теперь в интересы господина Голядкина. "Он отчасти в своем праве, - подумал
господин Голядкин, - ведь что ж я ему? Он, может быть, уже и получил с
другой стороны, а потому и отлучился по самонужнейшей-то. А вот я ему и
того.." Господин Голядкин понял, что время гривенников наступило.
дам. Понимаешь?
Голядкина.
Остафьев отвечал с расстановкой, тоже, как и господин Голядкин, наблюдая
немного таинственный вид, подергивая немного бровями, смотря в землю,
стараясь попасть в надлежащий тон и, одним словом, всеми силами стараясь
наработать обещанное, потому что данное он уже считал за собою и
окончательно приобретенным.
припомнил.
господину Голядкину.
господина Голядкина.
он решительно становился в тупик и не знал, что ему еще говорить. "Плохо!"
- подумал господин Голядкин.
немке ихней-с, так вот я пойду и спрошу, если надобно.
брат, не думай чего-нибудь, а я только так. Да расспроси, братец, разузнай,
не приготовляется ли что-нибудь там на мой счет. Он-то как действует? вот
мне что нужно; вот это ты и узнай, милый друг, а я тебя потом и
поблагодарю, милый друг...
сегодня-с.
разузнай это, братец; разузнай это все - а я тебя поблагодарю, милый мой;
вот что мне нужно... А ты не думай чего-нибудь, братец...
разве не войдете сегодня?
пришел, милый друг, а потом я тебя и поблагодарю, милый мой.
господин Голядкин остался один.
теперь плоховато! Что бы это значило все? что именно значили некоторые
намеки этого пьяницы, например, и чья это штука? А! я теперь знаю, чья это
штука. Это вот какая штука. Они, верно, узнали, да и посадили... Впрочем,
что ж, - посадили? это Андрей Филиппович его посадил, Ивана-то Семеновича;
да, впрочем, зачем же он его посадил и с какою именно целью посадил?
Вероятно, узнали... Это Вахрамеев работает, то есть не Вахрамеев, он глуп,
как простое осиновое бревно, Вахрамеев-то; а это они все за него работают,
да и шельмеца-то за тем же самым сюда натравили; а немка нажаловалась,
одноглазая! Я всегда подозревал, что вся эта интрига неспроста и что во
всей этой бабьей, старушьей сплетне непременно есть что-нибудь; то же самое
я и Крестьяну Ивановичу говорил, что, дескать, поклялись зарезать, в
нравственном смысле говоря, человека да и ухватились за Каролину Ивановну.
Нет, тут мастера работают, видно! Тут, сударь мой, работает мастерская
рука, а не Вахрамеев. Уже сказано, что глуп Вахрамеев, а это... я знаю
теперь, кто здесь за них всех работает: это шельмец работает, самозванец
работает! На этом одном он и лепится, что доказывает отчасти и успехи его в
высшем обществе. А действительно, желательно бы знать было, на какой он
ноге теперь... что-то он там у них? Только зачем же они там взяли Ивана-то
Семеновича? на какой им черт было нужно Ивана Семеновича? точно нельзя уж
было достать другого кого. Впрочем, кого ни посади, все было бы то же
самое; а что я только знаю, так это то, что он, Иван-то Семенович, был мне
давно подозрителен, я про него давно замечал: старикашка такой скверный,
гадкий такой, - говорят, на проценты дает и жидовские проценты берет. А
ведь это все медведь мастерит. Во все это обстоятельство медведь замешался.
Началось-то оно таким образом. У Измайловского моста оно началось; вот оно
как началось..." Тут господин Голядкин сморщился, словно лимон разгрыз,
вероятно, припомнив что-нибудь весьма неприятное. "Ну, да ничего, впрочем!
- подумал он. - А вот только я все про свое. Что же это Остафьев нейдет?
Вероятно, засел или был остановлен там как-нибудь. Это ведь и хорошо
отчасти, что я так интригую и с своей стороны подкопы веду. Остафьеву
только гривенник нужно дать, так он и того... и на моей стороне. Только вот
дело в чем: точно ли он на моей стороне; может быть, они его тоже с своей
стороны... и, с своей стороны согласясь с ним, интригу ведут. Ведь
разбойником смотрит, мошенник, чистым разбойником! Таится, шельмец! "Нет,
ничего, говорит, и чувствительно, дескать, вам, ваше благородие, говорит,
благодарен". Разбойник ты этакой!"
Кто-то сошел с лестницы и вышел на улицу. "Кто бы это так отправлялся
теперь?" - подумал про себя наш герой. Через минутку послышались опять
чьи-то шаги... Тут господин Голядкин не вытерпел и высунул из-за своего
бруствера маленький-маленький кончик носу, - высунул и тотчас же осекся
назад, словно кто ему булавкой нос уколол. На этот раз проходил известно
кто, то есть шельмец, интригант и развратник, - проходил по обыкновению
своим подленьким частым шажком, присеменивая и выкидывая ножками так, как
будто бы собирался кого-то лягнуть. "Подлец!" - проговорил про себя наш
герой. Впрочем господин Голядкин не мог не заметить, что у подлеца под
мышкой был огромный зеленый портфель, принадлежавший его
превосходительству. "Он это опять по особому", - подумал господин Голядкин,
покраснев и съежившись еще более прежнего от досады. Только что господин
Голядкин-младший промелькнул мимо господина Голядкина-старшего, совсем не
заметив его, как послышались в третий раз чьи-то шаги, и на это раз
господин Голядкин догадался, что шаги были писарские. Действительно,
какая-то примазанная писарская фигурка заглянула к нему за печку; фигурка,
впрочем, была не Остафьева, а другого писаря, Писаренки по прозванию. Это
изумило господина Голядкина. "Зачем же это он других в секрет замешал? -
подумал герой наш. - Экие варвары! святого у них ничего не имеется!"
друг, от кого?..
никаких-с. А если будут, уведомим-с.
два раза проходили по отделению, да и мне теперь некогда.
извольте здесь еще постоять-с, так если будет что-нибудь относительно
вашего дельца-с, так мы вас уведомим-с...
ухватившего его за полу господина Голядкина, - право, нельзя-с. Вы извольте
здесь еще постоять-с, так мы и уведомим.
письмо, мой друг; а я тебя поблагодарю, милый мой.
Здесь никто не увидит...