сучьями, и сказал:
беречь.
задрав нос? В Индию собрался?
Он полез в мешок за бальзамом. Потом сказал:
Дика. Дику было тяжело. Он тащил еще и мешок с пузырями мустангов, но
Дик был сильным, и все знали об этом. Поэтому он терпел. Казик тоже
молчал, хотя нога болела, и потом, в поселке, он две недели прыгал на
одной ноге.
толчком к ним послужили слова Казика. Он тогда сидел на койке и
смотрел, как его приемная мать шьет ему сапоги. Еще утром Вайткус
принес крой - он вырезал заготовки из рыбьей кожи, и большая Луиза
сшивала их. Работа эта была первобытная, хотя Марьяна и принесла с
"Полюса" настоящие иголки. Ниток она там не нашла, и потому в поселке,
как и прежде, использовали нитяные стебли водорослей, а они были
довольно толстыми, и их все время приходилось связывать - уж очень
коротки. Луиза как всегда ворчала, потому что ненавидела шитье, на
которое в поселке уходило так много времени, Казик смотрел на нее, а
потом сказал:
клеить.
настойчивым. Как только он смог подняться с постели, он приковылял к
Старому и попросил у него ненужную сеть. Старый ловил сетями рыбу в
озерках за болотом, сети часто рвались, и Старый, который считал
вязанье сетей лучшим транквилизатором и потому накопил их великое
множество, выбрал самую большую и крепкую и даже согласился
участвовать в экспедиции по поимке гада.
детей Вайткуса, добряк Пятрас. Ну и, конечно Дик.
клеем гада. Дик раздразнил его, и гад выплюнул весь запас клея. После
этого накрыть его сетью и дотащить до поселка было нетрудно. Главное -
не обломать ему ноги.
отлично чувствовал, обмотал клетку изнутри паутиной и считал родным
домом. Он был туп и медлителен, ну а что до непривлекательной
внешности - в поселке привыкли к уродам и пострашнее.
крабом, но эти имена уже достались другим существам.
приспосабливается к новой действительности. Словарный запас детей
питался лишь из речи небольшой кучки взрослых, остальной мир планеты
был безгласен. Поэтому он неизбежно беднел, несмотря на то что Старый
в школе заставлял учеников заучивать наизусть стихи, которые помнил, а
если не помнил, то звал других взрослых, и они восстанавливали забытые
тексты вместе.
сетуют - сколько лишних слов он схватывает в школе или на улице,
включая визор или путешествуя. А ведь земной ребенок - счастливый
человек. У него избыток информации, которая льется на него со всех
сторон. И вся облечена в слова. А что у нас? Полдюжины взрослых,
которые обходятся тысячью слов".
не так уж и беднеет. Он просто изменяется. Потому что дети часто
должны находить слова для явлений и вещей, которые неизвестны или
неинтересны взрослым. Им приходится не только самим придумывать слова,
но и вкладывать в старые новое содержание. Как-то Олег слышал через
перегородку, как шестилетний Ник Вайткус оправдывается перед Старым,
что опоздал на урок.
Арниса.
А для Олега эта фраза была полна значения. Ее не надо было
расшифровывать, достаточно окунуться в мир мальчишек поселка, о
котором Старый, чтобы он ни говорил, имел только приблизительное
представление.
изгороди, напали "ягодки". Это были ленивые красные жучки, которые
висели на ветках, не спеша вгрызаясь в кору. Вайткус старался
истребить их, поливал яблони раствором, похожим на известь, даже
разбавленным шакальим ядом, но ничего не выходило - они были живучи и
упрямы. А потом в один прекрасный день ягодки исчезли. Взрослые ничего
не заметили, а Вайткус вздохнул с облегчением - крупные сладкие плоды
деревьев были источником витаминов зимой. Мальчишки же знали, что
ягодки никуда не исчезали, а превратились в голубоватые острые шипы,
которые закопались в землю возле изгороди, чтобы переждать зиму.
Ребята называли эти шипы ягодинками, взрослые же никакой генетической
связи между ягодами и ягодинками не видели. Эти шипы обладали
удивительной способностью. Если какое-нибудь теплокровное существо
проходило в том месте близко от изгороди, шипы выскакивали из земли,
стремясь вонзиться в кожу, чтобы оставить в нем семечко,
микроскопическое, растворявшееся в человеческой крови и потому
безвредное. Но укол шипа был болезненным. Мальчишки придумали игру.
Они снимали сандалии, подошвы которых Сергеев вытачивал из твердой и
упругой скорлупы лесных кокосов и которые на детском языке звались
ложками, и дразнили ими шипы. Шипы кидались на теплые подошвы и
вонзались в них. Выигрывал тот, кто набирал больше шипов и чьи шипы
вонзались в подошву глубже. Игра была увлекательной, но небезопасной,
потому что шип мог вонзиться и в руку. Следовательно, загадочная фраза
Ника означала лишь, что он играл с Арнисом, подставляя подошву, и
победил.
все приняли. Лишь с одной поправкой. Клей Чистоплюя взрослые называли,
как и положено, клеем, а дети, что понятно, плюем.
более после двух открытий Вайткуса, который обнаружил, что клей
Чистоплюя затвердевает куда медленней, если его смешать со слюной,
которая выделялась из хобота. А Сергеев догадался, как можно из
засохшего клея вытачивать на токарном станке чашки и тарелки. Если же
подмешать в клей краску, которую можно добыть из цветных глин у
болота, то посуда становится разноцветной и очень красивой.
было трудно допроситься. Хорошо еще, что Вайткус догадался запасти
клей на зиму в закрытых сосудах. С приходом весенней оттепели
Чистоплюй очнулся, начал волноваться, вертеться в клетке и плеваться
почем зря.
ревматизма. Мать лежала с радикулитом, и Олегу пришлось самому
разогревать кашу и похлебку.
в них верит, выздоравливают, а кто не верит, продолжают болеть.
Правда, он не относил свои выводы к настоящим лекарствам, которые
принес с корабля. Но те лекарства были от настоящих болезней, от тех,
от которых раньше люди умирали - от заражения крови, от воспаления
легких. Корабельных лекарств было мало, их берегли. Эгли Вайткус
держала их в специальном ящичке.
коробочек с сушеными травами и средствами. Вот и сейчас, хотя Олег был
очень голоден, он в первую очередь разогрел воды и настоял в ней
жгучую смесь для растираний. В хижине было почти совсем темно, только
плошка горела на столе, мать лежала под шкурами. Она сказала:
терпела. Я думала, может, ты пораньше придешь.
все зависит. И вообще ты побледнел, исхудал. Я потерплю, ты не
беспокойся. В самом деле, что может со мной случиться, просто
радикулит, от этого еще никто не умирал.
раз(r)ехаться, новую хижину построить или Старому переехать в пустую,
напротив Вайткусов. Но они привыкли жить вместе, Старый, Ирина и Олег,
они не были одной семьей, но ели часто вместе, к тому же Старый с
Ириной, когда были одни, подолгу разговаривали. Старый стал очень
разговорчив, он почти все время говорил, ему трудно было молчать.
Может, и школа была на нем, потому что он так любил говорить. А мать
Шилова Юлия
Маркелов Олег
Василенко Иван
Лукин Евгений
Никитин Юрий
Жюль Верн