Чтение 23–й страницы книги ~Баймер~

Мне безумно хотелось на другой день после первого собрания нашей инициативной группы ринуться в офис. Мой офис! Офис, где сейчас Нинель и Миша строгают игру, а Аверьян так и вовсе там ночует, он всегда работает безумными рывками.

Руки даже вывернули руль, я проехал два квартала, заставил себя развернуться и погнал в сторону окружной. Сейчас мне особенно надо шустрить по особняку, мозолить глаза присутствием, что-то делать, иначе тот же Козаровский найдет какую-то неисправность... а то и сам устроит, и тут же явится к Конону: мол, ваш протеже вообще перестал работать так, где его кормят.

Бархатное шоссе стелилась под колеса, как нежнейший ковер. Машина не ехала, не шла, а летела над этой темной, как загадочная вода поверхностью. Слева стремительно струится бесконечная лента высокого бордюра из длинной макоронины рельсов, разделившая шоссе на две равные половины.

Фонарные столбы, тонкие, изящные, словно трубочки одуванчиков, склоняют над шоссе головки. Правда, возле основной чашечки цветка всегда горит и вторая, словно чернобыльская туча добралась и сюда. Хотя нет, при чем здесь Чернобыль, это ж на случай, если первая погаснет, а пчелам и шмелям всегда равно нужны и свет, и сладкая пыльца.

Мелькнули и пропали две каменные башенки старого моста, с рюшечками, шишечками, надстроечками и прочими мерехлюндиями, которые можно рассматривать только в неспешном девятнадцатом или допотопном двадцатом веке с его извозчиками, но не в стремительно проносящейся машине. А на таком бархате да не выдать все скорость, когда даже ГАИ снисходительно смотрит на скорость в сто кэмэ?

Машина вылетела на Ленинский проспект. У меня захватило дыхание от восторга. Широченнейшее шоссе, ровное как биллирдный стол покрытие, простор, а там вдали, где шоссе сужается почти до ширины иглы, вздымаются озаренные оранжевым солнцем роскошнейшие дворцы, в которых бы мечтали жить короли всех времен и эпох!

Шоссе исчезает под колесами все быстрее и быстрее. Мир настолько широк, огромен, что нога невольно давит на педаль газа, все вокруг ускоряется, но все равно то справа, то слева обгоняют сверкающие как торпеда, зализанные встречным ветром до формы пули машины. Я замечал через стекло такие же восторженные, как и у меня, лица, будь там за рулем зрелый мужчина, восторженный юнец или же красивая женщина, что, как известно, опаснее, чем обезьяна с гранатой.

По обе стороны мелькают склонившиеся в поклоне, как придворные моего королевства, высокие и породистые столбы. Сейчас утро, светло, но едва наступят сумерки... нет, еще задолго до сумерек предупредительно включат свет, освещая дорогу мне, хозяину этого мира.

Так король шефствует к своему трону, по обе стороны ковровой дороги выстроились придворные, кланяются, выказывают знаки внимания. Даже в синем небе с редкими облачками пролетают навстречу и пропадают вдали синие птицы с белыми стрелками над каждой полосой. На моей полосе стрела прямая, указывающая за горизонт, справа - такая же, а вот над самой крайней полосой стрела мелькнула сломанная в середине... или же изогнутая так, чтобы удобнее стрелять из-за угла.

Скорость! Я однажды съездил к бабушке в ее городок. Не село, а город, но я в первый же день... да что там день, в первый же час охватил единым взглядом весь город, все дома, людей и все примечательности, и... мозг застыл, не получая дополнительных раздражителей, информации, свернулся в клубок и заснул. Мол, разбуди, когда что-то увидишь новое.

А здесь, даже если пешочком, неспешно прогулочным шагом по тротуару, то по одну руку проносится лавина сверкающих как жуки автомобилей, все разные по цвету, форме, дизайну, вложенным бабкам, по другую руку поднимаются блистающие небоскребы... или старые домищи - неважно - все в призывах, рекламах, зазывах, укорах: а ты подписался?, приколах, веселых и неожиданных картинах, над которыми поработали умные головы, да к тому же еще и с мозгами внутри. Навстречу движется поток таких же пешеходов, все деловые, озабоченные: глаза как у вальдшнепа смотрят вперед и по бокам: не упустить бы шанс ухватить рубль в этом огромном городе, где столько-столько всего-всего, а дураков еще больше...

А те транспаранты, что протянуты над дорогой поперек всей улицы? В Москве информация перехлестывается через край, мэру пришлось запретить развешивать чересчур кучно, а чтобы не чаще, чем через фонарь, и вот я боковым... нет, верхним зрением успеваю схватывать даже на большой скорости эти быстро налетающие и уносящиеся над крышей призывы идти в театр, в армию на контрактной основе, покупать только "мерсы", не пропустить Ларису Долину, спасать пингвинов, телевизоры со скидкой, распродажа шуб, посетите новое казино, продается особняк, купим участок земли в Центре, получите ключи от квартиры как приз за...

Мозг кипит, ликует, хватая и переваривая массу информации, спешно раскладывает по кладовочкам, а неотсортированное бросает в кучу: потом разберемся! А из двух динамиков веселый женский голосок предупреждает о возникающих пробках, чтобы лохи успели выбрать другую дорогу, рассказывает городские новости, сплетничает, перемывает кости, дает адреса только что открывшихся магазинов... ура, сообщил о новом снижении цен на материнские платы для третьего пня, сообщил о катастрофе на перекрестке Мичуринского с каким-то переулком, три машины побиты, есть жертвы, когда же там светофор поставят, надо объехать, там сейчас перекроют...

Глава 31

На воротах Антон, кивнул издали, открыл, сразу начал: как пройти с седьмого левела на восьмой, после того как замочишь дядю с зеленой рожей и светящимся топориком? А потому куда? А потом кого? А зеленых баб как? А тогда зачем они? Я вспомнил вовремя, как сам когда-то безуспешно искал в той же комнате выход, подумал некстати, что эти помещения с запрятанными рычагами достали, до колик хочется чего-то простого, понятного. Не ходить по огромному многоэтажному замку, средневековому или футуристическому, не тыкаться во все двери, по десять раз попадая в одни и те же коридоры, подвалы, чуланы, канализационные трубы, тычась в запертые двери...

Хочется просто ехать на коне, бить гадов по дороге. Пусть выпрыгивают из кустов и развалин на протяжении сотни-другой верст, а то и тысячи, чтобы по дороге и пальмы, и сосны, и заснеженные скалы. И противники действительно разные, а не по сути одинаковые, и совсем не страшненькие монстры. И получать от игры... тьфу, баймы удовольствие, а не разгадывать пазлы. А то некоторые игры, в самом деле красивые и заслуживающие внимания, бросаешь на полдороге.

Антон посмотрел на распахнутые ворота, пульт управления там в будке, махнул рукой, вроде бы колонны черных мерсов с затемненными стеклами не видать на горизонте, поинтересовался:

- Как тебе у нас?

- Пока нравится, - признался я. - Честно. Уже привык, хотя я вообще-то волк-одиночка. Только один Козаровский для меня, гм... ну, это может быть, потому что я его еще не знаю.

- Поближе узнаешь, - предостерег Антон, - подальше пошлешь. Это о Козаровском. Но шеф его ценит. Это Серега, к примеру, работает, спустив в рукава, а Козаровский землю роет! Потому и получает больше всех...

- Ну, - заметил я, - все вы получаете неплохо, судя по вашим мордам.

- Неплохо получаем по мордам? Это верно, бывает. Но бабок все равно мало. Единственное, что могу себе позволить на такую крохотную зарплату, это - музыка, женщины и вино, поскольку газ, продукты питания и квартирная плата уже не по карману.

Он захохотал, отправился в будку. Я выжал сцепление, машина медленно покатила по широкой аппиевой дороге, такой же надежной, простоит века и века.

Перед особняком мерс и джип, остальные машины в подземном гараже. Я там не был до сих пор, да и как-то не тянет, находился по всяким подземельям еще с Бехолдера, да и всякие там думы, кваки, сины и прочие дайкатаны почему-то без блуждания по сточным трубам жить не могут, а уж в подземных гаражах, как знаю по фильмам, стоит треск от пулеметных очередей, там рвутся гранаты, бухают гранатометы, ящики с наркотой вспыхивают, как цистерны с бензином, а на другом конце гаража торопливо цементируют очередную яму с трупами.

Я нежно прикрыл дверцу серебряночки, у меня нет рефлекса советского автомобилиста смачно хряпнуть дверью, палец уже привычно нажал кнопку на брелке с ключами, серебрянка ласково подмигнула мне фарами. Мол, сигнализация включена, не волнуйся, я никому не отдамся.

На крыльцо вышел, загораживая дорогу, Козаровский. Настроение сразу упало. Обычно он сидит в операторской, за всеми наблюдает, за всеми подслушивает. Он не только видел, как я подъехал к воротам, но мог даже слышать, что спрашивал Антон, и что я объяснял.

Не боись я так этого кэгэбиста, перемыл бы ему вслух и всласть кости, натолкал всякого, мол, подслушивать своих нехорошо, но, во-первых, для такого человека своих не бывает, во-вторых, если честно, у меня ноги подгибаются, когда чувствую на себе его холодный взгляд.

- Седьмая камера плохо показывает, - сказал он механическим голосом. - У тебя как с квалификацией?

- А что плохо? - пробормотал я. - Не переключается?

- Переключаться переключается, - сказал он строго, - но изображение какое-то мутное.

- Так может просто грязь на объективе? - предположил я.

- Может, - согласился он высокомерно. - Вот и проверь. А потом доложи!

Я потащился дальше с вконец испорченным настроением. Камеры почти все смотрят сверху вниз, к тому же снабжены щитками, иначе вороны начнут гадить в объективы так прицельно, словно у них лазерная наводка для дерьмометателей.

И только в коридоре злость растушевалась, взамен пришла сладкая боль. Дверь приемной все ближе, ближе...

Грудь моя поднялась, застыла, плечи распрямились, я одел на лицо улыбку человека, который одной левой делает все то, что человечество всеми четырьмя, толкнул дверь.

В залитой солнечным светом комнате, сияющей, слепящей, похожей на уголок небесного рая - Вероника. И больше ничего нет, даже вместе стен розовые тридешные облака, тоже пронизанные светом, бодрящие как кофе,

- Здравствуй... Вероника, - проговорил я.

- Здравствуй, Андрей, - ответила она. - Погоди минутку.

Я остановился, осчастливленный, она хочет со мной общаться, но Вероника ткнула пальчиком в кнопку коммутатора, сообщила, что я пришел, выслушала ответ и молча указала мне глазами на дверь кабинета.

Конон в своем кресле за тыщу баксов разговаривал по телефону. Мне кажется, я не заставал его в другом позе. А если бы он был генералиссимусом, то всякий раз я видел бы его у карты страны. А то и мира.

- Здравствуйте, Илья Юрьевич, - сказал я уважительно.

Он кивнул, глазами указал на кресло. Я сел на самый краешек, так выглядит почтительнее, весь внимание, готовность сорваться с места и мчаться выполнять любое желание. А если честно, то я в самом деле переполнен благодарностью, в самом деле хочется что-то сделать для этого человека помимо того, что делаю за свое жалование.

Трубка опустилась на рычажки. Он окинул мое лицо испытующим взглядом. Я сказал поспешно:

- Илья Юрьевич, у вас здесь антипрослушивающие экраны.

Он посмотрел на меня остро.

- Ты это про что?

- Да так, специалисту это заметно.

- А ты специалист?

- Нет, но... мне приходилось сталкиваться. Да и сейчас слежу краем глаза.

- Зачем?

- Помехи, - пояснил я. - Я ведь с точностью могу вам рассказать, где и в каких точках Москвы перехватчики и подавляльщики от всяких там ФСБ и ФАПСИ. Нет, мне по фигу, что они там делают, просто траффик вблизи их полей впятеро хуже. Приходится сторониться.

Конон помолчал, спросил подозрительно:

- А если у меня такое стоит, то и что?

- Да так, - сказал я поспешно. - Даже, если затеваете госпереворот, мне по балде. Мне важнее, чтобы байма финансировалась. Потому ваше благополучие - это мое благополучие. Видите, какой я корыстный? А потому позволю заметить, эти экраны устарели еще с весны. Пошел в производство сканер, который пробивает все эти помехи... достаточно мощные, надо признать.

Его глаза сузились.

- У меня нет особых секретов... Я теперь просто живу в свое удовольствие. Даже пенсию с прошлого года начал получать! Но все же не хочу, чтобы какая-то зараза подслушивала, как я немузыкально пою в туалете.

- Как Юрий Карлович?

- Еще хуже, - ответил он. - Как его Бабичев. А что, защиты нет?

- Уже есть, - сообщил я. - Всего месяц попользовались ребята своим лабораторным образцом. Правда, успели многое. Вечное соперничество меча и щита, сами знаете. На крутой хвост находится хитрая жопа, на хитрую жопу - хвост с винтом, на хвост с винтом - жопа с лабиринтом, и так далее, до бесконечности. Если хотите, можно купить простейшие керамзитовые шторы. Это недорого.

Он буркнул:

- Ты прямо пушкинский поп, помешан на дешевизне. Я не думаю, что мои разговоры кому-то интересны, но почему не повесить эти шторы, если деньги есть? Жить надо с комфортом. А что, они помогают?

- Да, керамзит не пробить. Правда, лучше брать не простейший, уже есть состав с нужными добавлениями. Неделю, как выпускают.

Он кивнул:

- Возьмем. Не скупись, лучше эти шторы повесить и в комнате охранников тоже.

Я молча кивал, делал вид, что всему верю. Но если Конон все еще в нефтяном и еще каких-то бизнесах, то конкурентам очень хотелось бы знать, о чем толкует за закрытыми дверями. От этого зависит какие акции покупать, какие сбрасывать, а речь может идти о сотням миллионов долларов. Если не о миллиардах. Так что нет ничего удивительного, что Конон хочет обезопасить все помещения...

Я поднялся.

- Пойду замеряю, посчитаю, сколько понадобится материала. За опт нам полагается скидка!

- Иди-иди, поп, - разрешил Конон. - Дождешься от меня щелчка в лоб...

Он засмеялся, сам себя назвав балдой, хотя ему с такими короткими, но густыми, как у кабана щетина, волосами балдость не грозит, не грозит.

- А где Сергей?

- Зачем он тебе?

- А с кем поеду?

Конон отмахнулся:

- Тебе надо утирать нос? Я слышал, что за рулем ты вообще асс.

- Ас, - поправил я невольно. - А расплачиваться...

- Сам и расплатишься, - ответил Конон. - Да только не жмись, не жмись!.. Достал ты этими дешевыми компами. Стучу по клаве и боюсь, что рассыплется.

Шторы я купил, договорился, что доставят немедленно, проследил, пока грузили, а потом вел машину, поглядывая в зеркальце заднего обзора: не отстают ли ребята. Зеркало у меня огромное, широкое, их грузовичок вмещается не только весь, но и еще полмира в придачу, вместе с синим небом и застывшими в истоме облаками.

Николай и Антон под руководством Козаровского тоже помогали устанавливать шторы. Не только на окнах, но затянули даже стены. Получилось очень красиво, сейчас в моде не обои, а затянутые шелком стены, а через этот "шелк" никакой радар не процарапается.

Рабочие торопились, у них еще два заказа, но к обеду совместными усилиями обезопасили практически весь особняк. Последней укрыли от чужих ушей караулку, там парни тоже брякают разное, из вороха анекдотов и жалоб на тяжелую жисть можно выловить и крупинки ценной информации.

Нюрка заглядывала дважды, принесла упаковку холодного пива. Ее кухню укрывать не стали, она в самой середке, но Нюрку шторы волновали мало. Явился Сергей, усталый, схватил банку пива, пожаловался:

- Так тяжело стало воровать! Такое ощущение, что я эти деньги заработал. Ну как вы тут?

- Деньги - зло, - ответил Иван убежденно. - Зайдешь на рынок, и зла не хватает.

- Деньги как дети, - сообщил Николай, - какими бы они не были большими, всегда кажутся маленькими. Так что будем относиться философски: дети подрастут, вон Андрию за байму отвалят миллионы, он от щедрот нам кинет на лапы. Выходя из дома, будем на мелкие расходы брать по пачке, которой можно заткнуть рот самому Поваротти...

- Это когда будет, - протянул Сергей. - Конечно, когда много денег, как-то легче переносится, что не в них счастье. Не у всех такие оппели, как вон у Андрия!

- А ты побей его в анрыле, - посоветовал Иван злорадно. - Или в кваке!.. Тогда и у тебя будет. А то и два оппеля.

- Тише едешь, - сообщил Сергей, - шире жопа. Человек - сам кузнец своих трудностей, так что у нас все впереди... Бросай грязное дело, пойдем сажу трусить! Время обедать.

Иван повел носом:

- То-то я чую запахи уже с утра.

- Не бреши, Нюрка только сейчас начала готовить.

- Так чего ж зовешь?

- А пока ты доползешь...

Стол в холле наполовину накрыт, раскрасневшаяся Нюрка торопливо переставляла с передвижного столика блюда. Я уловил запахи хорошо прожареного мяса, соленой рыбы. Появился Сергей, Нюрка захихикала, Сергей с чересчур серьезным видом взялся переставлять на стол тарелки.

Конон пришел последним, сел во главе стола. Здесь как у староверов, мелькнула у меня мысль, или в каком-то кибуце. Патриарх, который где-то президент, а здесь - отец родной. Правда, президент не может выдрать гражданина своей стран, а отец родной еще как может.

Оставив ворота, к обеду последним поспел Антон. Лицо злое, с порога прорычал злобно:

- Сегодня, оказывается, день Независимости!.. От чего, скажите мне, независимости? Или от кого?.. Не понимаю. Ну, юсовцы празднуют, их колония освободилась от проклятой имперской Англии, как празднуют свои независимости индии, австралии и всякие канады - они тоже онезависели от этой проклятой Англии. Даже грузины или армяне могут отплясывать независимость - от ига России, надо же! Даже Англия или Франция могут праздновать независимости - они по полтыще лет были колониями Римской империи... Уж молчу про всяких бушменов и готентотов... Но Россия? Да это ж вообще уникальная страна уже тем, что никогда не была чьей-то колонией или от кого-то зависимой! Разве что от татаро-монголов, но на самом деле все в те времена друг другу платили дань, даже могучая Византия платила нам, но разве она от нас зависела?..

Николай подумал, брякнул:

- Наверное, имеются в виду коммунисты, а не татары...

Все посмотрели на Конона. Антон смолчал, Конон буркнул:

- Коммунисты? Да разве они с Марса или из Франции посыпались? Свои же и выстрел из "Авторы", свои и власть захватили. Хорошо правили или нет - другой вопрос, но независимость тут при чем?

- Просто все теперь все африканские республики празднуют Дни Независимости, - вставил грамотный Иван. - Мода такая. А так как мы сейчас на уровне Мамбо-Юмбии или Лесото... А чё ты молчишь, баймер?

Я развел руками.

- Не знаю, я не политик. По-моему, поздно присобачиваться к такой моде. Сейчас все друг от друга зависят. С каждым днем, часом, секундой - все больше. А кто старается держаться независимо, да еще экономику делает независимой - тот явно начинает готовиться к войне. Я читал где-то, что это КГБ развалило СССР, а теперь подготавливает страну к чему-то вовсе страшному...

Антон с пренебрежением отмахнулся:

- Брехня. У КГБ нет такой силы.

Сергей посмотрел на хмурого Козаровского, добавил злорадно:

- Да и не было никогда.

Козаровский надменно выпрямился. Мне показалось, что шрам на скуле стал ярче, налился кровью, разбух, как... словом, разбух от прилива крови.

- Вы недооцениваете спецслужбы, - проронил он значительно. - Только потому, что о них не пишут, как о белье попзвезд, они не перестают быть.

Сергей повернулся к Конону:

- А вы что скажете, Илья Юрьевич?

- Да все это враки, - сказал Конон с досадой, - какое всесилие КГБ? Помню, КГБ прилагает титанические усилия, чтобы замаскировать кого-то внутри страны, устраивает его в засекреченный институт или в министерство, но все их тайны всегда видны в самом простейшем райкоме партии!.. Работает, скажем, в оборонном институте вечно пьяненький слесарь дядя Вася, не выгоняют только потому, что золотые руки, но в райкоме партии зав общего отдела, этакая девочка-соплюшка, видит по его карточке, что это полковник КГБ, столько-то наград, такие-то ордена, партийные взносы платит исправно с такой-то зарплаты в институте и с такого-то жалования в Комитете Госбезопасности! Более того, такие же небритые слесаря или тети Маши-уборщицы годами работали и в самом КГБ. Их настоящие лицо знал только один человек в стране - глава КГБ... а также все партийные руководители, начиная от райкома партии!

Сергей коротко хохотнул.

- Ну, дают!.. Какая же это всесильная служба?

- Я и говорю, - сказал Конон, - вся власть была у партии. Вся! А свои партийные бумаги никогда не пересылали почтой. Их всегда возили особые партийные дипкурьеры. По два человека. В поездах брали купе на двоих: один спит, второй сидит над портфелем с пистолетом в руке. Никакое КГБ не имело доступа к этим портфелям. Кроме того были строжайше запрещены любые попытки завербовать для КГБ партийного работника, пусть даже самого мелкого. Даже настоящую уборщицу, что вытирает пол в коридорах сельского райкома партии, нельзя было вербовать даже в осведомители. А ты - о всесилии партии!

Я поглядывал украдкой на Козаровского. Лицо его было бледным, щека подергивалась. Мне показалось, что в это время он люто ненавидит шефа. Тот не должен рассказывать такое, такое... подрывающее жутковатую славу, которую нагнетал вокруг своей деятельности сам КГБ.

Сергей покачал головой:

- Вы как хотите, шеф, но вы тоже... как мне кажется, преувеличиваете. Мы в армии не боялись генералов с инспекцией, но до свинячьего писка тряслись перед своими же особистами. У них власть была ого-го!

Козаровский взглянул на Сергея почти с благодарностью. Конон пожал плечами, внезапно рассмеялся:

- Чего это мы о днях минувшей славы?.. Мы сейчас в мире, где нет ни КГБ, ни райкомов партии. А есть зато самая великая в мире байма, которой мы потрясем мир больше, чем большевики в семнадцатом!

Глава 32

Суббота, гости, мангал в тени дерева, запах жареного мяса в неподвижном воздухе, куча гостей за столом и на корточках вокруг мангала...

Зато Светлана Васильевна впервые не спустилась вовсе. Это стало наконец чересчур заметным, гости стали многозначитетльно переглядываться. Конон нахмурился, слухи не к чему, долгое отсутствие становится неприличным. Я видел как он кивком услал Сергея. Вернулись уже вдвоем, Светлана Васильевна хмурилась, оглядывалась. Сергей за ее спиной подмигнул мне. Я понял, что хозяйку пришлось от компа оттаскивать почти силой, а то и бить рукоятью пистолета по пальцам, когда она цеплялась за края стола.

Она прошла к гостям, но не села, с возмущением уставилась на Эмму. Та беспокойно заерзала, поинтересовалась:

- Что-то стряслось?

- Еще бы не стряслось! - выпалила Светлана Васильевна. - ты чего это выпендриваешься?.. Я тебя вчера с таким классным мужиком в Sims'е познакомила!.. А тебе все не так: то от него пахнет, то устала, видите ли... Он же только что с работы пришел, семьсот баксов принес, да еще и премию! Вот и пахнет. Это ж он пахнет, а не деньги. Да и он, стоит ему только на пару минут в душевую...

Эмма заулыбалась:

- Вот почему ты выспрашивала меня, под каким знаком я родилась!

- Ну да, - ответила Светлана Васильевна сердито. - Там сразу заложены характеристики. Я проверила, все так: чистюля, юмор на точке замерзания, активная, дружелюбная...

Эмма устало покачала головой:

- А чего меня не спросила?

- Ну да! Ты бы мне наговорила! И честная, и умная, и красивая, и вообще со всех сторон замечательная. А гороскоп... он объективный.

Эмма предположила:

- Может быть, мне твой мужик не понравился? Для кого-то класный, для кого-то нет. У меня к этим классным, наоборот, идиосикразия.

- А что это?

- Да так... Давай лучше вечером в он-лайне встретимся. Там мы городок организовали, чужих в свой район не пускаем. Даже освободившиеся квартиры держим, чтобы негры и всякие турки не наехали. Я скопила тысяч пять баксов, одолжу на аренду. Даже обставить квартиру сможешь, если без шика, конечно.

Светлана Васильевна спросила горестно:

- На пять тысяч? Не смеши курей.

- Кур, - поправила Эмма педантично.

- Курей, - возразила Светлана Васильевна. - Курей, курей!..

Потом она подумала и спросила тихо:

- А что такое он-лайн?

Мы, как группа заговорщиков, устроилась за одним столом, разбирали баймы, наперебой хвастались, кто каким трюком прошел уровень, какие секретные комнаты, а то и уровни отыскал, какие добавочные квесты выполнил, и где лучше набрать пойнты.

Эти боты уже знают, что у меня офис, что я не просто Андрий, а если даже и просто Андрий, но уже и директор почти что фирмы. По крайней мере, команда есть, пашет.

Я смотрел на них и думал почти с нежностью, что боты же, просто боты, но все-таки хорошие боты. Ума им бог не дал, зато спинным мозгом понимают где дороги тупиковые, где яма, а где вообще тьма. Такое чутье бы да нашим политикам, президенту, правительству!

Конон побродил между гостями, с кем-то обнялся, кому-то пожал руку, поговорил с другими, с всеми любезен и доброжелателен, но я видел, как его приклеенная улыбка стала своей родной, едва сел к нам за стол.

Антон разглагольствовал о новых картах для третьей кваки, Конон вслушался, прервал с отвращением:

- Не знаю, почему свихнулся Ромеро? Да и Кармак одурел... Это же сплошная махровая дурь: бросить все силы на дефматчи. В этом...в этом нет развития!

Я понимал, кивал, а Сергей спросил непонимающе:

- Как это? А карты какие крутые?

Конон поморщился, сказал с еще большим отвращением: