как от горя.
он возвратился: во время прогулки с ним находился только лейтенант муш-
кетеров. Но я смотрел в зрительную трубу кардинала, когда глаза его пре-
освященства уставали. Уверяю вас, оба плакали: и король и дама.
торые король готов сдержать очень охотно. И это письмо - начало исполне-
ния клятв.
ни для кого не тайна?
лестнице, сказал вполголоса:
дела. Знаю, что нам придется воевать с Испанией, но что за беда? Война
отвечает желаниям дворянства. Кардинал даст своей племяннице королевское
приданое, быть может, даже лучше королевского. Будут деньги, празднества
и битвы. Все будут довольны.
такое маленькое письмецо не может заключать в себе столько важных вещей.
даАртаньян рассказал мне все.
Разумеется, я не открыл ему наших тайных замыслов, он ведь ловкий прой-
доха. "Любезный господин Бернуин, - отвечал он мне, - король до безумия
влюблен в Марию Манчини. Вот все, что я могу вам сказать". - О, неужели
вы думаете, - сказал я, - что ради этой любви он способен нарушить волю
кардинала?" - "Ах, не спрашивайте меня! Я думаю, что король готов на
все! Он чрезвычайно упрям, и когда чегонибудь хочет, так непременно нас-
тоит на своем. Если он задумал жениться на Марии Манчини, так непременно
женится". С этими словами лейтенант простился со мной и пошел к конюшне;
там он оседлал лошадь, вскочил на нее и пустился как стрела, словно за
ним гнался сам дьявол.
все необходимое для успеха королевской любви.
Мазарини уже не мучила подагра; он в волнении ходил по комнате, прислу-
шиваясь у дверей и заглядывая в окна.
письмо лично кардиналу. Мазарини взял письмо, но, прежде чем распечатать
его, изобразил на своем лице ничего не выражающую улыбку, за которой так
удобно скрывать любые переживания. Поэтому на его лице никак не отрази-
лись те чувства, которые возбудило в нем письмо.
Скажите его величеству, что я благодарю его за послушание королеве-мате-
ри и исполню его волю.
Бернуине, сбросил маску и мрачно крикнул:
сударству, какой никогда еще не оказывал. Вот письмо, свидетельствующее
о ней; вы отнесете его королеве и, когда она прочтет, положите его в
папку под литерою Б, где лежат документы и бумаги, касающиеся моей служ-
бы Франции.
интересное письмо, так как оно не было запечатано. Разумеется, и Берну-
ин, живший в ладу со всеми, подошел к секретарю поближе, так что мог че-
рез его плечо прочесть письмо. Новость быстро разнеслась по дворцу, и
Мазарини даже боялся, что она дойдет до королевы прежде, чем Бриенн ус-
пеет показать ей письмо сына.
пробуждения короля, пометил в своей записной книжке Пуатье как следующий
пункт, где их величества решили остановиться и отдохнуть.
дипломатов Европы. Самый очевидный ее результат состоял в том, что лей-
тенант мушкетеров лишился места и жалованья. Правда, взамен того и дру-
гого он получил независимость.
воления читателя, вернемся в "Гостиницу Медичи", где открылось окно как
раз в ту же минуту, когда во дворце отдавали приказание об отъезде коро-
ля.
в раздумье. Он сидел, опустив голову на руки и облокотившись на стол.
Больной и дряхлый Парри заснул в углу комнаты, утомленный духом и телом.
Странной была участь этого верного слуги: он видел, что и для второго
поколения его королей начинается ряд страшных бедствий, терзавших пер-
вое. Когда король поразмыслил над своей неудачей, когда понял, в каком
ужасном одиночестве он очутился, простившись с последней надеждой, у не-
го закружилась голова, и он откинулся на спинку кресла, в котором сидел.
только в половине седьмого, когда солнце уже осветило комнату. Парри, не
двигавшийся с места, чтобы не разбудить короля, с невыразимой грустью
смотрел на глаза молодого монарха, покрасневшие от бессонницы, на его
щеки, побледневшие от страданий и лишений.
осмотрелся, как человек, который все забыл, увидел Парри, пожал ему руку
и приказал рассчитаться с Крополем.
только свое замечание, что оба путешественника ничего не ели, в чем он
видел двойное неудобство: обиду для своей кухни и необходимость брать за
обеды, которые не были съедены, но все же были приготовлены.
мы. По вашему счету я не вижу, чтобы они кормились, а нам, путешествен-
никам, отправляющимся очень далеко, плохо иметь голодных лошадей.
что "Гостиница Медичи" оказывает одинаковое гостеприимство людям и лоша-
дям.
не встретив на пути ни одного человека ни на улицах, ни в предместьях
города.
изгнание.
чайшее благополучие, и если приходится покинуть место, где эта надежда
ласкала их сердце, они испытывают ту смертельную тоску, какую чувствует
изгнанник, едва лишь вступит на корабль, что должен увезти его в изгна-
ние. Вероятно, сердце, раненное уже множество раз, сильнее ощущает ма-
лейший укол, ибо оно считает благом хоть минутное отсутствие зла, кото-
рое есть всего лишь отсутствие страдания. Ибо в конечном счете посреди
самых ужасных невзгод бог бросил нам надежду, как ту каплю воды, что
бессердечный богач в аду просил у Лазаря.
принял его. Она как будто начала осуществляться, как вдруг отказ Мазари-
ни превратил этот мираж в несбыточную мечту. Обещание Людовика XIV, тот-
час же взятое назад, показалось Карлу II насмешкой, так же как его коро-
на, скипетр, друзья, как все, что окружало его в детстве и покинуло в
изгнании. Все показалось Карлу II насмешкой, все, кроме холодного и
мрачного покоя, который сулила ему смерть.
водья, он ехал под теплыми и ласковыми лучами майского солнца
никами и, - как он ни торопился, - минуя их, приподнял шляпу. Король ед-
ва заметил этого молодого человека, на вид лет двадцати пяти, поминутно
оглядывавшегося и ласково кивавшего головой старику, который стоял у ре-
шетки перед красивым домом с аспидвой крышей, сложенным из белых камней
и красных кирпичей.
ческой нежностью. Всадник исчез за первым поворотом дороги, обсаженной
красивыми деревьями, и старик собирался уже войти в дом, когда ваши пу-
тешественники, подъехав к решетке, привлекла его внимание.
своего коня. Парри следовал за ним. Желая насладиться теплыми лучами
солнца, он снял шляпу и стал смотреть по сторонам дороги. Взгляд его
встретился со взглядом старика, прислонившегося к решетке; тот вдруг
вскрикнул, точно пораженный чем-то, и шагнул навстречу путешественникам.
секунд не сводил с него глаз. В ту же минуту лицо старика изменилось.