Чтение 23–й страницы книги ~Вычислитель~

чему оно не размывается океаном.

На следующий день им повезло. В первых лучах разгорающегося рассвета
Эрвин набрел на ночную лежку одного из стремительных стайных созданий, ви-
денных прежде только издали, и успел прикончить животное ножом,

Они остановились на отдых задолго до заката только потому, что опять
наткнулись на заросли кустарника. Эрвину удалось запалить костерок и
кое-как обжарить добычу. До ночи они упивались сочным мясом, мучаясь необ-
ходимостью есть часто, но понемногу, и все равно корчились от рези в желуд-
ках.

Весь следующий лень они провели на месте и доели пойманное животное до
пустой, тщательно выскобленной хитиновой оболочки. Они глодали бы и кости,
но существо было их лишено.

Потом они спали обнявшись, и сквозь сон чутко прислушивались к тому,
что делается на болоте. Когда Эрвин начал снимать с женщины обрывки тюрем-
ной одежды, Кристи помогла ему. И они исступленно любили друг друга, воро-
чаясь в темной пузырящейся луже на болотном ковре, прогнувшемся под тя-
жестью двух сплетенных тел над гиблой топью, вдыхая гнилые миазмы болота и
не ощущая их, удивляясь про себя только одному: как у них обоих еще хватает
сил и желания любить.

- Мы ведь дойдем до Счастливых островов, правда?

- Да. Осталось уже не так много.

- Раньше я не верила... А теперь вот верю. И знаешь, я хочу тебя спро-
сить об одной вещи... только ты ответь честно...

- О какой веши?

- Сперва пообещай, что ответишь честно.

- Честное уголовное.

- Перестань...

- Тогда честное земноводное. Еще пару ночей поспим в лужах, и у нас
жабры отрастут.

- Ты не шути, ты пообещай по правде...

- Обещаю. О чем ты хотела спросить?

- Ты ведь все наврал, да? Ты врал с самого начала? Про то, какой ты
умопомрачительный вычислитель и как все оптимально просчитываешь? Ты меня
успокоить хотел, да?

Она ждала ответа, но ответа не было.

- Почему ты молчишь? Жалеешь меня?

- Да, - глухо сказал Эрвин. - Я все наврал. Ты расстроена?

- Нет, что ты. Я рада. Это ужасно - любить человека, который может
рассчитать твою любовь и ввести ее в систему уравнений, правда?

- Правда.

Ночь выдалась чудесная: ясная, но теплая. Не напали змеи, не шевельну-
лась топь, выдавая медленное приближение язычника. В эту ночь они поняли,
что болото может быть щедрым.

Утром Кристи спросила:

- Мне по-прежнему идти впереди?

- Так надежнее, - ответил Эрвин, вздохнув. - Пусть я не вычислитель,
но ясно же... Хотя если хочешь, мы будем меняться.

- Ладно уж, - Кристи махнула рукой и улыбнулась. - Плетись сзади, лю-
буйся на мои кривые ноги.

- Они прямые...

Чем дальше они уходили на восток, тем меньше жизни становилось в боло-
те. Бывали дни, когда им не попадалось ни одно живое существо. Поиски голо-
вастиков изнуряли, не давая результата. Комочки слизи - и те куда-то исчез-
ли с ленточных водорослей. Лишь серые крылатые твари по-прежнему висели вы-
соко в небе, неотступно дожидаясь своего часа.

На девятнадцатый день, считая от Гнилой мели, Кристи стала жаловаться,
что ботинки ей жмут. По-видимому, от голода и соленой воды стали опухать
ноги. Эрвин с трудом снял с нее обувь и спрятал в рюкзачок, больше похожий
на ком грязи. Назавтра, почувствовав, что начинает опухать сам, он разулся
и, не желая таскать лишний вес, зашвырнул обе пары ботинок в ближайшую лу-
жу.

- Лучше быть босыми, но живыми, - прокомментировал он свой поступок.

На двадцатый день огромный язычник взорвал зыбун в каких-нибудь пяти-
десяти шагах от них. Его взметнувшееся вверх лиловое щупальце было ростом с
телемачту. Когда оно изогнулось и начало обшаривать болото вокруг себя, по
водорослевому ковру заходили штормовые волны. Спасаться бегством было бесс-
мысленно. "Не шевелись!" - крикнул Эрвин. хотя Кристи и без того оцепенела
от ужаса. Щупальце описало круг, прошло выше Кристи, задело и вдавило в зы-
бун неподвижного Эрвина, но не схватило. Быть может, ближе к основанию оно
было не столь чувствительно.

Они ползли из опасного круга, боясь колыхнуть зыбун, боясь шевельнуть
гнилой водорослью, часто и надолго замирая. Им уже удалось отползти на бе-
зопасное расстояние, когда язычник вновь почуял добычу и, снова оставшись
ни с чем, принялся бешено хлестать щупальцем во все стороны, мигом превра-
тив болотный ковер в непролазную топь. Они успели убежать, а потом долго
лежали в теплой соленой луже, не в силах подняться и проделать путь.

- А помнишь нашу ночь? - еле слышно спросила Кристи.

- Конечно, - прохрипел Эрвин. - Разве можно забыть?

- Болото швырнуло ее нам, как подачку. Больше у нас не будет таких но-
чей.

- Наверное... То есть не будет на болоте. Вот погоди, доберемся до
Счастливых островов...

- Я буду уродиной там, на Счастливых островах, опухшей злой уродиной.
Даже если отмою всю эту грязь. Там прыщи. Ты и смотреть на меня не захо-
чешь. Саргассово болото просто так не отпускает. А по ночам я буду кричать
от кошмаров.

- Ты будешь самой лучшей. Самой прекрасной.

- По-моему, эта грязь никогда не отмоется...

- Отмыть можно все, поверь. Мы забудем прошлое, как дурной сон. А бо-
лото забудем в первую очередь, это я тебе обещаю.

- Я не смогу. - Кристи покачала головой. - И ты не сможешь.

- Кто знает. Во всяком случае, мы с тобой очень постараемся, правда?

На двадцать первый день хищное растение незнакомого вида, больше похо-
жее не на растение, а на клубок иссиня-черных змей, пропустило Кристи мимо
себя и набросилось на Эрвина. Ему удалось срезать с тела лианы-щупальца и
освободиться от рюкзачка, очевидно, принятого растением за лакомую добычу.

В тот же день Эрвин нашел лозу-бичевку и срезал ее, но потерял при
этом нож, утащенный в зыбун взбесившимся обрывком лозы, и едва не лишился
кисти. Горевать не приходилось: только тот, кто никогда не ходил по Саргас-
сову болоту, мог воображать, что нож ценнее бича.

На двадцать третий день Эрвин обнаружил, что передвигаться на четве-
реньках, оказывается, гораздо проще и приятнее, нежели на двух ногах. И по-
чему он не знал этого раньше?.. Лишь невероятным усилием воли он заставил
себя встать, выждать, когда рассеется чернота перед глазами и в первый раз
из многих тысяч раз за этот день выдрать из вязкой грязи ошметок мокросту-
па.

Чвак. Чвак. Чвак.

Голодные обмороки повторялись с пугающей регулярностью. Когда падала
Кристи, Эрвин отмечал этот факт сознанием, но продолжал идти вперед, пока
не спотыкался о распростертое тело и не падал сам. Когда падал Эрвин, Крис-
ти некоторое время пыталась идти вперед, зря натягивая веревку, затем нехо-
тя возвращалась. Помогая друг другу подняться, они думали о том. что вряд
ли сумели бы встать, не опираясь друг на друга. А главное - не захотели бы.

Вероятно, одна-единственная голодная змея могла бы сейчас без особого
труда убить их обоих. Но змей не было. Лишь стервятники не переставали вы-
писывать круги в веселом безоблачном небе.

- Все, - выдохнула Кристи, остановившись, и не упала только потому,
что оперлась на обломок шеста. - Больше не могу. Пусть мы умрем, так будет
лучше...

- Мы еще можем идти, - пробормотал Эрвин, с мучительным трудом перес-
тавляя ноги. - Мы не умрем...

- Я не хочу жить, не хочу! - Кристи беззвучно плакала.

- Чуешь? - спросил Эрвин и потянул носом воздух.

- Нет. Что я должна чуять, скажи? Ну что?

- Морской воздух. Воздух открытого моря, а не Саргассова болота. Так
пахнет свобода. Жизнь, твердь под ногами и наверняка пища. Осталось совсем
немного.

- Тебе почудилось. - Кристи безнадежно помотала слипшимися сосульками
волос. Но голос ее дрогнул.

- А я тебе говорю, что осталось немного. День, может быть, два. Скоро
будем там.

- Ты правда в это веришь?

- Конечно. Думаю, при хорошей прозрачности воздуха мы уже сейчас виде-
ли бы вершины островов. Они вулканические, гористые.

- А по-моему, этому болоту конца не будет.

- Будет. Мы хорошо идем. Если бы у нас было столько же сил, сколько в
первый день, мы дошли бы уже сегодня. А так - завтра.

- Ты уверен?

- Ну, или послезавтра. В худшем случае. Ну, двинулись...

- Если послезавтра не... - вздохнула Кристи, делая шаг вперед. Она не
успела ни договорить, ни крикнуть. Тонкая растительная пленка, так похожая
на надежный болотный ковер, порвалась под ее ногой. Кристи погрузилась в
топь со скоростью брошенного в воду камня.

Рывок швырнул Эрвина лицом в грязь. Он заскользил юзом, сумел затормо-
зить ступнями, обеими руками вцепился в мокрую скользкую веревку. В "окне"
гиблой трясины лениво колыхалась маслянистая вода.

- Держись! - шипел он, молясь, чтобы веревка не просекла прогнувшийся
болотный ковер. - Я вытяну! Я вы...

Ему казалось, что он мало-помалу отвоевывает у болота его добычу, хотя
на самом деле его самого понемногу подтаскивало к топкой ловушке. Затем