пересчитывал деньги.
Эль? - Эль лениво помотал головой. - Ну в самом деле, не все ли вам
равно...
бланк Элю.
оставшейся, наверное, еще с тех времен, когда метро оборудовали под
атомоубежище.
выдвинул засовы и с натугой повернул ржавую рукоять. - Пойдете прямо по
коридору, - сказал он, - а там сами увидите.
Элем был встроен небольшой экран. На экране что-то двигалось, но я не
разглядел что. Круглоголовый, налегая всей тяжестью на рукоять, откатил
дверь. За дверью открылся пыльный проход. Несколько секунд круглоголовый
прислушивался, затем повторил:
знает, пока сам не попробует. Я перешагнул через высокий порог, и дверь с
чмоканьем закрылась за мной. Было слышно, как заскрежетали засовы.
стенах цвела плесень. Я постоял, прислушиваясь, но ничего не услышал,
кроме редкого стука капель. Я осторожно двинулся вперед. Под ногами
скрипела цементная крошка. Коридор скоро кончился, и я очутился в
сводчатом бетонном тоннеле, освещенном совсем уже скверно. Когда глаза
привыкли к сумраку, я разглядел рельсовый путь. Рельсы были ржавые, между
ними темнели лужи неподвижной воды. Под сводом тянулись провисшие провода.
Сырость прохватывала до костей, и отвратно пахло - не то падалью, не то
испорченной канализацией. Нет, это было совсем не то, что нужно. Мне не
хотелось терять времени даром, и я подумал, что, пожалуй, сейчас вернусь и
скажу, что приду в другой раз. Но сначала я решил - просто из любопытства
- пройти немного по тоннелю. Я пошел направо, на свет далеких ламп. Я
перескакивал через лужи, спотыкался о прогнившие шпалы, путался в
оборванных кабелях. Дойдя до первой лампы, я снова остановился.
полотне зияли дыры, наполненные водой. Затем я увидел рельсы. Никогда мне
не приходилось видеть рельсы в таком состоянии. Некоторые были скручены
штопором. Они были начищены до блеска и напоминали огромные сверла. Другие
были с огромной силой вбиты в полотно и в стены тоннеля. А третьи были
завязаны в узлы. У меня мороз пошел по коже, когда я увидел это. Простые
узлы, узлы с бантом, узлы с двумя бантами, как шнурки на ботинках... Они
были сизые от окалины.
тусклые желтые огни редких ламп мерно мигали, словно что-то раскачивалось
на сквозняке, заслоняя и снова открывая их. Нервы мои не выдержали. Я
чувствовал, что это не более чем дурацкая шутка, но я ничего не мог с
собой поделать. Я присел на корточки и осмотрелся. Скоро я нашел то, что
искал: метровый обломок железного прута. Я взял его под мышку и двинулся
дальше. Железо было холодное, влажное и шершавое от ржавчины.
сырости стены. Я уже давно заметил на них странные круглые потеки, но
вначале не обратил на это внимание, а потом заинтересовался и подошел
посмотреть. По стене, насколько хватал глаз, тянулись два ряда круглых
следов, разделенных метровым интервалами. Это выглядело так, как будто по
стене здесь пробежал слон, и пробежал не очень давно - на краю одного
такого следа слабо шевелилась раздавленная белая сороконожка. Хватит,
подумал я, пора возвращаться. Я посмотрел вдоль тоннеля. Теперь под
лампами впереди были отчетливо видны черные качающиеся гирлянды. Я взял
прут поудобнее и пошел вперед, держась поближе к стене.
на них, связанные хвостами и собранные в тяжелые щетинистые гроздья,
покачивались на сквозняке сотни и сотни мертвых крыс. В полумраке жутко
блестели мелкие оскаленные зубы, торчали во все стороны закостеневшие
лапки, и эти гроздья длинными гнусными гирляндами уходили в темноту.
Густой тошнотворный смрад опускался из-под свода и растекался по тоннелю,
шевелящийся, плотный, как кисель...
крыса. Потом еще одна. И еще. Я попятился. Они мчались оттуда, из темноты,
где не было ни одной лампы. И оттуда вдруг толчками пошел воздух. Я
нащупал локтем пустоту в стене и вдвинулся в нишу. Под каблуками
заверещало и задергалось живое - я не глядя отмахнулся своей железной
палкой. Мне было не до крыс, потому что я слышал, как кто-то тяжело и
мягко бежит по тоннелю, плюхая по лужам. Зря я ввязался в это дело,
подумал я. Железный прут показался мне таким легким и ничтожным по
сравнению с завязанными в узлы рельсами. Это не летучая пиявка... И не
динозавр из Конго... Только б не гигантопитек, все что угодно, только бы
не гигантопитек. У этих ослов хватит ума выловить гигантопитека и
запустить в тоннель... Я плохо соображал в эти секунды. И неожиданно ни с
того ни с сего подумал о Римайере. Зачем он послал меня сюда? Что он - с
ума сошел?.. Только бы не гигантопитек...
такое. Тоннель гудел от его галопа. Затем где-то совсем рядом раздался
отчаянный скрежещущий визг пойманной крысы, и наступила тишина. Я
осторожно выглянул. Он стоял шагах в десяти, под самой лампой, и ноги подо
мной обмякли от огромного облегчения.
Остряки-самоучки... Это же надо было додуматься! Таланты доморощенные...
нет, чего нет, того нет...
подрыгал ногами и взбежал на потолок.
устаревший кибер, предназначенный для работ на астероидах, жалкий и
нелепый, весь в лохмотьях от карбонной коррозии и в кляксах черной
подземной грязи.
Псевдоморфические породы!.. Я над Берлином! Как слышите? Пора спать!
спустился вниз и стал быстро, по-собачьи, рыть бетон рабочими
манипуляторами. Бедняга, у него и в лучшие-то времена мозг был способен к
нормальной работе только при тяжести в одну сотую земной, а сейчас он был
совершенно невменяем. Я нагнулся над ним и стал шарить под панцирем,
отыскивая узел регулировки. "Вот поганцы", - сказал я вслух. Узел
регулировки был расплющен, словно но нему ударили кувалдой. Он бросил
копать и мягко схватил меня за ногу.
посвистывая, он исполнял "Марш охотников". Я смотрел на него и думал, как
это глупо и отвратительно, как смешно и страшно одновременно. Если бы я не
был межпланетником, если бы я испугался и побежал, он бы почти наверняка
убил меня... А ведь здесь никто не мог знать, что я был межпланетником.
Никто. Ни один человек. И Римайер тоже не знал, что я был
межпланетником...
обратно. Все время, пока я шел до поворота в коридор, мне было слышно, как
он гремит и лязгает в груде исковерканных рельсов, шипит электросваркой и
несет околесицу на два голоса.
захлопнул ее за собой.
экзальтированных дураков.
приходили бы вечером. У нас вообще для одиночек развлечений мало... - Он
налил виски и добавил содовой из сифона. - Хотите?