Чтение 23–й страницы книги ~Вид на битву с высоты~

- Где твой паспорт?

- У меня, - ответил я.

- Когда ты успел свистнуть его?

- Считайте, что вы мне его отдали.

- Дай мне его сюда.

- Я его дома оставил.

- Почему?

- Манера здесь странная - чуть что, сразу паспорт требуют, как в Москве.

- Потом принесешь, - приказал Порейко. Он задумался. Видно, пытался
восстановить в памяти вчерашние движения - почему бы он отдал мне паспорт? И в
комнате я один не оставался.

Он помотал головой и принялся причесываться. Значит, отчаялся припомнить.
Мне он был виден в зеркале, но я старался не заглядывать в зеркало слишком
очевидно.

- А как у тебя с грузовиком? - спросил Порейко.

- В каком смысле?

- Водил?

- Лишний вопрос - чего я только не водил!

- Сегодня ночью будет работа. Так что останешься у меня в офисе с
ребятами, чтобы потом из дома не выходить.

- Надо Аркадию сказать, - ответил я.

- Ничего с твоим Аркадием не случится.

- Он будет волноваться.

- С чего бы?

- Подумает, что вы меня зарезали.

- Не зарежем, не бойся.

- Я не о себе говорю. Я-то не боюсь.

- А Аркаша - твой начальник, что ли? - легко спросил Порейко.

Я остановил машину возле офиса. Порейко выскочил первым. У него были узкая
сутулая спина и широкий зад. Я остался за рулем. Порейко крикнул мне,
обернувшись от двери:

- Подожди, сейчас поедем.

"Мерс" все еще был непривычен в Меховске. Ребята, шедшие в школу, замерли
возле него, оглядывая, как в зоопарке, когда .смотрят на настоящего льва. Надо
бы выйти, протереть машину еще разок, чтобы блестела, - да Бог с ним,
обойдется.

Через пять минут Порейко выбежал из подъезда, за ним Жора.

Наконец в дверях показался Одноглазый Джо, который, садясь рядом со мной,
поздоровался. Его чуб был рыжим, словно он окунул его в сурик, а на остальные
волосы не хватило.

- Сейчас прямо, - сказал Джо, который знал, куда ехать. Затем мы повернули
направо, там, на широкой улице, по которой мне еще не приходилось ходить,
стояла покрашенная в зеленый цвет трибуна - небольшая трибуна для демонстраций.
Тут положено стоять городскому начальству.

За трибуной возвышался на высоком постаменте потемневший от дождей
бронзовый Ленин по грудь, без рук. Фоном этому великолепию служило длинное
здание с колоннами.

- Что здесь раньше было? - спросил я у Джо.

- Горком, - ответил тот.

- А еще раньше?

- Всегда был горком, - сказал Джо, полагая меня психом.

- Реальное училище, - сказал Порейко.

- Ну это, наверное, еще до революции, - сказал Джо. - А я думал, ты
спрашиваешь, что раньше было.

На этот раз Жора остался со мной. Шефа сопровождал в желтое здание только
Джо. Перед зданием стояли два милиционера с автоматами и в бронежилетах - на
что здесь милиционеры в бронежилетах, один Бог знает. Наверное, местным властям
очень хотелось, чтобы Меховск был похож на настоящий шикарный областной центр.

В стороне, между трибуной для парадов и монументом Ильича, стоял пикет -
человек шесть или семь с одной рукой написанными плакатиками: "Живите сами на
нашу пенсию!" и "Позор губителям Советского Союза, Под суд преступников
Беловежской пущи".

Ничего нового оппозиционеры здесь не придумали.

- Шеф тебе не доверяет, - сказал Жора.

- Спасибо за откровенность, - сказал я. - Чем же я провинился?

- Приехал неизвестно откуда, живешь у Аркашки, "мерс" водишь, как
собственную тачку.

- А Аркадий при чем?

- Шеф его на дух не выносит. Может, он на Александру глаз положил? Или
наоборот? Не жить ему здесь.

- Спасибо за подсказку.

- А я тебе тоже не доверяю, - сообщил Жора.

- Жалко.

- Ох и будет тебя шеф проверять!

- Правильно, - согласился я. - Я бы тоже на его месте меня проверял.
Подумай: приехал неизвестно откуда, живу у Аркашки, "мерс" вожу, как
собственную тачку.

К сожалению, Жора не почувствовал сарказма.

- А куда мы приехали? - опросил я.

- Не знаешь, что ли? - Удивление было равно удивлению москвича,
приехавшего в Кремль с человеком, который не знает, как эта штука называется.

- Нет.

- Он с Мельником беседует.

- А что за Мельник?

- Председатель Союза ветеранов Афгана. Не слышал?

- Я здесь второй день.

Мы помолчали. Жора переваривал удивительную информацию - он познакомился с
человеком, который не знает Мельника!

- А что, раньше у Порейки не было шофера? - спросил я.

- Почему? Был.

- И что?

- Весь вышел.

- Ты не темни. Мы вместе работаем, - рассердился я. - Что я тебе,
белополяк, что ли?

- Какой еще белополяк? - изумился Жора.

- Были такие враги у советской власти.

Жора замолчал, потрясенный моей эрудицией.

- Мельник кто - городской голова?

- Не мели чепухи, - сказал Жора. - Мельник - это Мельник. И пускай тебе
шеф обо всем рассказывает. Мое дело маленькое.

- Ладно уж, я пошутил, - сказал я. - Знаю я, кто такой Мельник. Мне брат
говорил. А разве у вас общие дела?

- Вот вернется шеф и объяснит.

Шеф вернулся как раз в этот момент. Был он задумчив и даже мрачен.

- Чего он ко мне вяжется? - сразу настучал на меня Жора. - Да кто такой
Мельник, да что у вас за дела?

- Вяжется? Ну мы его быстро развяжем, - сказал Порейко.

- Куда ехать? -.спросил я голосом английского дворецкого - ни следа
эмоций.

- На станцию, - сказал Порейко.

На станции мы встали за грузовыми пакгаузами, и все ушли, оставив меня
минут на двадцать. Вылезать из машины я не рискнул, хотя было жарковато. Потом
они вернулись в сопровождении милиционера и еще пошептались немного за углом
склада.

Я все время был настороже. Порейко играл со мной. Конечно же, он не должен
был допускать до себя невесть откуда заявившегося человека, даже доверять ему
машину. В то же время именно подозрительность Порейки и заставила его не
отпускать меня ни на шаг. Ладно, посмотрим, кто кого перехитрит.

Перекусили мы в "Синем ветре", скромно, с пивом, но без крепких напитков,
а я даже и пива не пригубил: такая привычка - за рулем не пить. И никто меня не
неволил.

Подавала нам Александра. Я перехватил ее внимательный взгляд, но
отвернулся, потому что всей шкурой чувствовал, как Порейко не спускает с меня
глаз.

После обеда собрались в штаб-квартире "Союза ветеранов - XX век". Народу
собралось человек пятнадцать. Окна не открывали. Курить Порейко не велел.

- Я собрал вас, мальчики, - начал Порейко (сейчас он вытащит расческу и
начнет приводить в порядок камуфляж на своей лысине. Так и случилось), - чтобы
сообщить: в ближайшие два дня город не покидаем. Ждем поступления груза.
Важного груза. Понадобится ваша физическая сила и дисциплина. Могут быть
возражения, не в вакууме живем.

Присутствующие согласились коллективным мычанием, в чем я принял участие.

- Если кто болен или у кого бабушка требует ухода, сообщите мне сразу. У
меня каждый человек на счету, так что прогульщиков не потерплю.

Никто не стал отказываться от работы.

Я смог приглядеться к моим новым товарищам. Народ они были тертый, если
среди них и были обыкновенные мирные ветераны, то меньшинство. Большей частью
они относились к тем неприкаянным душам, рожденным нашими окаянными днями,
которые научились убивать и разучились строить. Они осели здесь на какое-то
время и тянутся к Порейке и его Союзу, потому что это как бы замена казармы,
банды, отряда, группы. Поодиночке такие люди жить и действовать не любят. Они
привыкли быть экипажем, группой захвата, отделением.

- А у нас прибавление в семействе, - сказал добродушно Порейко. И мне не
понравился его тон. - Вот Юрик, Юрик Старицкий, приехал к нам из матушки
Москвы, к своему братану Аркаше Хромому, вы его знаете, на фабрике работает,
известный дерьмократ, агент МВД.

Кто-то кивнул, кто-то прогудел, но без радости - я понял, что здесь те,
кто знает Аркадия, большой любви к нему не испытывают.

- Юрик тоже ветеран. Побывал в "горячих точках", добровольно. Правильно я
излагаю, Юрик?