резко поворачивал к западу и скалы подступали к самому морю. На конце
мыса высокая, саженей в пятьдесят, скала выходила стеной из воды.
вихрем кружившиеся над скалой. Это были сотни тысяч птиц, неумолчно и
разноголосо шумевших, как прибой. Кого только не было здесь: и
черно-белые гагарки, и кайры, и чистики, и буровато-серые арктические
буревестники, и много чаек.
в море, хорошо были видны наслоения горной породы, лежащие почти
параллельно. Благодаря неодинаковой плотности скала выветривалась
неравномерно. Длинные и узкие, короткие и широкие впадины, уступы и
карнизы тянулись по всей скале. Иногда из стены выступали над морем
большие каменные глыбы. Местами в стене чернели углубления, пещерки.
Сверху и до самого моря утес был унизан птицами. Они занимали каждый
карнизик, каждый, самый незначительный выступ. Бело-черные живые пятна
сидящих птиц трудно было отличить от массы серого птичьего помета и
белых яиц, лежащих прямо в голых каменных впадинах и в щелях карнизов, у
скалы птицы находились в беспрерывном движении, перелетая с места на
место или кружась в воздухе.
Шарапов. - Тут яиц всю жизнь считать - не пересчитать. Идем, Ваня,
прохода на гору поищем. Забраться нам надо вон куда, - указал Шарапов на
вершину скалы.
навстречу плывущим облакам.
поднимающиеся до самого верха. По этим природным ступеням они стали
медленно и осторожно взбираться на вершину Птичьей горы. Куда ни глянь,
вокруг только скалы с серым, словно накипь, лишайником, тесно
прильнувшим к шершавой поверхности камня, темные ущелья да белые пятна
не растаявшего снега. Ни цветка, ни травки, ни мха - ничего живого.
обвязал Ваню. Так они шли, помогая друг другу: когда оступался один,
другой его поддерживал. В руках у них были легкие багры, помогавшие
держаться за каменные выступы.
с лица, несколько раз прошел взад и вперед по площадке, стараясь
выровнять дыхание.
Ваню несколько раз у пояса концом веревки, потом перехватил ею грудь
мальчика крест-накрест через плечи. Сбоку у Вани был привязан мешок из
оленьей шкуры с веревкой потоньше. У пояса висел нож. Руки оставались
свободными. Топор и пика остались у Степана.
самого края и ползи осторожно. Смотри, крепко держись за веревку. А я
камень найду, чтобы привязать ее. Как крикну, будешь спускаться
понемногу, а мне сигналы давай. Голоса твоего мне не услыхать: птицы
крик да шум такой поднимут, как в бурю на море. Сигналы веревкой давай:
если один раз дернешь - значит, спускать тебя надо, два раза - на месте
держать, а три - я кверху тебя поднимать буду. Запомнил? Ползи вон к
тому выступу. Он гладкий, веревку не будет резать.
Вот они у самого края обрыва. Ваня взглянул вниз и... скала будто
закачалась под ним.
услышал он слова Степана, будто догадавшегося о его состоянии. - А
главное, не бойся ничего, знай яйца в мешок клади да ни о чем не думай.
Как полный наберешь - дерни за веревку от мешка, я его вытащу.
мешок, не мешает ли мальчику, и снова внимательно осмотрел всю веревку
от конца до конца, потрогал каждый узел. Затем он нахлобучил Ване
поглубже шапку.
закачался на веревке. Теперь голова у него уже не кружилась. Одна мысль
владела им безраздельно: не бояться, не осрамиться в глазах Степана,
быть настоящим охотником.
веревку в руках, и был готов в любой момент спустит его ниже или
вытащить наверх.
всполошился весь птичий базар. От хлопанья крыльев и резкого крика
поднялся такой шум, словно со скалы обрушился внезапно водопад. Птицы
тучей окружили утес.
хватал яйца, стараясь подбирать пестрые, в крапинках, и клал их в мешок.
Иногда он упирался ногами в выступ скалы и закрывал лицо руками; чайки
густой тучей облепляли его, стараясь ударами крыльев и клювов отогнать
дерзкого врага. Понемногу наполняя мешок, Ваня то и дело подавал сигнал
спуска, пока ноги его не коснулись широкого карниза, расположенного
почти посредине скалы. Птичьих гнезд здесь почему-то не было. Совсем
близко от Вани, смешно растопырив лапки и быстро махая крылышками,
держалась в воздухе почти на одном месте кайра. Брюшко у птицы между
лапками было совсем голое.
под ним неслышно плескалось о камни море. Он весело глянул вверх и
сквозь белые хлопья все еще носившихся в тревоге птиц увидел голову
Степана. Мальчик дернул за тонкую веревку, и мешок с богатой добычей
пополз кверху.
замер: в двадцати шагах от него, прижимаясь к скале, стоял медведь.
Видимо, он давно наблюдал, как спускался Ваня, а когда мальчик оказался
на уступе, решил, что это его законная добыча, и смело пошел на него.
за веревку.
веревку.
пасти. Вот медведь протянул когтистую лапу... Мальчик отпрянул, полоснув
по ней ножом. В этот момент веревка натянулась, и Ваня, медленно
покачиваясь, начал подниматься. Медведь с рычанием стал на задние лапы
и, подняв морду, тянулся за ускользающей добычей.
гнезд: видимо, звери легко могли добираться сюда.
выбрался на вершину.
Ваня, возбужденно смеясь. - А там мне не до смеху было. Ошкуй-то, видно,
давно меня поджидал. Не оглянись я, задержись хоть чуть-чуть - и конец
мне. Спасибо, Степан, быстро ты меня вытянул!
и вовсе не заметил. Увидел бы зверя, без сигнала вытащил бы тебя наверх.
А ты смотри, ошкуев-то остерегайся: уж второй раз на тебя зарятся.
Третьему разу, говорят, не миновать.
скорлупа-то какая: толстая да пестрая!
виду. Поэтому и держатся они на голом камне. На самом краю лежат, а не
падают. Куриные бы давно в море были.
острове делалось все оживленнее. Лето вступало в свои права.
скрипучий клекот гусей. Над головой в розовых лучах солнца, низко
стоявшего над горизонтом, он увидел летящих с юга птиц. За одним углом
плыл другой, третий... Перелет водоплавающей птицы с юга на север
начался.
были видны отчетливыми точками отдельные птицы. В безмолвии наблюдали за
ними поморы.
милые, письмецо дорогое из дому принесли! - воскликнул Степан.
почувствовали сильнее, чем когда-либо, возможность своего освобождения
из плена. Вслед за стаями гусей поплывут по Студеному морю и лодьи
промысловые.