беспечальную жизнь. Для этого нужно лишь сжечь старую рукопись, написанную
забытым всеми неудачником. Ты умница, ты все понимаешь сама...
надежной охраной, пока не кончится неразбериха. Ну, хорошая моя, умная
моя? Будешь бороться за свое счастье?
на него спокойными сухими глазами. - Я покажу. Я уверена, что ты сдержишь
все свои обещания - дело ведь не в доброте, верно?
девушка. Кровью в данном случае просто-напросто ничего не добьешься. Эй,
кто там, - колесницу!
расставили повсюду набитые амфорами повозки и, держась с небрежно-гордым
видом победителей, щедро плескали вино в подставленные кружки, ладони,
миски. Много проливалось на землю, и острый винный дух стоял над
бессмысленно хохочущими, поющими что-то невразумительное, галдящими
афинянами. Кто-то сунул кружку и Гиллу. Он выпил, не почувствовав вкуса,
бросил кружку на землю и побрел дальше.
перекрестках, площадях, у храмов, складов с товарами, у домов знати стояли
отряды гоплитов и наемных критских стрелков в полном вооружении.
Неизвестно откуда возникли, словно птица Феникс, пешие и конные
полицейские, еще вчера подчинявшиеся ему. В толпе шныряли трезвые
зоркоглазые личности - и в некоторых Гилл узнавал своих бывших
сотрудников. На фронтон белого здания бывшей школы поднимали на канатах
огромный чеканный барельеф, изображавший гарпию, - здесь, как понял Гилл
из разговоров, Менестей намеревался устроить свой дворец, пока не
водворится в царском. На гребне крыши уже красовались четыре таких же
барельефа, обращенных на все стороны света.
мысль еще лихорадочно работает, но телом управлять невозможно, и каменные
плиты мостовой стремительно несутся в лицо. Тезей, кумир и повелитель,
ушел из его жизни, как уносится сорванный ветром сухой лист. К Лаис он не
мог вернуться - таким. Да и никому он не нужен - таким. Ничего не
осталось.
в ту же сторону. Гилл поднял голову и узнал красивого сатира Назера,
строгого и серьезного в эту минуту.
от вина. - Разве некому драться с этой сволочью?
за отвлеченные понятия я драться не умею. И вряд ли уже научусь.
верит, что мир не черен.
видимо, имели на его счет соответствующий приказ. Никаких следов боя,
бегства, беспорядка незаметно, стало быть Нестор не лгал, что дал Тезею
время бежать без особой спешки. Оживления Гилл не заметил - деловито
суетились лишь несколько военачальников и сановников, по их поведению,
раскованному и хозяйскому, сразу становилось ясно, что они были в числе
организаторов заговора. Остальные, конечно, сидели по домам и обдумывали
самый надежный способ убедительно и эффективно доказать новому хозяину
свою преданность и верность.
не на троне. Царь Пилоса сидел на табурете, чтобы подчеркнуть: трон у него
есть свой, чужого ему не нужно. Он даже уселся спиной к трону, а вот
Менестей и Анакреон, происходивший, как всем было известно, из семьи,
имевшей кое-какие права на афинский трон, стояли так, чтобы трон видеть.
Анакреон мельком глянул на Гилла - без злорадства, как на пустое место.
Гилл остановился поодаль.
говорил Менестей. - Куда бы Тезей ни поплыл, на Эвбею или на Скирос, везде
найдутся мои друзья. Он никогда не вернется в Афины.
Обязательно тебе нужно добить противника. А впрочем, мне все равно.
Главное - не в Афинах. Что еще?
героев Троянской войны.
памяти, несмотря на то что сам в свое время, очевидно из-за загруженности
более важными делами, не примкнул к афинянам, что отправились под Трою. Но
зачем обязательно ломать столь незаурядное произведение искусства? Прикажи
выбить на постаменте "Тезей". И монумент навсегда останется грустным
памятником незадачливому царю Тезею, имевшему неосторожность выступить
против незыблемых порядков, его бесславному концу.
поднять на постамент.
Нестор. - Но, любезный мой, что это за идиотский приказ ты отдал - о
вылавливании аэдов, скульпторов и прочих служителей девяти муз? Я его
отменил от твоего имени, уж не посетуй. Перестань валять дурака. Пора бы
понять, что один живой аэд, который поет нужные тебе песни, важнее сотни
повешенных.
мне еще выслушивать поучения?
казалось, но выглядело это смешно и глупо.
наконец? Видел этого барана? Ничего, скоро мы его благополучно прикончим.
Мало того что он туп и глуп, он сам свято верит во все те бредни, которыми
угощает слушателей. Какой же из него государственный деятель? Смех один...
примерился и, выхватывая кинжал, рванулся вперед.
налетел на невидимую стену, тело отказалось повиноваться и клонится к
земле. Он скосил глаза и увидел торчащую из груди рукоять спартанского
метательного ножа, поморщился, испытывая прямо-таки детскую обиду, - так
несправедливо было со стороны судьбы лишить его возможности нанести хотя
бы один удар.
в сиянии щемящей нежности. Бронзовая ящерка печально ткнулась в его щеку и
исчезла за колонной, промельком блеснуло воспоминание, что он так и не
собрался спросить у Лаис, за что же она его полюбила, сияние исчезло, мир
завертелся и погас.
твоей вере в него или твоей предусмотрительности.
отмахнулся Нестор. - Когда доживешь до моих лет, поймешь, что прозвище
Многомудрый присваивается не зря.
навзничь Гиллу и заглянул в лицо. - Бедная марионетка все же оказалась
способной на самостоятельный шаг. Так о чем ты собирался доложить, когда
ввалился болван Менестей?
что нужны бумаги, а не человек. Словом, его убили метательным ножом, не
хотели рукопашной.
Нестор. - Почему ты прячешь глаза, мальчик мой?
оборвал смех. - Проиграли. Позорно. Что скажешь?
передал рукопись, - я уверен, что не укрыл в тайнике, а именно передал,
иначе не лез бы нам на глаза.
не перевернут мир, всего лишь зажгут три пожара. Копия рукописи - вот что
важно. Впрочем, подлинник в наших руках, а то, что не написано рукой
самого Архилоха, можно смело объявить подделкой. Хотя кто сейчас знает
руку Архилоха...
разбирательства.
Вот ты, например, знаешь лишь то, что эта рукопись написана неким
Архилохом, а кто он был и о чем писал, понятия не имеешь. Иначе прикончил
бы я тебя давно, мальчик мой. (Анакреон посмотрел на старика и не решился