Чтение 23–й страницы книги ~Мне не больно...~

Наконец Ахилло, выбивший себе право идти первым, заметил еще одно,
четвертое, отверстие в каменном теле горы. Тропинка утыкалась в свежий
каменный завал. Приметы совпадали - именно здесь обрушившийся склон обнажил
замаскированный вход.

- Ну чего? - Ерофеев опустил бинокль и перекинул карабин на грудь. -
Перекурим напоследок?

Ахилло не возражал. Усталость куда-то исчезла, появился привычный
азарт и даже нетерпение. Они были у цели, и папироса, казалось, горит
слишком долго...

- Пойду взгляну, - решил майор. - Может, они у входа караульного
поставили...

- Я схожу, - вызвался Ахилло, но Ерофеев покачал головой:

- Хватит с тебя. Уже погеройствовал, надо же и мне... Слышь, Гонжабов,
а ну определи, раз ты такой умный. Стерегут вход?

- Там никого нет, - бхот ответил, даже не взглянув в сторону пещеры. -
Не этого бойся...

Майор все же сходил на разведку, но вскоре вернулся.

- Пусто, - сообщил он. - То есть - не пусто... Там такая хрень, я вам
скажу...

Михаил уже знал, что данное слово могло означать в устах Ерофеева
совершенно разные вещи. Оставалось узнать, что имеется в виду на этот
раз...

Проход в пещеру был невелик - едва в человеческий рост. Луч фонарика
высветил неровный пол, сходящиеся к центру своды и странный четырехугольный
ящик у противоположной от входа стены.

Михаил, светя фонариком, быстро оглядел пещеру. Ничего, кроме ящика,
сложенного из тяжелых серых плит, в ней не было. Зато слева, незаметный
снаружи, темнел еще один проход, уводивший в глубь горы.

- Нет, ты погляди, капитан! - Майор был уже возле странного каменного
сооружения. - Во дают!

Ахилло подошел поближе. Поверх огромного каменного саркофага была
положена тяжелая серая плита, слегка сдвинутая в сторону. Луч фонаря ушел в
щель - и Михаил невольно вздрогнул. Из тьмы улыбался желтый треснувший от
времени череп, рядом лежал еще один, за ним еще - десятки, если не сотни
мертвых истлевших голов, наполнявших гигантский серый гроб...

Гонжабов мельком взглянул на мертвые кости и вновь, как это уже
случалось не раз, слегка пожал плечами. Похоже, находка его не удивила.

- Ну че? - Ерофеев щелкнул зажигалкой, Прикуривая. - Состав
преступления налицо. Пиши протокол, капитан: в пещере горы Чердаш найдены
неопознанные, тудыть их, останки неустановленного числа советских
граждан...

Тон майора был соответствующим словам, но Ахилло показалось, что
Ерофееву все же немного не по себе.

- Я, кажется, читал об этом. - Страх прошел, и Михаил разглядывал
погребения с немалым интересом. - Каменные ящики! Это тавры! Такие могилы
раньше встречались часто. По-моему, что-то такое было на Чатыр-Даге.

- Пещера Тысячеголовая, - вздохнул Ерофеев. - Знаю, я ведь, мать его,
археолог, так что почитывал, пока готовился. Ну чего, эти, из академии, нам
коньяк поставить должны. Да только не это нам нужно... Там - проход,
заметил?

Михаил кивнул.

- Дело, думаю, было так. Пастух этот, Валилов, был, видать, мужик
любопытный. Заглянул сюда, нашел это диво, ну и смекнул, что дальше еще
похлеще будет. Может, золото искал... А ты чего скажешь, Гонжабов? Ты, мать
твою, эксперт!

Бхот обвел взглядом пещеру, провел рукой по воздуху и покачал головой:

- Это место было заклято. Очень давно. Сейчас здесь спокойно. Эти
мертвые мертвы навсегда...

- Слыхал? - Майор подмигнул Михаилу. - Эх, попы мне эти, монахи... А
чего там?

Он кивнул в сторону прохода. Бхот усмехнулся:

- Там смерть. Для тебя, и для твоего спутника, и для тех, кто уже
зашел туда. Но не для меня.

- Ах ты, ядрить твою! - взъярился Ерофеев. - Ты чего, по-человечески
сказать не можешь? Засунуть бы тебя в Бутырки на год-другой...

Гонжабов не отреагировал. Ерофеев, не скрывая опаски, взглянул в
сторону темного входа:

- Ладно, не обижайся. Раз тебя сюда послали, скажи, что делать надо.

И вновь усмешка на смуглом лице:

- Хочешь обмануть смерть? Хорошо, я сам поведу вас. Когда-то меня
прозвали "Нарак-цэмпо"... Может, мне повезет...

Ахилло вспомнил страшную физиономию бронзового демона, прикинув, что
прошлое дважды орденоносца Гонжабова было непростым. Сам бы он ни за что не
желал иметь подобное прозвище, даже в качестве агентурной клички...

- Веди! - решил майор. - Только, Гонжабов, чтоб ясно было: первая пуля
- в кого-нибудь из нас, вторая - тебе в затылок. И не мечтай, не
испаришься.

Бхот не ответил. Он не спеша подошел к проходу, прислушался и кивнул.

Рюкзаки и палатку оставили в пещере, спрятав за стенкой каменного
ящика. Мертвым, ставшим, по мнению Гонжабова, мертвыми навсегда, едва ли
могли понадобиться консервы и зубные щетки. Зато оружие держали наготове.
Майор хотел было всучить бхоту наган, но тот молча покачал головой. Ерофеев
плюнул и не стал настаивать...

Гонжабов шел первым, Ахилло - вторым, а Ерофеев - с карабином на
изготовку - замыкающим. Фонари не включали: Гонжабов вскользь заметил, что
свет ему не нужен.

Вокруг сомкнулась угольная чернота, сразу стало душно, в горло лезла
пыль. Под ногами шуршали мелкие камешки, и только звук шагов нарушал
тяжелую липкую тишину. То и дело приходилось наклонять головы: потолок был
низок, да и в ширину проход едва мог пропустить двоих.

Сначала шли вверх, затем вниз, потом снова вверх. Михаил то и дело
поглядывал на светящийся циферблат наручных часов - они двигались уже минут
двадцать, а значит, прошли не менее километра.

- Стой! - не выдержал наконец майор. - Ну его к бесу! Перекурим...

Курили осторожно, прикрывая огонек папиросы ладонями.

- Слышь, Гонжабов, - вздохнул майор, - не молчи! Чего там дальше?

- Дальше - поворот, - послышался тихий бесстрастный голос, - и снова
проход, но более широкий. Если тебе страшно, включи фонарь, здесь никого
нет.

- А иди ты! - обиделся Ерофеев. - Не страшно мне! А со светом лучше не
баловать: вдруг кто-нибудь там, за углом, сидит да ждет...

Михаил с большим удовольствием засветил бы фонарик, но довод майора
был резонным. Работа приучила к осторожности, хотя угольная чернота пещеры
изрядно действовала на нервы.

Бхот не ошибся: поворот оказался совсем рядом - всего в двадцати
шагах. Там было тихо, но пещера действительно стала выше и шире. Стали
попадаться редкие световые окна - вернее, маленькие "окошки", через которые
откуда-то сверху просачивался бледный свет.

Настроение сразу улучшилось, но Гонжабов явно не разделял такого
оптимизма. Несколько раз он останавливался, прислушиваясь, и наконец
повернулся к майору:

- Для вас здесь опаснее, чем я думал. Тут опасно даже для меня.
Вернуться не поздно. Решай.

Ерофеев негромко чертыхнулся:

- Навязался на мою голову! Слышь, капитан, а может, и вправду не стоит
всем рисковать? Останься тут, подождешь. Если что, хоть знать будешь, что к
чему.

Ахилло хотел было ответить как должно, но бхот опередил:

- Нельзя. Те, кто встретят нас, догонят и его. Идти надо вместе.

- Да кто встретит-то, кто? - выдохнул Ерофеев. - Ну, Гонжабов, ну будь
человеком хоть один раз, не темни!

- Не знаю. Пока не знаю. Если пойдем - узнаем вместе.

Слова бхота не предвещали ничего доброго, но отступать было поздно,
майор вновь глубоко вздохнул и скомандовал поход...

Проход становился все шире, теперь можно было идти плечом к плечу, но
Гонжабов по-прежнему возглавлял отряд. Световые окна попадались часто, но
каждый раз невозможно было определить, откуда именно идет свет. Да и сам
свет казался странным - не белым, дневным, а каким-то желтоватым, словно
электрическим. Они прошли еще с полкилометра - наконец перед очередной
темной галереей бхот вновь остановился:

- Закройте глаза. Что бы ни случилось - не открывайте их и ничего не
говорите. Идите прямо, не сворачивая.

Ерофеев кивнул, очевидно сообразив, что вопросы можно оставить на
потом. Михаилу на мгновение стало не по себе, но он постарался собраться с
силами и даже найти в происходящем смешную сторону. В конце концов, это же
была не гоголевская история с незабвенным Вием, очная ставка с которым
весьма нежелательна. Суеверный тибетец наслушался в детстве о всякой
нечисти и решил перестраховаться. Выходило нечто вроде забавной игры:
"Ничего не вижу, ничего не слышу".

Для верности Михаил положил руку на плечо Гонжабова, сразу же напомнив
себе персонаж известной картины Брейгеля. Тянуло открыть глаза, но привычка
к дисциплине брала верх. Мало ли что почуял странный "эксперт"? Может,
проход полон газом, вредным для глаз?

Сначала он услыхал шорох. Легкий шорох, шедший откуда-то сбоку. Что-то
легкое коснулось плеча, щеки... Шорох усилился, и Михаилу показалось, что
он слышит где-то рядом легкое, еле различимое дыхание...

Сердце бешено билось, хотелось закричать, выхватить револьвер, а
главное - открыть глаза, пусть даже вокруг - черная подземная ночь. Ахилло
чувствовал себя слабым и совершенно беззащитным. Что-то неведомое было
рядом, дышало прямо в лицо, кружилось, не отставая... Но он помнил слова