- Я, между прочим, нисколько не удивлюсь, если окажется, что это он убил, -
заявила Кира Георгиевна, как только Наталья переступила порог, - я знала с
самого начала, чем закончатся эти его темные делишки.
Наташа вдруг подумала, что фразу эту мама подготовила заранее, как только
услышала, что случилось, тут же принялась произносить торжественные
внутренние монологи.
- Мама, перестань, - слабо простонала Наталья, стягивая с сына комбинезон,
- какие темные делишки? О чем ты?
- Ты отлично знаешь, о чем я! Продажи, перепродажи. На нормальном языке это
называется спекуляцией. За это раньше сажали в тюрьму. А теперь,
пожалуйста, придумали: бизнес. Там, где бизнес, сразу начинается криминал,
как у вас принято говорить, разборки, бандитские крыши. О ребенке бы
подумал, о тебе.
- Он и думал о нас, он деньги зарабатывал.
- У тебя только деньги в голове! В вашем поколении столько цинизма, что с
вами страшно разговаривать. Вы слепы и глухи ко всему, что не приносит
материальной выгоды. Когда ты была маленькой, ты была так далека от этого.
Чистая, совершенно не меркантильная девочка, много читала, занималась
музыкой, бальными танцами, фигурным катанием. И ради чего? Чтобы бросить
институт и стать домохозяйкой, женой нового русского?
Кира Георгиевна растопырила пальцы веером и помахала рукой у Наташи перед
носом, скорчив при этом надменную гримасу. Наташа не выдержала и
рассмеялась.
- Ничего смешного, - проворчала Кира Георгиевна, - тупой апломб, наглость и
жестокость. Вот законы, по которым живет твой муж и подобные ему. Он мог
своровать, убить. Там у них это нормально, в порядке вещей.
- Мама, где - там? Что ты плетешь, подумай... - Она безнадежно, тяжело
вздохнула и замолчала на полуслове.
Возражать не было сил, разговор старый, гадкий, стоило вернуться к нему, и
сразу во рту почему-то возникал вкус прогорклой овсянки. Кира Георгиевна не
любила своего зятя Саню и никогда не скрывала этого. То, что произошло,
подтверждало ее правоту: Саня темная личность, человек без внутреннего
стержня, без принципов и нравственной основы.
Вместо того чтобы работать по специальности, инженером-строителем, он
занялся чем-то сомнительным, торговал всякой дрянью, таблетками для
похудания, средствами для выведения волос, эликсирами, поднимающими мужскую
потенцию, омолаживающими витаминами, причем все это активно и неприлично
рекламировалось, объявлялось чудом фармацевтики, лекарствами двадцать
первого века, но не было одобрено Минздравом, и неизвестно, какие имело
побочные эффекты. Сама Кира Георгиевна двадцать пять лет честно прослужила
в районной санэпидемстанции рядовым врачом-гигиенистом, с мужем развелась,
когда Наташе было три года, с тех пор презирала всех мужчин вообще и
каждого в частности. Чем старше становилась Наташа, чем явственней маячила
перспектива ее собственной, отдельной взрослой жизни, тем чаще и
вдохновенней произносила Кира Георгиевна свои монологи о цинизме и
бездуховности современных молодых людей. Когда появился Саня, вся эта
кипящая лава презрения обрушилась на него, и возражать не имело смысла, тем
более сейчас.
Наташа уже несколько минут пыталась снять с Димыча шапку. Она вышла из дома
без перчаток, руки ее застыли и все не могли отогреться. Распухшие пальцы
никак не справлялись с узлом. Димыч хныкал, ему хотелось спать, ему не
нравилось, что его так долго и неловко раздевают, тормошат, к тому же его
пугал сердитый голос бабушки, он чувствовал, что взрослые ссорятся, и
готовился зареветь всерьез. Если бы он не был таким усталым и сонным,
наверное, уже давно заглушил бы своим ревом это взрослое безобразие.
- Дай-ка я развяжу, ты только путаешь! - Кира Георгиевна отстранила Наташу,
присела на корточки перед Димычем. - Что ты здесь накрутила? Не могла
нормально завязать? Ты хоть позавтракать успела?
- Я не хочу есть.
- А в голодный обморок хочешь хлопнуться, ко всем прочим радостям? То же
мне, декабристка, жена ссыльно-каторжного. И нечего на меня так смотреть.
Иди, возьми там сыру в холодильнике, бутерброд себе сделай. Деньги,
деньги... Больные вы все, честное слово. Вот и сейчас наверняка у тебя
только и крутятся в голове суммы с нулями. Ты о другом должна думать. Ты
должна, наконец, сделать серьезные выводы. У тебя сын растет.
- Какие выводы, мама? - крикнула Наталья из кухни и хлопнула дверцей
холодильника.
- Самые серьезные, Наташа. Самые серьезные. С кем ты живешь? Как ты живешь?
Ты посмотри, какие люди окружают твоего мужа. Один только этот Вова Мухин
чего стоит! У него на лбу написано, что он настоящий бандит, если только на
таком узком обезьяньем лобике может уместиться какая-нибудь надпись.
Кстати, он заходил к вам позавчера, когда ты была у врача.
- Кто? - крикнула из кухни Наташа и уронила нож.
- Вова Мухин.
- Мама, что же ты не сказала?
- Ну, забыла, прости. Неужели это так важно? И что за манера - орать через
всю квартиру? Хочешь поговорить - зайди в комнату. Ребенок засыпает, а ты
кричишь.
Наташа влетела с бутербродом в руке. Кира Георгиевна успела раздеть Димыча
и уложить в постель. Они стали разговаривать шепотом.
- Зачем он заходил?
- Откуда я знаю? Он мне не докладывал. Вообще, ни здравстуйте, ни до
свидания. Хам.
- Подожди, мама, я не поняла. Расскажи все по порядку. Он позвонил в дверь,
ты открыла...
- Нет, мы с ним встретились внизу в подъезде. Мы с Димычем возвращались с
прогулки, он нас чуть не сшиб дверью. Я смотрю - физиономия знакомая.
Поздоровалась, он не ответил. Вот и все общение.
- А ты уверена, что это был Вова Мухин? Ты, кажется, видела его не больше
двух раз, и очень давно.
- Я еще не в маразме, слава Богу, и память на лица у меня отличная. Ладно,
ты не болтай, ешь. Бледная как смерть. Смотри, не доедешь до адвоката.
Наташа принялась за бутерброд. Хлеб был ее любимый, бородинский, к тому же
еще теплый. И сыр "чеддер", тоже ее любимый, но жевала она вяло, без
всякого аппетита.
- Мам, а когда ты вернулась в квартиру, там ничего не изменилось?
- О, Господи, - тяжело вздохнула Кира Георгиевна, - ну что там могло
измениться? Никого ведь дома не было.
- И все-таки, постарайся вспомнить. Это очень важно.
- Наталья, у тебя губы дрожат, ты посмотри на себя в зеркало, на кого ты
похожа. Подумай, до чего твой драгоценный Санечка тебя довел! Вот это
важно, и об этом ты должна сейчас думать.
- Ну что ты меня все пилишь? И так тошно. Пойми же ты наконец, Саня не
убивал, его подставили, поэтому сейчас важна каждая мелочь. Вместо того
чтобы ворчать, ты бы лучше попыталась вспомнить все подробно про Мухина.
- Да, конечно, этот самый Мухин его и подставил, я все видела, но тебе
нарочно не хочу говорить. - Кира Георгиевна саркастически усмехнулась. - А
тебе не приходит в голову, дорогая моя девочка, что если это произошло,
значит, были причины. Вот меня, например, никто никогда не подставит. И
тебя, я надеюсь, тоже.
Наташа ничего не ответила, глотая слезы, отправилась в ванную, чтобы
сцедить молоко в бутылочку для следующего кормления.
На прощанье, уже на лестничной площадке, ничуть не стесняясь соседки,
Зыков Виталий
Никитин Юрий
Орлов Алекс
Перумов Ник
Шилова Юлия
Емилина Ника