Чтение 23–й страницы книги ~Чужие~

"Изобидишь тебя, - думал отец Сергий, - жизни не возрадуешься - зверю-вонючке, зовомому хорьком, подобна старуха. В защиту свою, аки тот зверь, зловонную струю клеветы испускает. Да так зальет - долго не отмоешь".

- Нелегко тебе, голуба, - сказал он, - а ты терпи, бог милостив.

- Отец Сергий, - предлагала хозяйка, - ты молочка бы с хлебушком покушал,
хорошо с дороги-то. Я теперь одним молочком живу - другого душа не
принимает.

Отец Сергий вздохнул, покосился на бутылку настойки, видневшуюся в
степном шкафчике, и ничего не сказал.

- Ежели дочку свою в город привез, не утай, скажи. У меня старушка,
сродственница одна есть - вмиг жениха...

Поп замахал руками. Добрый поповский живот, набитый всякой всячиной,
заколыхался.

- Что ты, что ты, голуба... Молода еще Наденька. В другом у меня нужда.

- А что за нужда, поведай, батюшка? - вмиг насторожилась старуха.

Отец Сергий хорошо знал Аграфену Петровну, вдову своего старинного друга.
Он знал, чем можно пронять жадную и любопытную старуху.

- Тайное дело-то, - исподволь, будто нехотя, начал он наступление. - Ты,
голуба, языком по базару не мети, твоим-то языком дьявол давно владеет, -
остерег он, шаря по горнице хитрыми глазками, - как еще дело-то обернется...
Наливочки бы мне, голуба. Сухота в горле, и язык тово, не ворочается.

Аграфена Петровна торопливо поставила на стол бутылку с длинным горлышком
и расписанную тарелку с медовыми пряниками.

- Пей, батюшка, да сказывай, - торопила старуха. - Разохотил ты меня,
грешную... Не сумлевайся, за порог не вынесу.

- Здрав буди, Аграфена Петровна. Отец Сергий выпил, пожевал беззубым ртом
пряник и смахнул с бороды крошки.

- В тот день, - не торопясь, начал он, - пожар великий в городе был...
Помнишь, голуба, пожар-то?

Старуха закивала головой.

- В тот день к церкви моей усопшего боярина привозят. Самолично
архимандрит Варлаам с клиром отпевать приехал. - Поп сделал страшные глаза.
- Велением владыки ключи от церкви у меня взял и всю службу сам правил...
Уехал, двери закрыл, а ключи с собой увез... -

Поп налил еще. Услышав удар церковного колокола, он поставил стаканчик и
стал креститься.

- Да сказывай, батюшка, размахался ты даром, часы бьют, а ты, знай,
крестишься.

- Молчи, голуба, не мешай. - Отец Сергий с наслаждением выпил. - Не ведал
архимандрит: из спальни-то у меня ход прямо в церковь. Я и пошел на
покойника глянуть, ан смотрю: ни гроба, ни покойника в церкви нет.

Отец Сергий остановился и взглянул на старуху.

- Покойника в церкви нет? - эхом отозвалась она. - А где же он делся,
миленький?

- Не перебивай, голуба, - строго сказал поп. - Тут меня словно кто
надоумил в подвале посмотреть. Спустился, смотрю: гроб меж товара стоит.
Глянул я на покойника, - отец Сергий изобразил на своем лице ужас, - усопший
во гробе распух, што тесто в квашне. Борода рыженька и дух нечист. Назавтра
Варлаам внове приезжает, идет мимо меня, сам церковь открывает и, гляжу,
через малое время бежит молчком оттуда к воротам. Однако двери закрыл и
ключи с собой взял.

Отец Сергий выпил еще стаканчик и опять пожевал пряник.

- Ключи с собой взял, - сгорая от любопытства, вторила ему старуха, -
дальше что, сказывай.

- На другой день паки? Варлаам приезжает. Опять к церкви и опять как
ошарашенный вон... И еще два дня так было. А седни я внове в церковь пошел,
смотрю: гроб с покойником на месте стоит. Глянул я на упокойника и сомлел...
- Поп крякнул, допил последний стаканчик.

- Глянул на упокойника и сомлел, - тоненько пропела Аграфена Петровна.

- Во гробе, смотрю, старичок седенький лежит, сухой, суровость в
обличье... Тот рыжий велик был, а старичок-то, словно ребенок, махонький, и
воздух чист... тело тленом не тронулось, и улыбка на устах.

- Ахти мне, страхи какие, а дале что, богом прошу - не тяни, батюшка!

Громкий стук в окно прервал задушевную беседу. Стучали настойчиво и
многократно.

Как ни хотелось Аграфене Петровне дослушать до конца, а открыть все же
пришлось.

Когда старушка увидела на крыльце Ивана Химкова, она побледнела и
попятилась.

- Плохо, матушка Аграфена Петровна, жениха встречаете, - стараясь
казаться веселым, сказал Химков. Он обнял и поцеловал старуху. - Наши все
кланяются, велели вам здравствовать.

- Спасибо, спасибо, - собралась с духом Лопатина, - пока живем, слава
богу, здравствуем... Наташа, доченька, - неожиданно захныкала старуха, -
ушла, горемычная, ушла, словно в воду канула.

- Я пойду, матушка, в городе дел много, - кланяясь и отступая к двери,
объявил отец Сергий. - Спасибо за хлеб, за соль...

_______________________________

? Опять

- Не пущу, - кинулась к нему Аграфена Петровна, - сказывай, что дале
было, тогда уйдешь.

- Да как же, матушка? К тебе гости дорогие... - бормотал поп, топоча
ногами. - Буду еще в городе, беспременно зайду. Наливочку заготовь, не
забудь, голуба. - И поп юркнул в дверь.

Старуху словно подменили.

- Ушла Наталья. Знать, неспроста от жениха спасается, не мог к себе
приручить, - с яростью набросилась она на Ивана. - Ты сам во всем виноват -
два года со свадьбой тянешь, все денег нет. А без денег всяк в дураках
бывает.

- Врете, Аграфена Петровна, быть того не может! - От жестокого
оскорбления Иван побледнел, будто колом повернуло ему сердце. Он грозно
шагнул к старухе: - Скажите, где Наталья?

- Ой, ой, спасите, миленькие! - заголосила Лопатина, испугавшись Ивановых
глаз. - С ума ты сошел, парень! В Вологде у тетки живет Наталья - больше
деться ей некуда.

И старуха поспешно отбежала за печку, подальше от страшного жениха.

- Тебе, Иван Алексеевич, тут делать нечего. Иди откуда пришел! - крикнула
она, осмелев.

- Спасибо, Аграфена Петровна, поприветили. Не говоря больше ни слова,
Химков выбежал на крыльцо, крепко хлопнув дверью.

- Знай, дурак, нет Натальи в Вологде! Для тебя нигде нет, лучше не ищи,
все равно не найдешь! - открыв окно, завизжала Аграфена Петровна. -
Проваливай, проваливай, женихи-то у нас найдутся с деньгами, не то что ты,
нищий!

- Ну-к что ж, пойдем, Ваня, - обняв друга, сказал Степан. - Сбесилась
старая ведьма. С чужого голоса говорит. Думаю, про Наташу у Окладникова
спросить надо. Ему-то ведомо... Не плачь, Ваня, не надо.

- Погоди, Еремей Панфилыч, - бледный как снег шептал Иван, - погоди,
друг! Пойдем, Степан, прямо к нему пойдем.

Не заметили друзья, как очутились у резного крыльца купеческого дома. Не
помнил Иван, как вошел в горницу.

Еремей Панфилыч что-то писал, прикидывая на счетах.

-А, Химков молодший... Иван Алексеевич, - снимая очки, сказал Окладников.
- Ну, с чем пришел, выкладывай.

На лице купца Химков увидел добродушную улыбку.

- Где Наталья? - задыхаясь от ярости, едва слышно спросил Иван и, сжав
кулаки, двинулся на купца.

- Знал бы, сказал, - спокойно смотря в глаза мореходу, ответил Еремей
Панфилыч, -

да беда - не знаю. А ты сядь, не гоношись, посидим рядом да поговорим
ладом. Кулаками делу не поможешь, а по-хорошему ежели, глядишь, и я чем
помогу.

Едва сдерживая гнев, Химков все же сел. Его смутило спокойствие купца.

- В одном перед тобой виноват, Иван Алексеевич, - продолжал медленно
Окладников, - полюбил Наталью, паче жизни она мне стала. Не посмотрел, что
твоя невеста, сватать стал. Прости, Иван Алексеевич. - Окладников встал и
поклонился Химкову. - Да ведь отказала она, - усевшись на место и немного
помолчав, снова начал купец. - На богатство мое не посмотрела, слушать не
стала. Ну, я не скрою, в тоске да в горе пребывал. Однако смирился, отошел.
Другой вины, Ваня, за собой не знаю. Сам понять не могу, куда Наталья
делась. А ежели что злые языки говорят, не верь, брат, богом клянусь, не
верь...

- Может, слыхал что, Еремей Панфилыч, посоветуй, как быть, где концы
искать? - Теперь в голосе Химкова звучала мольба.

- Знать не знаю и ведать не ведаю. У матери спроси, с нее первый спрос.

- Спрашивал, Еремей Панфилыч, не говорит. В Вологде сестра Аграфены
Петровны живет. Дак, может, Наташа к ней подалась, у тетки скрывается?

- Может, и так. Не пропадет девка, найдется. О другом тебе думать надо -
деньжат сколотить. Отец-то болен ведь? - Купец испытующе посмотрел на
Химкова. - Вот что, парень, этим летом я новую лодью на Грумант обряжаю.
Видал, может, "Святой Варлаам" против дома Свечниковых стоит... Так вот,
коли охота кормщиком на нее, иди - не обижу... Другой бы тебя нипочем
кормщиком не взял - молодой, а я знаю, не подведешь - отцовская хватка-то.

Иван совсем опешил. Он понимал: предложение Окладникова для него большая
честь. В себе он был уверен. Но Наталья? Мог ли он ее бросить!

- Нет, Еремей Панфилыч, не могу. Спасибо за честь, знаю, великое дело для
меня делаешь, - ответил Химков. - Не жизнь мне без Натальи. Хотя бы след
отыскать, - с тоской говорил он, - весточку бы от нее... Нет, пока не найду,
никакое дело невмочь.

Полный ненависти взгляд бросил купец на молодого Химкова и тут же, таясь,
спрятал глаза.