Чтение 23–й страницы книги ~Стервятник~

- Понятно. Скажите, а у вас... кто-то есть?

- Да, - сказал он, не раздумывая.

- Знакомая, скажем так?

- Невеста, скажем так. Решили пожениться.

- Можно узнать ее координаты? Имя, фамилию?

- Мне бы не хотелось ее впутывать.

- Родион Петрович, уж извините, необходимо. Дело слишком серьезное.

- Ну ладно, - сказал он рассерженно. - Миладова Софья Илларионовна, Гагарина, восемьдесят восемь - тридцать один. Хорошая девчонка, училась в университете, не сложилось, теперь работает продавщицей. Где, точно не знаю. Какой-то магазин на Барковского. Там мы никогда не встречались, я не заходил...

Он не врал - Соня и в самом деле числилась продавщицей в частном магазинчике на Барковского, и те, кто получал за нее положенную зарплату, при нужде могли бы присягнуть на Библии, Коране и собрании сочинений Чейза, что Миладова С.И. исправно выстаивает за прилавком свои смены и к званию "Ударник капиталистического труда" не представлена только оттого, что выдумать это звание у правительства не дошли руки.

- Ваша жена знала о ней?

- Вряд ли.

- Значит, твердо решили вступить в брак?

- Да, - сказал Родион. - Уж извините за откровенность, но с Соней я долго еще останусь главой семьи и настоящим мужиком. Конечно, не только из-за этого... Красивая девчонка, родители из того же круга, что и я... В общем, этот брак непременно будет удачным.

- Желаю счастья... - она дописала еще пару строчек в разграфленном листе бумаги. - Мне придется и с ней поговорить...

- Ваше право, - сухо сказал Родион, с намеком приподнялся.

- Извините, мы еще не кончили... Вот вы сказали только что в бизнесе не разбираетесь. А меж тем ваша жена говорила кому-то из своих сослуживцев, что вы вдруг решили заняться бизнесом...

"Это у вас и называется - подлавливать?" - хмыкнул про себя Родион и чуть смущенно пожал плечами:

- Это я ей так сказал. Чтобы не считала вовсе уж законченным неудачником. Я ей не врал, просто с умыслом не точно выразился. Место, которое мне предлагают - в частной фирме. С одной стороны, это никак не означает "заниматься бизнесом", с другой же...

- И мы не лыком шиты? - подхватила она с дружелюбной улыбкой.

- Вот именно, - сказал Родион.

За Соню он не опасался - сумеет держаться с этой замотанной канцелярскими делами мышкой не хуже, чем Шарон Стоун в своих лучших ролях. Соня, правда, определенно что-то заподозрила: узнав о внезапной и загадочной смерти Лики вместе с любовничком, в первый миг бросила на Родиона чересчур уж испуганный и понимающий взгляд. Но видно по ней: если и догадывается, по большому счету ей на это наплевать. Собственное будущее заботит гораздо больше. Не пионеры, и не герои идейно выдержанных романов. Терять Родиона не захочет и в Павку Морозова играть не станет... Слишком многое связывает.

- С Толмачевым вы не были знакомы?

- С кем? - переспросил Родион. - А, этот... Не припомню точно. Одно время она меня приглашала на их вечеринки и разные торжества, но потом перестал ходить. Совершенно не мог найти с ними точек соприкосновения. А дома у нас ее коллеги бывали редко. Если нас с ним когда-то и знакомили, я его успел забыть.

- А такое имя - Вершин Сергей Степанович - вам что-нибудь говорит? "Наконец-то, - подумал Родион. - Конечно, сопоставили пульки и

установили, что выпущены из одного ствола, не стоит вас недооценивать. Но и переоценивать тоже не стоит..."

Он старательно изобразил долгое напряженное раздумье, в конце концов вскинул на нее глаза, пожал плечами:

- Не припомню...

- Может быть, узнаете? - она подала большую черно-белую фотографию. Неизвестно, где был заснят покойничек, но он был трезвехонек и смотрел

соколом, с жесткой улыбочкой таежного императора, вовсе не подозревающего, что за стеной два кузнеца куют серп и молот. Вполне возможно, будь он именно таким большую часть времени, Ирина не приняла бы решения стать вдовствующей императрицей...

- Это Вершин?

- Да, - сказала она.

- Тоже бизнесмен, надо полагать?

- Вы не читаете газет?

- Мне в последнее время было не до газет, - сказал Родион. - Предстояло покончить с прежней жизнью и начать новую, хлопот навалилось несчитанно... А что, он такой знаменитый?

- Ваша жена никогда не упоминала этой фамилии?

- Не припомню.

- И вы его никогда не видели в окружении вашей жены?

"А не запутать ли следствие, как настоящему преступнику и положено? - со злым азартом подумал Родион. - Пусть побегают зря, выискивая несуществующие связи..."

Он всмотрелся внимательнее, нахмурил лоб, пошевелил губами:

- А в натуре на него нельзя посмотреть?

- Сейчас - нет, - сказала она, не моргнув глазом.

- У него есть длинное черное пальто?

- Не знаю, - сказала она искренне. - Это имеет значение?

- Высокий?

- Метр восемьдесят один.

- Значит, повыше меня на... - Родион озабоченно потер лоб. - Вы знаете, припоминаю. Очень похож. Недели три назад, как бы не соврать, жена приехала на белом БМВ, довольно новеньком, года девяносто третьего. Я посмотрел в окно - дочка сказала что-то вроде: "Смотри, мама приехала". Они поговорили возле машины с минуту, потом она вошла в подъезд... Да, если подумать, это и привлекло внимание - длинное, модное черное пальто на фоне белого БМВ... Я ни о чем не стал спрашивать - мало ли кто из знакомых может подвезти...

- Вы ручаетесь, что это был он?

- Пожалуй, - сказал Родион. - Чертовски похож. Улыбочка эта характерная...

- Он сам сидел за рулем?

- Да. Я сначала подумал, у нее новая машина и новый шофер, но она бы сказала...

- Значит, недели три назад?

- Да, примерно. Недели три, плюс сколько-то дней... Откуда я знал, что надо запомнить дату?

- Действительно... - сказала она без малейшей иронии. - И номер машины, конечно, не помните?

- Я его и не видел, по-моему. Сверху же не видно... А что, этот тип имеет какое-то отношение...

Теперь она пожала плечами с видом полнейшего неведения.

- Хорошенькие дела, - начал он, решив, что не помешает немного рассердиться. - Человека... даже двух убивают средь бела дня, а вы задаете какие-то дурацкие вопросики, ничего не хотите сказать точно...

Она, глядя на бумаги, сказала негромко:

- Вечером, если быть точным... Родион Петрович, я все понимаю, но с такими преступлениями очень сложно...

- Вы мне можете сказать хотя бы приблизительно, кто ее убил и почему?

Майор Шевчук грустно улыбнулась:

- Если бы я это знала, здесь сейчас сидели бы не вы, а тот, кто их убил. Вот что... Может, приставить к вам человека?

- Ко мне!? - он в нешуточном удивлении разинул рот.

- Все бывает. К вам домой могут нагрянуть...

- Да нет, глупости. Кому я нужен?

- Знаете, случаются разнообразнейшие коллизии... Ваша жена держала дома служебные бумаги?

- Да, в сейфе. Крохотный такой, с цифровым кодом. Но ваши его осматривали, забрали все...

- И тем не менее, - сказала она настойчиво. - По-моему, какое-то время вам необходимо сопровождение. Скрытое, конечно...

- Увольте, - сказал он. - Ни к чему.

- Хотите сказать, будете встречаться с вашей невестой?

- Да. Простите за откровенность, мне, конечно, больно и горько, но так уж получилось, что о жене я давно уже думал как о бывшей... Это плохо?

- Ну что вы, Родион Петрович... Это жизнь. И все же позвольте мне настоять на своем.

- Да к чему?

И спохватился вдруг. Возможно, ему сейчас как раз и полагалось немного бояться загадочных убийц? Пожалуй. Нельзя представать очень уж уверенным в своей полной безопасности...

- Если надо... - сказал он, словно сдаваясь. - Вот только как это будет выглядеть?

- Какое-то время вы будете ставить в известность о всех своих перемещениях человека, с которым я вас сейчас познакомлю. - Она слегка покривила губы. - Не беспокойтесь, в вашей спальне он не будет присутствовать, на вашу личную жизнь никто не посягает, тем более что речь идет о невесте... Видите ли, мы не знаем еще, каковы были мотивы. Вы можете ничего не знать - но они могут придерживаться другого мнения...

- Вы думаете, мне что-то грозит? - постарался он сделать испуганное лицо.

- Я обязана предусмотреть все случайности. Служба такая.

- И надолго это?

- Не знаю, честное слово.

"Сработал на свою голову, - сердито подумал он. - Только персонального хвоста и не хватало. Ну, предположим, акций больше не предвидится, но нужно еще съездить к Виталику, да и с Ириной придется встречаться. Самое смешное, хвост будет не шпионить, а охранять от несуществующих в природе гангстеров, обхохочешься... Ладно, после всего прожитого не так уж трудно будет от него оторваться..."

Видимо, она нажала кнопку под столом - и не успела вынуть руку из-под столешницы, как дверь распахнулась:

- Познакомьтесь, - сказала она. - Старший лейтенант Сурганов, ваш ангел-хранитель на ближайшие несколько дней.

Родион обернулся - и приложил грандиознейшие усилия, чтобы лицо осталось бесстрастным. Это был тот, из обменного пункта, он же "подставка" из поезда

- высокий, крепкий, светловолосый, в тех же черных джинсах и клетчатой рубашечке... На краткий миг сердце оборвалось - что, если тут тонкий умысел, дьявольская игра, ловушка? Нет, рано паниковать, допрос шел бы совершенно иначе, заподозри они что-то...

- Послушайте, я вас помню, - сказал он простецким тоном. - Я тогда ехал мимо обменного пункта, а вы с каким-то капитаном меня остановили и попросили подвезти до УВД...

- Да? - старший лейтенант смотрел на него, как на незнакомого, и этот взгляд успокоил Родиона окончательно. - Я и не запомнил вас тогда, голова была другим забита... Надо же, совпадение...

- Ну, давайте все быстренько обговорим, - сказала майор Шевчук. - У меня еще масса дел, уж простите, Родион Петрович...

Он предпринял последнюю попытку отбиться от нежданной чести:

- Вообще-то, у меня дома лежит газовый пистолет, от жены остался...

Увы, эта фраза возымела обратное действие. Она совсем было собралась улыбнуться, но вспомнила, что говорит с мужем злодейски убитой женщины, посерьезнела:

- Во-первых, Родион Петрович, пистолет должен быть должным образом зарегистрирован, а во-вторых, против таких людей он вам ничем не поможет...

...Нежданно-негаданно Родион оказался самым натуральным "охраняемым лицом". Нужно отдать им должное, они не доставляли хлопот - ехали следом на ничем не примечательной белой "семерке", чертов Сурганов по имени Слава и второй, которого Родиону так и не представили. Если не поглядывать в зеркальце, можно решить, что никакого хвоста и нет. Главное, не навести их на "берлогу"... Сколько дней пройдет, прежде чем отстанут? Вряд ли отцепятся скоро...

Соблюдая уговор, он ехал не спеша и лихих маневров не совершал. Припарковал машину возле магазина "Арлет", купил мороженое, свежие газеты, устроился на скамейке. Слава-клетчатый расположился чуть поодаль, мастерски притворяясь, что они незнакомы. Так и хотелось его пристукнуть, но такой роскоши себе никак нельзя было позволить...

Самое интересное, двойное убийство на Каландаришвили в газеты так и не попало. Несомненно, коллеги Лики и Толмачева нажали на все кнопки, до которых смогли дотянуться, и понять их легко: очень уж порочащие декорации сему убийству сопутствовали. Парочка семейных прелюбодеев, занимавших немаленькие посты в "Шантар-Триггере", сексодром, оборудованный в служебном офисе, надо полагать, за казенный счет... Для репутации фирмы такая плюха, безусловно, станет не роковой, но весьма обременительной... Интересно, сколько отвалили вахтеру, чтобы помалкивал?

Впрочем, и о безвременно скончавшемся самой естественной смертью (по российским меркам конца двадцатого века) Вершине практически перестали писать. В тех газетах, что полагали себя респектабельными столпами "четвертой власти", он удостоился пары строчек - да и то возвещавших, что следствие продолжается, но никаких подвижек пока что не произошло.

Зато "Шантарский сплетник", как и следовало ожидать, потрудился на славу. В отличие от чопорных изданий, объявлявших себя не более не менее как сибирскими аналогами "Вашингтон пост" или "Тайме" (но черпавших доходы главным образом из рекламы сомнительных фирм и дотаций от властей), "Сплетник" честно признавался, что является бульварнейшей газеткой (и даже сделал эти два слова подзаголовком).

Его владельцы были достаточно осторожны, чтобы не навлечь на себя гнев по-настоящему опасных фигур или заведомо проигрышные судебные процессы, но в тех случаях, когда точно знали, что последствий не предвидится, лезли вон из кожи. Вот и сейчас Родион не без удовольствия прочитал обширный репортаж о личной жизни покойного - начинающая певичка из ресторана "Приют путника", скороспелые мемуары секретарши г-на Вершина под лихим заголовком "Меж телефоном и факсом", скандальная история с флагом города, который послужил вдребезги пьяному и голому бизнесмену чем-то вроде римской тоги, когда он держал ночью речь перед памятником Чехову на набережной, случай с кордебалетом в варьете "шантеклер", в полном составе приглашенном на зафрахтованный теплоход... Насколько он мог судить. Вершин продолжал традиции старорежимных золотопромышленников, чудивших так, что исправники на десять верст вокруг прятались в чуланах, а губернатор страдал мигренью и ипохондрией - и, мало того, творчески их развивал. Именно Вершин, погрузив на борт воздушного лайнера полсотни японских телевизоров и примерно такое же количество репортеров, велел держать курс на Северный полюс, где вся эта компания, за время полета накачавшаяся шампанским, бодро вышвырнула импортные ящики за борт, все до одного. Прежде чем свалиться в здоровом алкогольном сне, Вершин успел сделать официальное заявление для прессы: выяснилось, он таким образом протестовал против засилья зарубежного товара и выражал надежду, что принадлежавший ему радиозавод переплюнет всех этих косоглазых в сжатые сроки. Каким-то чудом никто не вывалился в распахнутую дверь, а конкурент Вершина Зыбунов, чьей фантазии хватило лишь на хоккейный матч, устроенный на том же полюсе, умирал от зависти...

Смешно, но Родион, не спеша прочитав все это, ощутил к Вершину нечто вроде симпатии - увы, чувства эти оказались несколько запоздалыми. "Вообще,

- повторил он про себя, - Ирину можно понять..."

Перевернув страницу, он убедился, что и прелестная вдова не осталась забытой. Правда, в отличие от беспутного муженька, Ирина Викентьевна Вершина представала в самом выгодном свете - для Родиона полной неожиданостью оказалось, что она входит в правление едва ли не всех мужниных фирм. Впрочем, он этому ничуть не удивился. Осталось стойкое подозрение, что репортер был Ириной куплен на корню, - даже немного зная ее, Родион находил некоторые эпитеты чрезмерно льстивыми...

Имевшиеся при репортаже фотографии он обозрел взором знатока - и пришел к выводу, что в жизни она значительно пленительнее. А это еще что? Дела...

Под занавес сообщалось, что вдова, пережившая нешуточное нервное потрясение, в самые ближайшие дни отправляется на пару-тройку недель подлечить здоровье - возле некоего теплого моря за тридевять земель. Какое именно море, не уточнялось, но подчеркивалось, что сведения наивернейшие и, не исключено, получены из первых рук.

Так и было написано - в самые ближайшие дни...

Воровато оглянувшись, он вернулся к киоску, купил жетон и направился к расположенному неподалеку телефону. Клетчатый, бдительно приподнявший голову, собрался было встать, но видя, что Родион стоит у телефона, остался на месте. Никто не подошел следом, не стал топтаться рядом, делая вид, будто ожидает очереди, - значит, второго хвоста нет. Конечно, и про направленные микрофоны забывать не стоит...

Трубку сняли после третьего звонка.

- Да? - послышался голос Ирины.

- Надо увидеться, - сказал он. - Это срочно.

- Что-то случилось? - голос мгновенно стал озабоченным.

- Ну, не так чтобы, однако...

- Не можешь говорить... раскованно?

- Вот именно. Не горит, но желательно...

Она помолчала. Клетчатый зыркал поверх газеты.

- Если это необходимо... - наконец промолвила она не без колебаний.

- Необходимо.

- Завтра. Там, где мы... возле медведя. Понимаешь?

- Вполне, - сказал Родион. - Когда?

- Когда... - повторила она, явно измышляя торопливо непонятный посторонним код. - Когда... Вот что - единственная цифирка моего первого взноса, помноженная на четыре. Понял?

- Ага, - сказал он. - Ничего сложного.

- Только постарайся...

- Будь спокойна, - сказал он. - Постараюсь.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Как кормят рыб в Шантарске

Ничего мучительнее он в жизни не испытывал. Будь его воля, ни за что не поехал бы на кладбище, но отказываться было никак нельзя.

Мучило его одно, не столь уж сложное ощущение - казалось, что эти украли у него не только Ликину жизнь, но и ее смерть. Длиннейшая кавалькада разномастных иномарок сразу вызвала у него неодолимое желание шарахнуть туда парочку гранат.

Лики не было - чье-то незнакомое восковое лицо на подушке умопомрачительного гроба с посеребренными ручками, нелепая маска. Он совершенно не чувствовал ни с м е р т и, ни ухода." Все было чуточку ненастоящим - идиотский гроб, вульгарно пышные венки из живых цветов, сытые рожи, вереницей подходившие к нему соболезновать с одинаково казенными фразами и однотипно-скорбно поджатыми губами. Иные их холеные самки норовили всплакнуть над Зойкой, хорошо хоть, конвейер не оставлял им времени.

И все-таки он выдержал стойко. Он был уже другим, битый жизнью разбойник, шантарский Робин Гуд, ему надлежало остаться непроницаемым и неразоблаченным, возвыситься над этой поганой толпой, чтобы вскорости, навсегда вышвырнув их из памяти, начать новую жизнь. Вряд ли почтенным сквайрам из красивых поместий так уж часто снились окутанные пороховым дымом корабли в теплых морях и дерзко трепетавший когда-то над головой Веселый Роджер...

Он выдержал. Стоял с каменным лицом, сжимая маленькую ладошку Зойки. Невыносимо хотелось прижать ее к себе и поделиться радостью: сказать, что все позади, что ожидающая ее новая жизнь будет чище и счастливее, но он еще не придумал подходящие слова.

"Ангела-хранителя", неизменного Славу, он не видел - тот, конечно, явился, но маячил где-то в отдалении. А вертеть головой в положении Родиона было как-то непозволительно. "Надо будет Лике рассказать про этот паноптикум..." - подумал он.

Вспомнил. Сардонически ухмыльнулся про себя такой забывчивости. Именно сардонически, он это прекрасно знал. И опустил уголки рта, продолжая механически кивать подходившим к нему соболезнующим - сколько ж их, тварей, до темноты будут идти?! - беззвучно шевеля губами, притворяясь, будто отвечает.

Наконец все кончилось. Кавалькада иномарок проследовала в обратном направлении. Убитому горем мужу и осиротевшему ребеночку было предоставлено заднее сиденье чьего-то кремового "Крайслера". Как легко было предугадать, для поминок эти сняли большой зал "Казачьего подворья", одного из престижнейших шантарских ресторанов.

Именно там Родион и избавился от хвоста. Возле входа он приметил Славу, садившегося в знакомую "семерку", прочно обосновавшуюся на стоянке. Ну конечно, сыскари знали свое место и не собирались садиться за стол с бомондом. Когда толпа в приличествующем случаю скорбном молчании набилась в зал и вокруг длиннейшего стола воцарилась легкая неразбериха, Родион направился в дальний угол, взял за лацкан подвернувшегося официанта - обычно они тут щеголяли в старинных казачьих нарядах, но организаторы поминок решили, должно быть, что для великосветской тризны все же уместнее смокинги,

- без церемоний спросил:

- Где тут черный ход? Мне нужно выйти...

Он был одет не хуже других - а холуи, как в прежние времена, свыклись с любыми капризами чудящих бар. Не удивившись, официант провел его каким-то узким, пропитанным густым запахом жареного мяса коридором, несколько раз изгибавшимся под самыми невероятными углами, вывел в крохотный дворик, где вокруг мусорных баков кружили тощие собаки. Родион не беспокоился о Зойке - тесть с тещей ее давно увезли домой. Снял галстук, сунул его в карман, расстегнул пиджак и верхнюю пуговицу рубашки (чтобы хоть чуточку гармонировать с грязными задворками, по которым пробирался) - и, поплутав с минуту, определил, где находится. Уверенно направился к стоянке, где оставил "копейку" ("Форд" отдыхал в гараже возле дома).

Ручаться можно, что его отсутствия никто и не заметит. Для них он всегда был досадным привидением, второй тенью Лики, тенью, по странному капризу природы передвигавшейся вертикально. Пусть таким и останется - Родион не собирался им ничего доказывать, сильные стоят выше таких мелочей...

Соня ждала его у помпезного памятника писателю Чехову, когда-то пробывшему в Шантарске по неведомым причинам всего сутки. Он нарочно назначил встречу именно здесь - был слишком неопытен, чтобы засечь квалифицированную слежку, а на набережной любой прилипала поневоле выдаст себя...

Немного побродили вдоль набережной, над серой Шантарой. Оба молчали. Антон Павлович, гордо задрав ришельевскую эспаньолку, провидчески взирал на правый берег, над которым висела серая пелена индустриального смога - половина заводов была остановлена, однако новая Россия продолжала иждивенчески прирастать старой Сибирью... Насколько Родион мог судить, ни одна из машин, проехавших за это время мимо набережной, не выказывала желания остановиться, два раза одна и та же не показывалась. И среди редких прохожих новых лиц не прибавилось. Отвязались...

- Ну как? - осторожно спросила Соня.

- Так... - махнул он рукой. - Жрать уселись. Соня на миг прижалась к нему, но тут же отстранилась, словно боясь рассердить его своим сочувствием.

- Приходила мне повестка... - сказала она.

- В уголовку?

- Ага. Допрашивала какая-то рыжая кошка в майорских погонах. Шевчук ее фамилия. Улыбается, а глаза змеиные...

- По-моему, недалекая мусорня. Думаешь, у них погоны известным местом не зарабатывают?

- Кто ее знает... - пожала плечами Соня. - Может, и дура, но баба ядовитая. Нет, обошлось без подковырочек, но если такая вцепится, до кости кусанет...

- Брось, - сказал Родион. - Все нормально прошло?

- Ага. Она меня особенно и не теребила. Так, формальности. Я, конечно, держала ушки на макушке. Да, хотим пожениться. Да, расходились вы с женой культурно, без битья тарелок и физиономий. Да, мы с тобой уже познали друг друга, что по нынешним временам позволительно любому, а уж жениху с невестой

- тем более.

- Было что-нибудь типа: "А где он был в такие-то дни?"

- Ты знаешь, нет, - сказала Соня. - Я, вообще-то, ждала, чем черт не шутит... Но она этой темы и не затрагивала.

- Значит, все прекрасно, - вздохнул он облегченно. - Мы с тобой вне подозрений...