Чтение 23–й страницы книги ~Все, способные держать оружие~

И все согласно подняли головы.

Я молча взялся за пэзээр. Он мог стрелять не только термитными шнурами,
но и кошкой с прочным тросиком - чтобы зацеплять и утаскивать. Или, как в
нашем случае, - подтягиваться самому.

"Глухая камора" таковой и оказалась: низкое, вряд ли три метра, сплошь
уставленное деревянными подпорками помещение. В двух местах потолок был
значительно выше. Видимо, здесь и собирались в давние времена что-то
ставить, какие-нибудь дробилки, машины, котлы... Под ногами тихо рассыпались
комки глины. Я вдруг поймал себя на том, что изо всех сил стараюсь не
думать: а как оно там, наверху? Кто еще жив? И... вообще...

- Вот она! - свистяще прошептал капитан откуда-то издали.

Это был конец трубы - тонкостенной стальной трубы, выходящей из стенки на
высоте колена. Капитан сидел перед нею на корточках и заглядывал внутрь.

- Ну, что, Зден Рышардович? Дошли? - он говорив едва слышно.

- Не знаю, - ответил я еще тише. А что тут скажешь?

Капитан встал, накинул на трубу свою куртку, поманив меня рукой. Мы
отошли подальше от зева.

- Если наш друг ничего не напутал, то эта труба приведет нас прямо и
непосредственно в хранилище ракет. Вот только... - он раздвинул руки,
показывая внутренний диаметр трубы. - Восемнадцать дюймов. Или девятнадцать.
Ведь не пролезем.

- Зачем в ракетохранилище нужна такая труба?

- Хотел бы я знать... Или пролезем?

- Я-то пролезу.

- Думаю, что я тоже. А больше, пожалуй, никто. У вас какой размер
костюма?

- Сорок шестой.

- У меня чуть больше. Придется вам идти первым, потому что закупоривать
лучше пути отхода.

- Создаете заградотряд, капитан?

- Совершенно верно. Ну, что? С Богом?

- Надо распорядиться отделением.

- Назначьте заместителя.

- Да. Сейчас...

Я вдруг понял, что ничего не могу. Была полная потеря ориентировки,
контроля над собой... тихая паника.

- Распорядитесь: пусть поднимаются все сюда. Командуйте, прапорщик.

- Я курсант.

- Присваиваю вам внеочередное звание. Имею право. - Не имеете.

- Ко всему прочему, вы еще плохо помните Устав. Раздел семнадцатый.
Действия в чрезвычайных обстоятельствах. Временные войсковые единицы...

- Понял.

- Отвечайте как положено.

- Служу Отечеству.

- Вот так-то. Командуйте, прапорщик...

Я по примеру капитана снял куртку, прикрыл ею трубу; потом подошел к
колодцу, наклонился - и в лицо меня толкнуло слабой, но вполне ощутимой
воздушной волной, принесшей отзвук далекого взрыва.

Тут же возникло бледное пятно опрокинутого лица. Это был Самосенок. Он
молча выбрался из колодца.

- Сзади стреляли, командир, - сказал он. - Было слышно.

- Понятно, - сказал я. - Тихо, не шуми. За ним выбрались остальные. Выдру
вытянули, как бадью, - в шесть рук.

- Стройся, - скомандовал я шепотом. И, когда построились: - Ребята! Кто
на гражданке носит сорок восьмой размер?

- Я, - сказал Порогов.

- У меня штаны сорок восьмой, - сказал Костя Пороховщиков, командир
второго звена. Остальные промолчали.

- Суть дела следующая, - сказал я. - Дальше дорога идет по трубе
диаметром меньше полуметра. Я, как самый тонкий, иду первым, господин
капитан за мной, Вася - третьим. Остальные - как получится. Я протащу за
собой трос...

- Все ясно, командир, - сказал кто-то.

- Те, кто остается здесь, прикрывают наш тыл. Боюсь, что первый заслон
уже... все. За старшего... - я обвел всех взглядом; выбрать следовало как
самого крупного, так и самого стойкого. - Курсант Авхадеев.

- Есть, командир.

- Задача ясна?

- Так точно. Прикрывать ваши спины. - Да. И... постарайся без потерь,
Гарик. Здесь идеальная позиция...

Позиция была что надо. Главное - некуда отступать.

Авхадеева звали Гарри. Гарри Мамедович.

Мне показалось, что я полз вечность. Труба была шершавая, но вымазанная
какой-то дрянью типа тавота или солидола - локти скользили. Если считать,
что за каждое движение (как назвать квант ползанья?) я продвигался вперед
сантиметров на двадцать, то длина трубы получилась сто шестьдесят метров. Но
тросик к моей ноге был привязан стометровый, и я его так и не выбрал до
конца.

Дважды мне пришлось перепиливать решетки - слава Богу, редкие, из двух
перекрещивающихся прутьев. Мне уже казалось, что трубе не будет конца и что
я так и подохну в ней, не доползши. И все же я дополз. Сначала возник запах:
острый, колющий. Я надел защитные очки, натянул респиратор. Потом стали
доноситься звуки. Потом повеяло холодом. Наконец появился свет.

Год 1991.

Игорь

09.06. 15 час.

Кафе "Гензель и Гретеяъ"

- Прошу вас, княжна, - Иосиф придвинул стул, слегка поклонился. Княжна
улыбнулась и села. Сели и мы. - Княжна, позвольте представить вам: Игорь
Валинецкий, Вахтанг Петиашвили. Господа: княжна Дадешкелиани.

- Лучше просто Кето, - сказала княжна.

- О, не лишайте нас удовольствия называть вас княжной, - сказал я. -
Поверьте, такое бывает не каждый день.

Наверное, я неприлично пялился на княжну: Иосиф поглядывал на меня
неодобрительно. Но я просто не мог удержаться. О, как красива была княжна!
Тревожно, я бы сказал - трагически красива. Бледное тонкое лицо, огромные
темные глаза, нервный излом бровей. Тонкие пальцы, которым если что и
держать, так гусиное перо. Между тем в материалах по "Пятому марта" имелся
словесный портрет девушки-снайпера, составленный одним из немногих, кто
уцелел после встречи с ней. Двадцать лет, волосы темные, вьющиеся...
Возможно, это она и есть. Иосиф сидел по левую руку от нее, прямой, как
шпага. Я еще раз восхитился мастерством Якова: Иосиф полностью совпадал со
своим, портретом. Единственное, чего Яков не мог уловить, был цвет волос:
пегие, полуседые кудри Иосифа делали его значительно старше, чем он был на
самом деле.

- В нашем распоряжении час, - сказал я. - На этот час мы можем
гарантировать полную изоляцию данного помещения. Думаю, мы уложимся.

- Даже если и не уложимся, то сможем перенести разговор в другое место, -
сказала княжна. - Не это главное. Как нам избавиться от взаимной
подозрительности, я ничего не могу с собой поделать, но я не верю вам до
конца...

- Согласитесь, что у нас больше оснований не верить вам, - сказал я.

- Да, больше, вы уже сказали свое слово здесь, в этом городе, а мы - мы
должны молчать, пока - молчать... И даже более того: мы просим вас -
остановиться... поверьте, ненадолго, на два-три дня...

- Так, - сказал я. - А вы понимаете, что сейчас наши подозрения - лучше
скажем, недоверие - крепнет?

- Да, понимаю, да, и все же - я буду продолжать просить вас, клянусь -
ведь только так мы сможем добиться цели, иначе - все обернется прахом.

- Тогда объясните, почему, - потребовал я.

- Иосиф, мы рискнем, да? - голос княжны стал тихий, почти бессильный. -
Мы объясним, но только - прошу вас! - сначала вы ответьте на вопросы, на
несколько вопросов...

- Не обещаю.

- Пожалуйста! Нам это очень важно - понять...

- Давайте попробуем.

- Мы ничего не слышали о вас - узнали из теленовостей. Значит, вы
базируетесь не на грузинской земле - иначе такого не могло произойти.
Тогда?.. - Наша база в Польше - где именно, я не могу сказать.

- Да, разумеется. И как давно вы существуете?

- Нынешний состав - год.

- Год... год... А мы уже четыре года. И, как я понимаю, здесь у вас -
дебют, не так ли?

- Не совсем дебют... но крупная гастроль с афишами - первая.

- Как неудачно мы пересеклись! Или удачно?.. Иосиф, ты все молчишь -
скажи хоть что-нибудь, мужчина!

Иосиф кивнул и что-то по-грузински сказал Вахтангу. Вахтанг ответил
длинной фразой, улыбнулся и сделал жест руками: будто повертел перед
глазами, осматривая с разных сторон, небольшой арбуз.

- Скажите, - обратился Иосиф ко мне, - вот вы поляк, базируетесь вы в
Польше, тогда почему же - месть за Грузию?

- "За вашу и нашу свободу", - помните?

- И все же?

- Я поляк только наполовину - у меня мать грузинка. В нашей группе есть
грузины и абхазы. Наконец, в Грузии пролилась слишком большая кровь, чтобы
оставить без ответа...

- Да, - сказала княжна и замолчала, прикрыв глаза. - Я была там, -
добавила она после паузы.

- Он тоже, - кивнул я на Вахтанга.