секунд успели перетрясти всю квартиру, и в то же самое время у двух соседок,
сверху и напротив, одновременно случился сердечный приступ...
простым в семнадцать, на поверку оказывается вовсе не таким примитивным...
Извини. Хочешь, я помогу тебе оформить читательский? Чтобы больше не мучиться
так?
прежде женщину портили сейчас заострившиеся скулы и ввалившиеся щеки; роды
прошли тяжело, мальчик оказался большим и беспокойным, часто плакал, дикими
порциями сосал молоко и все равно был вечно голодный.
в общем коридоре, и кто-нибудь из подселенных мамаш обычно околачивался рядом,
на кухне или в ванной.
комнаты им дают. Лидка...
трубку.
отца. Повесят доску на доме... бронзовую. Лидка... приезжай.
тебе!
потолок, переворачивалась на другой бок, и сон продолжался снова. Это было
немыслимо, такого никогда не случалось прежде, но сон читался, как книга,
стучали часы, на кухне зажигался и гаснул желтый свет, по очереди просыпались и
вякали младенцы, а сон продолжался - строго с того места, на котором его
прервало очередное Лидкино пробуждение.
кровать, и Лидка валялась в постели, ничуть не смущаясь прохожих. Андрей сидел
рядом, на краешке одеяла, держал Лидку за руку и рассказывал что-то интересное,
важное, но только - вот беда! - совершенно не поддающееся запоминанию.
Проснувшись, Лидка не могла восстановить ни слова, она помнила только ощущение-
радость и гордость оттого, что Андрей настолько ей доверяет.
тогда в зоопарке. И она заплакала одновременно во сне и наяву - понимала, что он
скоро уйдет, и очень хотела, чтобы он оставался подольше.
Лидкина племянница, которая до сих пор не умеет проспать подряд хотя бы шесть
часов. На кухне зажегся свет, в коридоре зажегся свет, прошлепали тапки Тимура.
Ну когда же это кончится...
стола. Андрей смотрел тепло и спокойно, как живой, вот разве что не прищурил
глаза, когда в лицо ему ударил свет от настольной лампы.
балансировать. Встав на скамеечку, он неторопливо и тщательно протирал
специальной тряпочкой мемориальную доску - чеканный профиль Андрея Игоревича,
букет поникших бронзовых гвоздик и надпись о том, что в этом доме с такого-то по
такой-то год жил выдающийся ученый, политический и общественный деятель А. И.
Зарудный.
изменился- отливала медью правая скула депутата Зарудного, ухо и прядь волос.
Строго темнели буквы.
ночью, тайком, отомстив невесть за что бронзовому уже депутату. Вызвали милицию;
разумеется, осквернителя не нашли. Славка сам отмывал барельеф олифой и
ацетоном, сжав зубы так, что хруст стоял, казалось, на весь двор. А Лидка тогда
вспомнила Николая Ивановича с его пластмассовой коробочкой из-под аспирина и
"пасьянсом" из немыслимых, в том числе и откровенно глупых версий.
гостиной; Клавдия Васильевна угощала его коньяком, пережившим апокалипсис, и
многословно, длинно вспоминала мужа. Лидка знала об этом со слов Славки - сама
она не встречалась с толстым гэошником с того самого дня, как в регистратуре
специальной исторической библиотеки ей выдали новенький, запаянный в пластик
читательский билет.
скамейки. - Осенью будет конференция, посвященная отцу...
услышав это имя от Славки, Лидка с удивлением припомнила, что давно еще, до
апокалипсиса, читала об этом человеке на страницах "Парламентского вестника" и
запомнила его благодаря звучной, малость смешной фамилии.
квартирой, и мемориальной доской, и еще много чем. Это его стараниями имя Андрея
Зарудного извлечено было из-под обломков минувшего апокалипсиса, извлечено и
поднято на щит. Это благодаря ему изданы были три тома заруднорских научных
работ- это в начале-то цикла, когда издательства печатают в основном аптечные
сигнатурки! Это благодаря ему Славка сбросил наконец депрессию и готовится в
универ - и поступит, совершенно точно, мог бы и не корпеть над книжками...
пестрели многочисленные коляски, такие уже привычные, что Лидка почти перестала
их замечать.
Лидка встрепенулась:
спущусь.
Лидка привычно отмечала и раннюю полноту, и седину, и преждевременные глубокие
морщины. Был бы жив Андрей Игоревич, посмотрел бы на "ромашку свою ненаглядную"!
Неужели так трудно держать себя в руках?!
зеркало. Тонкая, даже тощая, темноволосая и белокожая девушка с острым блеском в
красивых, малость воспаленных от недосыпа глазах. Отдаленно напоминает ту рохлю,
что когда-то бродила с Андреем Игоревичем по опустевшему зоопарку... Лидка
вздохнула. Закрыла кран, вышла из ванной; на кухне Славка вполголоса бранился с
матерью, заслышав Лидкины шаги, выскочил ей навстречу:
Лидка. У подъезда на клумбе обретались голубые, слабо пахнущие цветы. Ожидая,
Лидка периодически подходила к ним, чтобы понюхать, и всякий раз так энергично
втягивала воздух, что тоненькие лепестки забирались к ней в ноздри.
Славка бестрепетно протиснулся между прутьев и Лидку заставил пролезть; они
миновали еще один двор и оказались на старой детской площадке. Когда-то здесь
резвился, наверное, и сам Зарудный-младший, во всяком случае он точно знал, куда
привести Лидку- деревянный павильон был достаточно открытым, чтобы не выполнять
роль сортира, и достаточно уединенным, чтобы в нем можно было разговаривать в
отсутствие гуляющих мам.
скамейке, усадил Лидку, сам присел напротив.
Ничего, кроме вежливого удивления.
"фригида". Звучит паскудно, но следует ли оскорбляться?