось! Я уж про людей и не говорю. Ан нет, не вышло у Костлявой - опять всё отстроили! И люди - откуда только взялись! Вот и сейчас - не сомневайтесь, опять всё восстановят! И пары лет не пройдёт. Мы с вами в "Ражем коте" ещё попируем!..

- Точно, мэтр, точно Сугутор говор-рит. Всё отстроится. От века здесь войны были, от века города разорялись... так уж на свете заведено. Мы вот, свободные ор-рки, мы между собой не воюем, но у людей ведь др-ругие законы. Может, им так на р-роду написано - воевать, чтобы всем места хватало.

- Ох, Прадд, послушал бы ты сам, что несёшь...

- А что я несу, Суги?..

- Сколько раз тебе говорено, зеленозадый, - не смей называть меня Суги!!!