услугу? Прошу и вас принять десяток акций и тоже войти в правление.
вступить в дело. Я считаю ваше начинание блестящим и охотно вложу в него
сто тысяч франков. Это будет любезность не с моей, а с вашей стороны.
совсем покорило его сердце. Впрочем, он всегда готов был кинуться на шею
каждому, кто вносил деньги в его предприятия.
неприятно. Ей показалось, что сейчас состоялась сделка купли-продажи:
один купил ее, другой продал. Разве Поль предложил бы ее мужу сто тысяч
франков, если бы не любил ее? Нет, конечно. И хоть бы он сделал это не
при ней!..
стол, г-жа Пай-старшая сказала Андермату:
ров, взбудоражила всех больных.
столом буду говорить с вами о делах, но время не терпит: я сегодня вече-
ром уезжаю в Париж, - а у меня есть к вам предложение. Не согласитесь ли
вы руководить разведывательными работами, чтобы найти максимальное коли-
чество минеральной воды?
колько минут договорились, в каких местах и как производить разведку,
которая должна была начаться немедленно. Все было обсуждено и решено с
той четкостью и точностью, какие Андермат всегда вносил в свои дела. По-
том заговорили о паралитике. Днем многие видели, как он проходил через
парк, опираясь только на одну палку, тогда как утром еще пользовался
двумя. Банкир восклицал:
Андермата, из всех уст неслись льстивые возгласы. Лакеи ресторана теперь
подносили кушанье ему первому, с раболепной почтительностью в лице и в
движениях, мгновенно исчезавшей, когда они подавали блюдо его соседям.
ее и прочел вполголоса: "Доктор Латон из Парижа был бы счастлив побесе-
довать несколько минут с господином Андерматом до его отъезда".
через десять я вернусь.
поднялся к себе за дорожной сумочкой, а когда вышел из гостиницы, уви-
дел, что у крыльца собралась половина деревни. Петрюс Мартель подскочил
пожать Андермату руку и с актерской фамильярностью зашептал ему на ухо:
для вашего дела.
шел мимо Андермата, отвесив ему низкий поклон, каким до сих пор удостаи-
вал только маркиза, и сказал:
и налево руки, восклицал: "До свидания! До свидания!" - и чуть было не
позабыл проститься с женой, настолько все его мысли были заняты делами.
От этого равнодушия Христиане стало легче на душе, и когда она увидела,
как пара лошадей подхватила коляску и понесла ее крупной рысью по доро-
ге, в сумеречную даль, ей показалось, что теперь уж до конца жизни нико-
го не надо будет бояться.
и Полем Бретиньи; Гонтран, по своему обыкновению, отправился в казино.
лясь, сложив руки на коленях, и глядела в темноту, томная и слабая, нем-
ного настороженная и все же счастливая; она почти ни о чем не думала,
даже не мечтала, и когда минутами ее тревожили смутные укоры совести,
она отгоняла их все одним и тем же заклинанием: "Я люблю его! Люблю его!
Люблю!"
широкий пеньюар, она села в кресло у открытого окна и стала смотреть на
звезды, а в раме окна перед ее внутренним взором поминутно вставал образ
того, кто завладел ею. Она так ясно видела его, доброго, нежного и нео-
бузданного, такого сильного и такого покорного перед нею. Да, этот чело-
век завладел ею навсегда, на всю жизнь, - она чувствовала это. Теперь
она уже не одинока, их двое - два сердца, слившиеся воедино, две сливши-
еся воедино души. Где он был сейчас, она не знала, но хорошо знала, что
и он думает, мечтает о ней. Она как будто слышала, как на каждое биение
ее сердца где-то отвечает другое сердце. Она чувствовала, как вокруг
нее, словно птица, задевая ее крылом, реет желание, страстное желание,
она чувствовала, как проникает в окно это пламенное желание, исходящее
от него, ищет ее, молит в ночной тишине. Как хорошо, как сладко, как но-
во было для нее чувствовать, что она любима! Как радостно было думать о
ком-то с такой глубокой нежностью, что слезы навертывались на глаза, и
плакать от умиленного счастья! Ей хотелось открыть объятия тому, кого не
было перед нею, послать ему призыв, открыть объятия навстречу его обра-
зу, возникавшему перед глазами, навстречу поцелуям, которые он непрес-
танно слал ей где-то вдали или вблизи, сгорая в лихорадке ожидания.
звездам. Вдруг она вскрикнула. Большая черная тень, перешагнув через пе-
рила балкона, внезапно появилась в окне.
том, что их могут увидеть, она бросилась к нему на грудь.
еще четыре источника, которые могли дать новому акционерному обществу
вдвое больше воды, чем требовалось. Весь округ был в волнении от этих
разведок, от этих открытий, от важных новостей, мгновенно перелетавших
из уст в уста, от нежданных блестящих перспектив; все суетились, востор-
гались, только и говорили что о будущем курорте, только о нем и думали.
Даже маркиз и Гонтран проводили целые дни около рабочих, буривших гра-
нитные породы, и со все возраставшим любопытством слушали объяснения ин-
женера и его поучительные рассказы о геологическом строении Оверни. Те-
перь Поль и Христиана могли совершенно свободно, спокойно любить друг
друга: никто ими не интересовался, никто ничего не подозревал, никому и
в голову не приходило шпионить за ними, - все любопытство, все внимание
людей, все их чувства поглощены были будущим курортом.
шим от вина. Первый глоток - первый поцелуй - обжег, одурманил ее, вто-
рой бокал она выпила залпом и нашла, что он лучше, а теперь она пила
жадными большими глотками и была пьяна любовью.
не сознавая того, что происходит вокруг. Время, вещи, люди теперь не су-
ществовали для нее. На земле и в небе был только один-единственный чело-
век - тот, кого она любила. Глаза, ее видели только его, все мысли были
только о нем, все надежды устремлялись только к нему. Она жила, двига-
лась, ела, одевалась, как будто слушала, что ей говорят, отвечала, но
ничего не понимала, не сознавала, что делает. И ничто теперь ее не стра-
шило: никакое несчастье не могло ее сразить, - она ко всему стала не-
чувствительна. Никакая телесная боль не могла затронуть тело, подвласт-
ное только трепету любви. Никакие душевные страдания не могли коснуться
завороженной души.
ные увлечения, и доводил ее чуть не до безумия. Часто в конце дня, зная,
что маркиз и Гонтран пошли к источнику, он говорил:
ном склоне, над самым ущельем. Они поднимались туда через молодой лес по
крутой тропинке и шли так быстро, что Христиана задыхалась, но им надо
было спешить, так как времени было мало. Чтобы ей легче было идти, он
поддерживал ее за талию, подхватывал, приподнимал; и, положив ему руку
на плечо, она опиралась на него, а иногда, обняв за шею, приникала поце-
луем к его губам. Они всходили все выше, выше, воздух свежел, ветер ове-
вал им лица, и, когда они достигали сосен, их обдавало запахом смолы,
живительным, как дыхание моря.
ее ног. Ветер пел в ветвях. Стволы звенели под ветром тихою песней со-
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Пехов Алексей
Орлов Алекс
Апраксина Татьяна