ворот помещалось странное сооружение, низкое, на колесиках, с длинной оглоблей,
как у ручной тележки. На тележке сидела женщина.
юбка была поднята неприлично высоко и закреплена на груди булавкой - чтобы
проходящие видели страшные, короткие культяпки ног. Из дыр, оставшихся на месте
оторванных рукавов, выглядывали культяпки рук, отрубленных чуть не по самые
плечи. Темные волосы были коротко острижены и топорщились прядями. Лицо сидящей
казалось лицом статуи - чистое, правильное, спокойное; на Игара смотрели
внимательные, с прозеленью глаза.
волнуйся. Ничего страшного.
последней, сыпанул в железное блюдечко - туда, где уже лежала пригоршня
медяков. Чумазый мальчишка, пробегавший мимо, алчно выпучил глаза.
пропьют...
едва ли не покровительственно; зубы ее оказались странно белыми, как мел:
обрубка с красивым спокойным лицом.
Деар. По-разному... Вообще-то Пенкой кличут. Чтобы не путаться.
Игаровых денег, поджала губы и прошла мимо.
криворожих бродяг, и он свирепо обрадовался, что можно будет наконец выместить
собственный стыд и тоску на чужих, подвернувшихся под руку харях. Бродяги же,
завидев в его глазах нехороший лихорадочный блеск, поспешили свернуть в
подворотню. Игар ходил до утра, плевал в небо, пытаясь угодить в звезду Хота, и
бормотал под нос те глупые веселые песенки, которым выучил его когда-то Муфта,
известный дурачок из селения Подбрюшье. Игар совершенно напрасно пренебрег
патрулями, которые запросто хватают всех шатающихся в неурочный час и очень
радуются, если среди пойманных оказывается беглый преступник; впрочем, и
патрули Обходили Игара, вероятно, решив предоставить его собственной судьбе.
ворот и установил ее на прежнем месте; как поставил на землю тарелочку, как
задрал на Пенке-Тиар юбку, обнажив обрубки ног; закрепил край юбки булавкой,
придирчиво оглядел свою работу и остался доволен. Повернулся и ушел во двор;
воспаленному воображению Игара явилась муторная картина: старик обрубает
красивой девушке руки-ноги и сажает перед воротами, чтобы зарабатывала, получая
медяки на донце жестяного блюдечка...
слова, он остановился поодаль, и топтался, и мялся, и она наконец улыбнулась:
выговорил. Запнулся; она засмеялась:
камень.
обрубок (Игар вздрогнул, вспомнил о плечистом старике; ему привиделся
иззубренный людоедский топор).
быть потому все несчастные шли к ней поплакаться, а отягчившие свою совесть -
повиниться. Она была немым укором и тем и другим - и она была надежда; рядом с
ней любой калека чувствовал себя властелином мира.
сандалии, как звенят о жестяное донце летящие с неба монетки, как оборачиваются
лица- с недоумением и жалостью, с ужасом, удивленно...
это он лишен и рук, и ног, и может только смотреть, как ползают муравьи по
размытой дождями обочине и как опускается на пыльный подорожник синий с желтым
мотылек... Опускается, взлетает... Как проглянувшее солнце заливает его
светом-ярким, полуденным... Теплое, теплое солнце, прикасающееся к лицу, как
ладонь...
одного.
сделал ничего плохого. Он хотел рассказать про длинноволосого из управы, с его
деньгами и его работой, про желтую грамоту на стене:
рассказав это, почувствует себя лучше - но не мог решиться.
умоляющее лицо Илазы и звезду Хота, клонящуюся к горизонту. Про то, что он,
Игар, должен сделаться холодным негодяем для спасения любимой женщины, своей
жены. Тиар, может быть, поймет его и простит - тем хуже...
пересыпал деньги из жестяного блюдца к себе в карман, оставив на донышке всего
две монетки - на расплод, очевидно. Неприветливо покосился на Игара:
гримаска. - Мешает он тебе?.. Пусть сидит.
презрительно шлепнул себя по карману, где зазвенели медяки.
лицом о забор - почти как того, с платками...
прикусил губу; обернулся к Пенке:
тебе объясню, сопляк...
высвободился, поднырнул под занесенную руку, приблизил глаза к самому старикову
лицу и прямо в это перекошенное лицо выдохнул:
третий день старик с шарфом на голове вывез тележку, настороженно огляделся по
сторонам и удалился, опираясь на суковатую массивную палку. Через несколько
минут другой старик - чуть ниже ростом, а в остальном совершенно такой же -
проверил, нет ли поблизости опасного и сумасшедшего Игара, способного помешать
прибыльному делу безногой Пенки.
хотели выпускать добычу. Пенка-Тиар их вещь, приносящая доход, они оседлые
жители и полноправные владельцы, - а Игар бродяга, за голову которого назначены
большие деньги. Ему не стоит лишний раз рисковать, привлекая к себе внимание.
Он подождет.
они долго топтались перед сидящей на тележке Тиар, озираясь и советуясь.
Наконец после долгих сомнений и пререканий соображения жадности взяли верх над
соображениями осторожности; оба, один за другим, скрылись за дверью стоящего
неподалеку питейного заведения ("все равно ведь пропьют"...), а Тиар осталась
на своем месте перед воротами, и орава проходящих мимо мастеровых кинула ей
каждый по монетке.
опустела; еще не веря своей удаче, Игар выбрался из своего укрытия - а укрытием
ему служил заросший дворик напротив - и подошел.
своей радости; Игар поразился, как разнообразны бывают оттенки одного и того же
чувства. Ее улыбающиеся губы в полумраке казались серыми:
дном, высыпав монеты в пыль:
несчастья; он даже на минуту задержал дыхание, - но она пахла пылью. Разогретой
солнцем дорожной пылью.
почувствовал, какая там, под рваной кофтой, горячая кожа.
не пустить, и это было очень кстати, потому что бежать нельзя. Бегущий человек
привлечет к себе внимание стражи, а час поздний, и только пьяный гуляка,
возвращающийся из трактира, не подозрителен...
Андреев Николай
Прозоров Александр
Корнев Павел
Прозоров Александр
Володихин Дмитрий
Майер Стефани