Чтение 23–й страницы книги ~Встреча через века~

приземления "Ленина", чтобы сесть после него, "ЦМП" опустится по вашему
сигналу. Свяжитесь со Стронцием на волне 0,876. Диспетчер Леда".

Леда! Стронций!

Космолетчики уже поняли, что на Земле изменились имена людей. Очевидно,
вышли из обихода фамилии. Обращения друг к другу упростились. Но им
казалось, что при таком положении неизбежно должна возникать путаница.

- Теперь мы все можем забыть свои фамилии, - сказал Кривоносов.- Я
превращусь в Мишу, а вы в Джорджа.

Вильсон кивнул головой.

-Леда! - Он повторил, растягивая слово: - Ле...да! Мне кажется знакомым
это имя.

- Может быть, вы с ней когда-нибудь встречались, - пошутил Кривоносое. -
Но мне тоже кажется. Как будто название картины.

- Леда и Лебедь, - вспомнил Вильсон.

- Правильно. Именно это. Забавное совпадение!

- В чем?

- В том, что, вернувшись от Лебедя, мы встретили Леду.

Наконец раздалась команда Второва:

- Прекратить связь! По местам посадочного расписания!

На всех экранах исполинской громадой вырастала Европа.

4 Четыре самых крупных спутника гиганта солнечной системы Юпитера - Ио,
Ганимед, Европа и Каллисто - были открыты еще Галилеем в 1610 году
христианской эры.

Европа, второй спутник, отстоит от своей планеты на среднем расстоянии в
671 тысячу километров. Ее диаметр немного меньше, чем у спутника Земли -
Луны (3 480км.), - и равен 3220 километрам.

Если Земля на небе Луны представляет собой внушительное зрелище, то можно
себе представить, как выглядит Юпитер с Европы. Чудовищно огромный диск
планеты закрывает собой чуть ли не половину небосвода. Когда нижний край
Юпитера касается горизонта, верхний находится возле зенита. Еще эффектнее,
когда Юпитер висит сверху, над головой.

Экипажу "Ленина" не пришлось полюбоваться этим редким зрелищем. По
распоряжению диспетчеров Цереры космолет опустился на стороне,
противоположной Юпитеру.

Подобно Луне, Европа обращается вокруг своей планеты за время, равное
обороту вокруг оси, и всегда обращена к ней одной стороной.

Атмосферы на Европе нет. И люди тридцать девятого века не считали нужным
создавать ее, как они сделал и это не только с Луной, но и с маленькой
Церерой.

Глазам космонавтов предстал мрачный, скупо освещенный далеким Солнцем,
неприветливый и холодный мир.

Космопорт Европы был построен и оборудован свыше пятисот лет тому назад,
и на нем, как и на Плутоне, можно было, ничего не опасаясь, принять фотонный
корабль.

Гигантское поле, имевшее в длину до ста километров, было не
искусственным, а природным. С одной стороны к нему примыкал невысокий горный
хребет, и там, хорошо защищенные от фотонного излучения, стояли здания
технической службы порта.

Впрочем, они мало походили на здания. Низкие, словно прижатые к земле без
окон, они больше напоминали огромные, тщательно отшлифованные каменные
глыбы.

Люди здесь никогда не жили. Вся служба космопорта находилась в ведении
кибернетических машин, непосредственно связанных с
космоäècïåт÷åðcêоé
стàíöèåé.

Повинуясь сигналам порта и пользуясь совершенной системой пеленгации,
Второв посадил космолет точно на указанном ему месте, на самой середине
поля.

Когда рассеялся туман, рядом с "Лениным" опустился небольшой аппарат,
казавшийся пигмеем возле гигантского тела космолета.

Это был точно самолет без крыльев и шасси, очень длинный, совсем не
похожий на ракету.

Он опустился без малейшего признака пламени дюз, которых у него,
по-видимому, и не было. Возле передней части, по гладкому борту чернели
буквы и цифры "ЦМП-258".

- Буквы похожи на русские, - сказал Второв. - А цифры такие же.

- Видимо, - отозвался Виктор Озеров, - на Земле овладели антигравитацией.
Иначе я не могу себе представить, как он мог опуститься на Европу, лишенную
воздуха, так плавно и так легко.

- Да, совсем новая техника.

Они покинули пульт, за которым провели бессменно восемнадцать часов, и
перешли в радиорубку.

Кривоносов только что принял приветственную радиограмму Стронция.

- Он спрашивает, когда мы думаем покинуть корабль и перейти к нему.

- Разве он не боится соприкосновения с нами? - недоуменно спросил Второв.

- По-видимому, нет.

- Он говорит по-русски?

- Нет, по-английски.

- Почему он пользуется телеграфом, а не радиотелефоном?

- Не знаю. Но на мой ответный привет по телефону он не ответил. Пришлось
повторить по телеграфу.

- Они плохо владеют языком, - сказал Вильсон.

- Передавайте!

Второв продиктовал длинную радиограмму.

Стронций ответил, и начался долгий разговор по радио.

Оказалось, что Стронций - один из диспетчеров с Цереры. Ракетоплан
захватил его по пути от Марса к Европе. Кроме него, на борту "ЦМП" были еще
двое - пилот Кремний и врач-космолог по имени... Петр.

Это имя прозвучало неожиданно. Космонавты никак не ожидали услышать столь
простое и знакомое имя.

- Стронций, Кремний и Петя, - сказал Кривоносов. - Удивительное
сочетание!

- Этот Петя, видимо, крупный врач, - заметил Озеров. - Не вздумай назвать
его так при встрече.

- А кто их знает, как у них принято.

Стронций сообщил, что экипаж "ЦМП" проведет весь срок карантина вместе с
экипажем "Ленина". Это отчасти объяснило его непонятное бесстрашие. Риск
заражения неизвестным микробом существовал, и им нельзя было пренебрегать.
Хотя ни один из космонавтов не заболел неизвестной болезнью, нельзя было
поручиться, что эта болезнь не проявится впоследствии. Ведь экипаж "Ленина"
высаживался на многие планеты, а на Грезе провел много времени. Диспетчеры
Цереры уже знали об этом.

К тому же на Грезе члены экипажа не пользовались биологической защитой.

Выяснилось, что покинуть Европу и перелететь на Ганимед нужно не
задерживаясь.

Космолет должен был остаться здесь. За грузом, состоявшим из бесчисленных
образцов пород всех посещенных планет, замороженной флорой, а главное,
трофеями с Грезы, прилетит специальный грузовой корабль. Он уже готов к
старту на одном из земных ракетодромов.

- Вы не боитесь заражения экипажа этого корабля? Или ему также придется
пройти карантин? - спросил Второв.

Стронций ответил, что весь космолет, как снаружи, так и внутри, будет
подвергнут дезинфекции.

- Это сделают без людей автоматические установки порта. Вы должны
оставить все люки корабля открытыми.

- А эти установки не могут повредить экспонаты?

- Нет, это исключено. Они же не слепые и понимают, что делают.

Подобный отзыв об автоматах было странно слышать даже людям двадцать
первого века, еще до отлета хорошо знакомым с успехами кибернетики.
Очевидно, роботы настоящего времени умели соображать, как люди.

- А может, и лучше, - сказал Кривоносов.

Петр попросил позвать к аппарату старшего врача экспедиции. Мельниковой
разговор с ним принес новые неожиданности.

Мельникова и Федоров считали, что карантин должен продолжаться несколько
месяцев, а то и целый год. И, зная об этом, экипаж "Ленина" приготовился к
тому, что еще долго не попадет на Землю. И вдруг оказалось совсем не так.

Петр сообщил, что карантин на Ганимеде будет продолжаться... пять земных
суток.

Мария Александровна так удивилась, что попросила повторить. Бесстрастный
стук аппарата подтвердил сказанное.

- Быть может, четыре, - добавил Петр.

Было похоже, что он утешает свою собеседницу. Пять суток казались ему
длинным сроком. А у двенадцати человек буквально захватило дух от радости.
Пять дней!

"Каких же высот достигла медицина!" - подумала Мельникова.

- Вы считаете такой срок достаточным? - осторожно спросила она, все еще
не вполне веря.

Ответ не оставил никаких сомнений.

- Вас двенадцать человек, - отстукивал аппарат, - да еще нас трое. Всего
пятнадцать. По четыре часа на человека. Если вас не утомит такая нагрузка.
На Ганимеде одна камера. Вторая по несчастной случайности вышла из строя.
Думаю, что сумеем уложиться в четыре дня.

- Если так, то зачем пять дней или даже четыре? - сказала Ксения
Николаевна. - Скажите ему, что мы согласны на любую нагрузку, лишь бы
скорее.

- Очевидно, они не допускают нарушений режима дня, - ответила ей
Мельникова. - Он имеет в виду сон.

- Можно спать по очереди.

- Нам, но не врачам на Ганимеде. Что ты хочешь, Ксеня? Мы были готовы к
месяцам ожидания.