дружинник уже исчез. "Что-то он затеял?" - мелькнуло в голове Даттама.
Слова Даттама о дождях и каналах поразили его. Вот этим-то и пугали люди
империи: уменьем сказать такое, от чего дворянская честь превращалась в
труху, - в производное от природных условий! А ведь он, Марбод, был в
империи, и, точно, видел каналы: так почему же он сам о них не подумал?
Неужели, если бы он, Марбод, жил по другую сторону гор, он бы сейчас
кормился не мечом, а докладными?
с мангустой не посмеет безнаказанно провести церемонию, принадлежащую роду
кречета!
Гин, его вольноотпущенник, торговец птицами.
рыцарю. Веснушчатая рожа его запотела от страха, как чашка - от холодного
вина.
помни, что кто не исполнит приказа господина, тот в следующей жизни
родится лягушкой.
будущей жизни лягушкой, хотя у лягушек не было господ и рабов.
аломов, уже приплясывали, снаружи стоял сильный крик. Эконом Шавия
закрутился возле учителя, искательно глядя в лицо:
Здесь ведь как? Если убили, так и неправ. Божий суд, особенно на глазах у
короля. Отчего зимой Марбод Белый Кречет зарубил Ферла Зимородка прямо у
ступеней трона?
сегодня убьют другого.
вниз, в серединную залу.
чужеземцами или Даттамом. Он видел, что Даттам идет на женскую половину, и
прилепился к нему, как минога.
вдовствующей королевы, и попросил принять его после молебна.
явиться завтра вечером и лютню с собой взять. Тут Неревен улыбнулся,
впервые за два дня, и небо ему стало мило и земля хороша.
три раза не могли свести купол. Теперь зала была почти такой же, как в
настоящих управах, и небо на куполе было настоящее, а не голубое, видимое:
яшма, серебро, каменная кисея; чертоги Ста Полей, Облачная Зала. Колонны
Облачной залы были яблонями Небесного Сада. Сад был также Океаном, а края
у Океана заворачивались, как у шелкового свитка с указом, и люди видели
все мироздание целиком и тут же видели, что оно безгранично.
в Небесном Океане, но ухватился за ветку в Саду и выплыл.
потому что купол он приказал расписывать по традиции, а сам считал, что
небо - черное, безумное и пустое, и боги перед числами бессильнее, чем
перед шаманами... Неревен подумал, что Сад и Океан живут дружно, как при
Иршахчане крестьяне, связанные порукой, и не мешают друг другу, и
умножение символов способствует полноте толкования, потому что каждый
значит не себя, а что-то иное. Числа, однако, ничего, кроме себя, не
значат и сражаются за место в уме, как сеньоры, растаскивают мироздание на
части: "Я прав!" - "Нет, я прав!" Нехороший мир.
поднимались мраморные полуколонны, а в промежутках полуколонн - зеркала,
увенчанные этакой разбросанной листвой. Неревен всегда завидовал зеркалам
за умение рисовать, а сейчас глядел через них за людьми.
горожане в черных костюмах. Неревен прислушался: знатные возбужденно
шушукались. Откуда-то пошел слух, что господин Даттам уговорил
Арфарру-советника примириться с Кукушонком. Добрый знак, - значит,
господин Даттам сильнее беженца из империи, а знать, видать, сильнее
Даттама, что он на ее стороне!
несли треножники в форме крыльев, из треножников шел голубой дым, перед
Арфаррой бежала белая мангуста.
щекотунчик, и тот заплясал совсем хорошо. Неревену тоже хотелось поглядеть
щекотунчика, однако учитель велел ему смотреть за всеми приглашенными,
особенно за Марбодом Кукушонком, а для этого нужны совсем другие глаза,
чем те, которыми видят щекотунчиков.
ногами.
ничуть, а брезгливо, как Даттам, поджимали губы. Многие на них
оборачивались. Тут за спинами чужеземцев подошли и встали четыре стражника
в зеленых с серебром кафтанах, с красными пальмовыми луками и секирами за
поясом. В руках они держали короткие стрелы-громотушки. На стрелах было
королевское оперение, белое с двумя черными перьями, такие стрелы страшно
визжали в воздухе, распугивая духов, а еще их можно было использовать
вместо кинжалов.
сестра глядела только на Кукушонка.
ворот оплетен серебряным шнуром с жемчугами, и в распахнутом плаще видны
жемчужные грозди на подоле. Даже Белый Эльсил рядом с ним - как луна рядом
с солнцем и мне жалко, что этот малиновый плащ скрывает его стан и меч
Остролист, так что мне не виден цвет сапог, видно только, что каблуки
красные и высокие.
высокие каблуки, чтоб удобнее вдевать ногу в стремя, а высокие подошвы,
чтоб сподручней ступать по грязи...
думал: "Неужели она любит Кукушонка?" И решил, что не любит, потому что
совсем не ревнует к Белому Эльсилу. Это, вообще, удивительно, что такие
вещи здесь не оскорбляли ни богов, ни людей. А в империи такие вещи
оскорбляют богов страшно, потому что когда государь Иршахчан
восстанавливал справедливость, стоило одного боевого друга казнить за
непочтительность, как другой непременно покушался на государя, и стало
ясно, что такая вещь противоестественна.
зеркале: белая мангуста мечется по яшмовому квадрату, а над ней,
неизвестно откуда, белый кречет. Вцепился в загривок, замотал головой,
мангуста закричала и забила лапкой, - а родовая птица Белых Кречетов уже
летела вверх, вверх, в Облачную Залу. Щекотунчик совсем насел на
горожанина, тот сомлел и свалился вниз. Все оцепенели. Чужеземец,
Ванвейлен, обернулся, выхватил у стражника за спиной лук, наложил стрелу и
выстрелил. Стрела заорала диким голосом, заспешила за кречетом, кречет
нанизался на нее и упал.
в божьи распри?
окаменели. Паж протянул стрелу с убитой птицей королю.
Под мышкой у него все еще торчал красный лаковый лук стражника.
случится, а если кречета науськал человек - боги не допустят, чтобы он
улетел живым.
вас завтра в полдень.
принял подарок.
и лицо его было совершенно бесстрастно. Он только чуть повернул голову к
Хаммару Кобчику и сложил руку на руку: "Не надо".
кошке?
пузыри и рыть сапогом пол.
Черепнин Владимир
Акунин Борис
Березин Федор
Быков Василий
Конан-Дойль Артур