всплеснул руками и рухнул в кресло.
процедил:
показалась мелкой и несерьезной. В первый раз, что ли, от стражи
уходить?
дверь, спустился в зал. Публика за это время успела вся поменяться, и
стало ее поменьше.
от веселого города Амстердама. Есть у меня товарищи и понадежнее старого
Нико. И в Париже, и в Нюрнберге, и в Брюсселе, и в Генте. Найдется, где
переждать, пока стража схватит Марка и закончит свою возню...
бутылками он возился не очень умело, хоть и старательно. С чего это
вдруг посреди дня сменились...
мне помочь. Только при любом раскладе старый хитрец в проигрыше не
останется.
незнакомая, что-то вслед сказала просительно, но я внимания не обратил.
Ворвался в зал, где пятеро поваров с едой управлялись. Кухня огромная,
богатая, котлы и кастрюли чугунные, ножи стальные почти без пригляда
лежат...
поваров. Из угла появился охранник: правильно, кто же такое место без
надзора оставит? Двое поварят, близняшки, с любопытством уставились на
меня, а повар помладше перехватил нож, которым только что овощи крошил.
Умело перехватил, не зря на стене кухни деревянная мишень висит, вся по
центру истыканная...
говорить в той манере, что у Марка замечательно получалось. Решат, что
высокородный дурью мается, пропустят...
потянул. Меч плохой, дешевый, и сам охранник разжирел на дармовых
харчах, только не в нем опасность. Как полетят ножи поварские через всю
кухню -- конец мне.
возмущенно сказал я. Уж если за высокородного не сойду, так хоть за
одного из тайных посетителей хозяина. Не дураки же они, должны
подозревать, что старик Нико всякими делами занимается.
капающего на огонь с жарящегося окорока, я пошел через кухню. Стражник
неохотно отступил, освобождая дорогу к двери. Видно то, что я
безошибочно ориентировался в помещении, внушило доверие к моим словам.
мальчишке-поваренку. Тот опрометью бросился крутить вертел.
какая-то утварь. Охранник молча следовал за мной, приглядывал, чтобы я
ничего не своровал.
дверь за моей спиной. Громыхнул засов. Я стоял в грязненьком узком
переулке, выходящем на канал. Никого здесь не было, пованивало от
кухонных отбросов в деревянных бочках, видно, не вывезенных накануне.
Непорядок, в вольном городе Амстердаме за чистотой следят бдительно.
лучше остерегусь -- здоровее буду.
зря.
лишь изредка среди купеческих лавок гостиницы небольшие попадаются. Я
прошел по набережной, оглядываясь на здание ресторана, пока оно из вида
не скрылось.
Постоял в раздумье, решая, сразу ли податься к станции дилижансов, или
позволить себе хороший ужин. В "Оленьем Роге" мне поесть не удалось, но
можно в другие места наведаться. В такие, где беглого каторжника никак
ждать не станут, в "Медный шпиль" или в "Давид и Голиаф". Много есть
приятных заведений в вольном городе.
что ли? Стояли на набережной отец с сыном-подростком -- оба краснощекие,
плотные, в плотных куртках и зееландских дождевых шапках. Кормили
плавающих в канале уток, кидая куски белой булки с сосредоточенным,
серьезным видом. Утки жрали хлеб лениво, даже их прожорливости наступает
предел. Сытый город, благодушный. Тут даже нищие истощенными не
выглядят. Вот в той же Лузитании -- вроде бы и климат благодатный, и
земля родит щедрее, а поглядишь по сторонам -- нищета нищетой.
должно быть легко и приятно, люди с голода пухнут, бедствуют. А здесь --
преуспевают, Дом хвалят с утра до вечера. И ведь не только в Державе
так, в африканских странах, где вообще, по слухам, рай земной, все
цветет и плодоносит круглый год, -- там как была в древние времена
дикость, так и осталась. Бегают голозадые негры, лопают друг друга, да
еще и цивилизации противятся...
каждая пальма плодами увешена и спать можно под открытым небом, так
сразу воля теряется. Вместо труда терпеливого, что Искупитель завещал,
привыкают на случай надеяться.
умные, таких вещей навыдумывали, что в нашей Державе до сих пор нет, а
тоже -- полстраны голытьба...
трубку достал, сынок со спичками засуетился, огонь поднес. Вот жизнь у
людей безмятежная... завидно мне, или нет?
таясь и не спеша. Прошел по Волвенстраат, вышел на другой канал --
Херенграхт, где дома были еще выше, иные с золочеными шпилями. Гордые
купцы и на железные небось не поскупились бы гордыни ради, да ведь не
сберечь, не устеречь железный-то шпиль... В этих местах и людей гуляло
побольше. Встретился богатый русский, с двумя некрасивыми, тощими женами
и одним мордоворотом-охранником, за ними следом карманник крался -- я
наметанным глазом сразу увидел. Вряд ли что сопрет, русский, похоже, из
их аристократов, все ценное на Слове держит, да и охранник-татарин даром
что невысок да плотен, а движения ловкие, взгляд цепкий, живо отсечет
чужую ручонку кривой саблей...
гулящих, а молоденькие бюргерские дочки. Из женской гимназии,. небось,
возвращаются. Вон и охранники сзади, двое, с суровыми лицами, с
короткими, обтянутыми свиной кожей дубинками, удобными в уличных
стычках. Лица постные, а глаза нет-нет, да и стрельнут по девицам, по
тугим попкам, по крепким икрам в теплых чулках. К этим стражам еще
одного надо приставить, чтобы за ними присматривал...
сказанное Нико вытрясти, убедить себя, что ничего страшного не
происходит. Сейчас перекусить поплотнее -- да и в путь.
Сингел, и направился к площади Дам, к ресторану "Давид и Голиаф", месту
в Амстердаме известному и популярному. Там, конечно, всегда хватает
офицеров армии и стражи, морских капитанов, просто аристократов. Но как
раз в таком месте никто и не подумает в посетителе каторжника
подозревать.
спряталась? Так и поступлю...
побогаче, внутри на цепях люстры висят, поверить трудно, железные --
искусной ковки, с керосиновыми лампами.
установленных.
ладно, не рискнет слуга в таком месте по карманам шарить. Прошел в зал,
подбежала девушка-прислуга, хорошенькая, если на лицо не глядеть,
провела к свободному столику. Прямо между скульптурами.
совсем благопристойный. Сел я, вполуха щебетание девушки слушая --
сегодня у них лосось удался, да и вся остальная рыба, а вот перепелки не
очень, хотя если господин пожелает...