которой так мечтала Марина, которой жаждало ее стройное смуглое тело,
засыпающее в объятьях очередной подруги...
глиняного Шивы и пошла на кухню.
выключила газ.
вчера:
массивному письменному столу, вынула из-за эстонской безделушки ключ,
отперла ящик и выдвинула.
содержимое его Марина отдала бы свою квартиру, не раздумывая.
бабушкины четки и потрепанный карманный псалтырь, из-под которого виднелся
молитвослов. Справа -- три увесистых тома "Архипелага", "Дар", "Машенька" и
"Подвиг" Набокова, владимовский "Верный Руслан", орвелловский "1984", две
книжки Чуковской.
Мандельштам, "Часть речи" и "Конец прекрасной эпохи" Бродского, сборники
Коржавина, Самойлова и Лиснянской.
в центре которого на дубовом дне ящика покоилась Тетрадь.
невинно и удивленно смотрела ботичеллевская Венера, в правом верхнем углу
лепилось старательно выведенное ROSE LOVE.
-- вспомнила она любимые строчки и отворила Тетрадь.
фотографий -- по одной на каждой странице. Двадцать восемь женских лиц.
рифленой бумаге, черные блестящие волосы, полуоборот, полуулыбка... Мария
была первой. Своими изящными пальцами, требовательными губами и эластичным
телом она открыла в-Марине Розовую Дверь, открыла сильно и властно, навсегда
впустив поток испепеляющих лучей.
на квартире ее подружки прекратились, а подружка осталась. Она была второй.
то лето, когда бабушка все еще пеленала в Ленинграде бордового от крика
Кольку, они с Мариной часто ставались ночевать у Светы --
двадцатишестилетней, дважды разведенной, кудряво-черноволосой, с округлыми
булками плеч, спелыми грушами грудей и пунцовыми капризными вишнями губ.
бодрствующие любовницы слышали тоскливый скрип ее раскладушки.
шелковым призраком с черной шапкой на голове:
влажной простыне, отдыхая после продолжительной борьбы, закончившеюся
обоюдной победой.
меж двух смуглых, остывающих углей. Долго молчали, глядя в начинающий белеть
потолок, потом Маша предложила накрыться простыней и вздремнуть.
задремала, Марина тоже собиралась отправиться за ней, как вдруг Светина рука
легла ей на гениталии.
друга в торопливой арбатской толпе.
гениталий. Она любила танцевать голой на столе под Шарля Азнавура, пить
красное вино из горлышка, истерически хохотать, наряжаться и, изображая
манекенщицу, стремительно входить из коридора в комнату, кружась и
покачиваясь на высоких, вышедших из моды шпильках.
кончиком языка. Она была менее искусна, чем Мария, но более щедра, -- уже
через неделю у Марины появился дорогой югославский лифчик и духи "Камея".
после жестокой ссоры, грубых слов и гулкого хлопка дверью...
канцелярской бурдой, нещадно покоробившей лист. Мальчишеская челка,
маленькие юркие глазки, тонкие губы, тонкие руки, тонкая талия, два
девственных холмика на груди и один -- потерявший девственность в общежитии
циркового училища -- внизу, меж худеньких бедрышек.
показывая что-то невидной ладошкой...
завешивая окно одеялом. Больше всего Ирине нравилось касаться гениталиями,
сильно разведя ноги...
Белорусского дождливым летним вечером.
бормотала она, торопливо целуя Марину и вырывая из ее руки мокрый блестящий
чемодан, -- У нас места -- до чорта, отец ушел, приезжай. С ребятами
путевыми познакомлю...
сухонькими губами в последний раз и застучала сандалиями по железным
ступенькам:
крохотными губками, пухлыми бедрами и округлой попкой.
потолок ее татарского эстетизма.
дважды переспала, завучу подарила хрустальную вазу.
от сексуальной неудовлетворенности: в восемнадцать лет Сонечку грубо
дефлорировал ее ровесник и с тех пор половые акты стали формальностью.
ты красивая, мужчины не достойны тебя", но отдалась смело и легко, --
поздней осенью они поехали на пустынную дачу и, включив обогреватель, целый
день ласкались на холодной перине...
ограниченность. Соне -- розовые дела.
породистое лицо сорокалетней женщины.
Марину.
преданной, бескорыстной. Умела не замечать свой возраст.
закалывая свои роскошные льняные пряди.
бритых припудренных гениталий изящным розовым язычком.
белые полные ноги. Марина любила это белое, слегка переспелое тело с
мягкими, необычайно нежными грудями.
необязательные прикосновения суммировались и неожиданно распускались жарким
соцветием истомы. Марина беспомощно кричала, Кларины губы шептали:
покричи...
двухнедельного любовного безумия пропала в круговерти каких-то
подозрительных армян. Отчаянно кусалась своими мелкими зубками и
повизгивала, зажимая ладонями рот, чтобы не услышали соседи по коммуналке...
крутившиеся возле иностранцев.
стимулятором, ресторан -- сакраментальным местом, лесбос -- тайной
слабостью.
папиросы с планом, уговорили "попробовать негра". Негр промучил ее часа
полтора, залезая своим толстым членом куда только можно, потом, загнанно
дыша и посверкивая в темноте белками, выпил из горлышка бутылку "Хванчкары"
и захрапел...
Мережковский Дмитрий
Ларссон Стиг
Зыков Виталий
Перумов Ник
Доценко Виктор
Емилина Ника