мирах безумия. Трое суток между жизнью и смертью.
глядя вверх широко открытыми, ничего не видящими глазами. Колдун, которого
пригласил Тарто, не закончив и первого заклинания, поспешно собрал свои
амулеты и сбежал, не дав никаких объяснений. Только безусловное повиновение
старшине, запретившему трогать Фаргала, удержало цирковых от того, чтобы
унести полуживое тело подальше от лагеря. Или перенести сам лагерь подальше
от Зла, так напугавшего колдуна-лекаря.
живых. К исходу же третьей ночи, когда душа Фаргала истончилась до
последнего предела, он впервые увидел Ее.
беззащитной жертвы, растаяла, словно их и не было никогда . Глаза Фаргала
ослепли, но он мог чувствовать прикосновение к своей груди. Ожог
наслаждения. Неизгладимый след. Тавро, которым пастырь метит агнца.
Невидимый знак власти, коим боги помечают избранных.
воли он сумел сделать это, то увидел лишь желтую ткань шатра, просвеченную
утренним солнцем.
оставившую на его груди невидимую печать.
Таймат.
вверх, повисал и, разжав руки, падал в бездну, соединяя два мира своим
крохотным человеческим телом.
прыгнуло к горлу в ожидании боли... Но боли не было. На сей раз Повелитель
снов избавил его: Фаргал проснулся.
Совершенно пустой и освещенной так ярко, словно наверху сияло солнце. Только
не было солнца под уходящим на тысячи локтей вверх сводом.
удалось: закрыть и открыть глаза. Камень был твердым и теплым. Почему-то в
голову Фаргала пришла мысль о жертвоприношении. Но где тот бог, которому он
предназначен? И как его могли украсть из тщательно охраняемого дворца? Как
чужое колдовство осталась незамеченным его магами?
локтей. Фаргал не мог двигаться, но мог шевелить пальцами. Почему-то это
успокоило царя. Нет, не это: он вспомнил Сон. Сон, так внезапно
оборвавшийся. Или -- это лишь продолжение Сна?
зов.
ступни плавали на высоте локтя над коленями лежащего царя.
От одного взгляда на ее тень у людей перехватывало дыхание. Один взгляд на
нее саму -- и никакая женщина больше не покажется желанной.
как мед -- в горячем вине.
ни одной женщины, знал, почему он -- таков. Если смертный удостоен внимания
Богини, у него не будет наследников. Разве что сама Богиня пожелает этого.
Но Фаргал не мечтал о подобном. Ему довольно было, что Таймат -- перед ним.
сказанного. Минута понадобилась ему, чтобы понять: Богиня приветствует его!
показалась омерзительной, как хрюканье вепря.
Таймат, и передернувшись от кощунственного звука собственного голоса.
Потом чудесные уста открылись и песнь Таймат наполнила все вокруг:
отрывались от ослепительного лица Богини, а тело корчилось, от невыносимой
тоски.
которые превратилось его сердце, остыли. А потом сияние померкло, стены
огромного зала канули в небытие, и Фаргал уснул...
грудную клетку с неистовостью молотобойца. Фаргал помнил свой сон. Он помнил
о Венчальной роще, но знал: та ночь еще не наступила. К тому же было уже
далеко за полночь. И не было дела, которым можно было бы утишить горечь
невосполнимого. Фаргал с нежностью погладил ножны меча, с которым никогда не
расставался. Но дар не мог заменить ему Дарящей.
огромный сторожевой пес у дверей царских покоев. Но Фаргалу в эту ночь
уснуть не удалось.
здесь в последний раз. Во-первых, одни из четырех главных ворот столицы были
раскрыты, хотя солнце уже полностью исчезло за горизонтом. Во-вторых, стража
у ворот взыскала с воина лишь положенные с конного сборы, даже не
попытавшись сорвать дополнительную мзду. В третьих,-- столица Карнагрии
стала чище. Исчезла бьющая в ноздри вонь нечистот и гниющего мусора, столь
привычная в ремесленных кварталах. Исчезла, похоже, и привычка великондарцев
сбрасывать ненужное в придорожные канавы. И в самих канавах теперь струилась
вода, а не роились неисчислимые тучи мух. Во всем, что окружало сейчас слугу
Херберт Фрэнк
Пехов Алексей
Прозоров Александр
Каргалов Вадим
Роллинс Джеймс
Андреев Николай