Чтение 23–й страницы книги ~Часть этого мира~

садик зарос густо, пышно: розовые кусты, клумбы с астрами, кущи

ромашек. Как раз перед глазами Леха крошечный осенний паучишко

готовился к полету. На гладкую поверхность темно-зеленого листа сирени

прилепил несколько коротких паутинок. Они у него получались как ванты

на парусном корабле. Перебежал на самый край листа, приклеил еще нить

и, тут же стоя, стал ее растить в воздух. Теплый ветерок от земли

поднял ее, она образовала пеглю. Паучок старался, паутина струилась из

него, петля росла. Паучок отгрыз тот конец, что был на листе, нить

выпрямилась в воздухе, становясь все длиннее. Будущий воздухоплаватель

еще держался, вцепившись в свои опоры, потом его оторвало и понесло

Леху в физиономию. Он отдул крошечный и такой сложный комочек жизни.

Ниоль появилась на заднем крыльце. Уже в юбке с кофточкой и в белом

переднике. В руке лейка.

Подбежала к Леху. Остановилась.

- Ну вот... Ребятам я сказала. Вам передают привет.

Лех кивнул. Они смотрели друг на друга.

- Ведь мы с вами никогда не забудемся, верно? Вообще замечательно, что

мы встретились.

- Конечно. - Так приятно было смотреть на нее, ловкую, ладную. И эти

синие глаза под черными бровями.

- Напишите Кисчу, вложите листок для меня. Я отвечу... Вообще всегда

будем друзьями.

Над низенькой оградой Ниоль обняла Леха. Они поцеловались, и Лех побрел

на перекресток, где вчера оставил мобиль. Городок как вымер. Покойно

спали заборчики, вывески парикмахера, черепичные крыши, промытые,

радужно искрящиеся стекла в окошках. Бодрый старик, не признающий

лекарств, издали помахал Леху рукой.

Он подошел к своей машине, положил руку на капот.

- Уф-ф...

Заполненные были два денечка, ничего не скажешь.

Открыл дверцу. Но сел не на шоферское место, а левее, оставив гудящие

ноги снаружи, на земле.

- Уф-ф-ф-ф-ф...

Окружил запах собственного мобиля: привычный табак, бензинчик, который

он по старинке использовал для запуска, выцветший зонтик Роны. Все это

подвинуло к дому, предвещая конец путешествия. Если не по географии, то

психологически.

- О-хо-хо-хо-хо...

Закурил сигаретку. Надо было что-то решать - дома жена ждет с ответом.

Поднял к груди руку, чтобы вынуть из кармана желтый листок

"Уверенности", и сообразил, что тот остался в подземелье.

- Ладно.

Решение уже пришло, собственно... Сел за руль и только включил мотор,

как увидел спешащих к нему через площадь Ниоль с собакой. Не в такт

взлетали белый передничек и белый хвост.

Открыл дверцу, выбрался.

- Повезло, что вы еще не уехали... Такое дело, Джина не хочет

спускаться под землю. Возможно, слишком напугалась. Ее тащили-тащили,

ничего не вышло.

Собака вертелась вокруг Леха, поскуливая.

Вдруг поднялась на задние лапы, оказавшись с него самого росгом,

положила передние лапы на плечи, лизнула в нос. Он отступил,

наткнувшись на мобиль. Еле удержался на ногах.

- Тутот просил узнать, может быть, вы ее возьмете.

- Взять? Как-совсем?

- Да. Хорошая ведь собака.

- ..?

-...!

- Ну, пусть. Возьму.

Открыл заднее отделение. Собака, как будто у нее давно все было

продумано, прямо с земли прыгнула на сиденье. Легла, заняв сиденье

целиком, положила голову на лапы, подняла, поерзала большим туловищем,

опять положила.

- Только потом не откажитесь. А то куда ей?.. Впрочем, вы не откажетесь.

- Нет. Хорошая собака. Жена ее полюбит. А мальчики-то...

- Не будет вам трудно с ней в городе?

- Ничего... Нам, пожалуй, в городе мало придется. Больше в палатке.

- В палатке?.. - Ниоль смотрела недоуменно, потом поняла. Шагнула

вперед, прижалась своей щекой к его. - До свиданья. Теперь, может быть,

до скорого. Обязательно прочтите книгу о Моцарте - там есть про

Хагенауэра. Вообще она вам понравится... Да, как вам отвечать на

письма? Останетесь Лехом или вернетесь к первоначальному, к Сетере Кисчу?

- Скорее всего вернусь. Если уж возвращаться, так ко всему.

...Ресторан в столетнем почти что особнячке, древняя пороховая пушка за

чугунной оградой, качающиеся булыжники центральной площади, редакция

листка "Патриот".

Открылся полевой простор, Сетера Кисч переключил на четвертую, мобиль

быстрее пошел нырять и переваливаться по выбоинам бетонки.

Опускающееся солнце стояло прямо над шоссе. Кисч ехал на него.

Позолотились с одного края колосья пшерузы, стволы и кроны деревьев,

подпорки изгородей. Медленно в теплом воздухе опускалась пыль, поднятая

усталым шаркающим шагом прохожего. Запах клевера веял с лугов.

Все-таки пока еще неплохо на Земле.

Неторопливо проплыл навстречу плакат на двух столбиках.

Последовательность рекламных надписей с этой стороны была другой.

А ВАМ НЕ СТЫДНО?

Это насчет дурного настроения. А у него сейчас какое? Он почувствовал,

что дрожь продернулась по спине, а где-то в самой глубине сознания

возник победный светлый ритм и рвется наружу.

Неопределенное настроение. Но дело не в этом. Дело в том, что вчера оно

не однажды было плохим до отчаянности. Однако ведь он на привязи, фирма

гарантировала, что такого не может быть.

Вот не может, а было! Неужели он совсем избавился от контроля машины?

Похоже, что избавился, хотя электроды так и сидят, как сидели... Взять

хотя бы вчерашний день. Разве не радостно, что ему стало по-настоящему

тяжело, когда увидел Леха двухголовым? Разве это плохо, что ему стало

дурно в коридоре? Ведь прежде-то такого вообще не было - сразу после

операции он и размышлять совсем не мог из-за этих стимсиверов. Чуть

начнет раскидывать мозгами, нахмурится, тотчас сигнал туда-обратно,

накатывает простодушное наслаждение бытием, но только с металлическим

привкусом во рту. Хочется бегать и прыгать. Случалось, они с Роной

прочтут биржевый бюллетень, расстроятся, а через минуту улыбки друг

другу, все забыто, и взбрыкивают, словно молодые телята. Но в последние

годы уже не так. И он и жена стали больше себе принадлежать -

волноваться могут и беспокоиться. А вчера в технологических джунглях

никакая насильственная радость ему не мешала. Был полностью

самовластным человеком - понимал, что может погибнуть, и искал выхода.