думали прийти ему на помощь. После каждого обращения к богу он делал
небольшую торжественную паузу, однако все хранили гробовое молчание.
слова. Привыкнув к торжественной службе в нью-йоркских церквах, она
испытывала теперь большую неловкость и жалость к священнику. Вдруг тихий,
нежный женский голос повторил вслед за ним: "Мы не сделали того, что должны
были бы сделать..." Удивленная тем, что здесь нашлась женщина, сумевшая
побороть естественную робость, мисс Темпл поглядела в ту сторону, откуда
донесся этот голос. Вблизи нее на коленях стояла молодая девушка, смиренно
склонив голову к молитвеннику.
она была скромно, но изящно, и ее бледное, несколько взволнованное лицо
казалось особенно привлекательным благодаря грустному и кроткому выражению.
Она подала ответ священнику во второй и в третий раз, но тут к ней
присоединился красивый мужской голос, раздавшийся в другом конце зала. Мисс
Темпл сразу узнала голос молодого охотника, и, преодолев робость, тоже стала
негромко повторять слова молитвы.
найти нужное место. Однако священник еще не кончил молитвы, когда в дверях
появился Ричард и ничтоже сумняшеся принялся отвечать ему громовым голосом.
В руках мистер Джонс нес маленький ящичек без крышки, на котором черной
краской было написано: "8х10". Он поставил его перед кафедрой вместо
скамеечки, чтобы священнику удобнее было преклонять колени, а затем вернулся
к своему столику как раз вовремя, чтобы прогудеть заключительное "аминь".
Все прихожане, естественно, оглянулись на мистера Джонса, когда он вошел в
зал со своей странной ношей, но затем вновь обратили на священника взгляды,
полные внимания и любопытства.
понимал этих людей, весьма простодушных в вопросах религии, но ревниво
оберегающих свои верования, - каждый из них считал свою секту единственно
правильной и вовсе не желал выслушивать наставления какого-то нового
пастыря. Мистер Грант приобрел этот опыт, изучая великую книгу человеческой
природы, открытую для всех, и хорошо понимал, что всякое прямое наступление
опасно и что добиваться своего ему следует исподволь. Однако он сам веровал
искренне и не слишком дорожил обрядовой формой; он умел горячо молиться и
без помощи причетника и был весьма красноречивым проповедником.
когда он кончил, все они пришли к заключению, что служба была куда менее
"языческой", чем можно было бы ожидать от священника епископальной церкви.
Ричарда.
положений своей церкви, говорил больше об этических принципах, признаваемых
всеми христианскими церквами. Мы уже упоминали, что в поселок приезжали
служители самых разных сект, и жители его привыкли, что каждый из них
утверждает превосходство своей догмы. Этого же они ждали и от мистера
Гранта, но он избегал всех подводных камней так искусно, что проповедь его
произвела на всех сектантов большое впечатление, никого при этом не
отпугнув. Правда, Хайрем и два-три других влиятельных члена секты методистов
обменялись недовольными взглядами, но этим дело пока и ограничилось, и
собравшиеся, получив благословение мистера Гранта, разошлись в подобающем
молчании.
Глава 12
Элизабет и судья Темпл, юную особу, о которой мы упомянули в предыдущей
главе, и представил им ее как свою дочь. Элизабет приветствовала ее со всей
сердечностью, какую только позволяли местные обычаи и хорошие манеры, и
девушки немедленно прониклись взаимной симпатией. Судья, который также
впервые увидел дочь священника, с радостью заметил, что она по годам и по
воспитанию может оказаться подходящей подругой для Элизабет и поможет ей
свыкнуться с уединением Темплтона после шумной городской жизни. Элизабет, на
которую кротость и благочестие мисс Грант произвели большое впечатление,
скоро сумела дружеским обращением рассеять ее робость. Они принялись болтать
и за те десять: минут, пока расходились прихожане, уже успели договориться
не только о свидании на завтра, но, вероятно, распределили бы и все
оставшиеся зимние месяцы, если бы священник не перебил их, обратившись к
Элизабет со следующими словами:
девочку! Вы забываете, что она ведет мое хозяйство, - если Луиза примет хотя
бы половину этих любезных приглашений, наш дом придет в упадок...
- Вас ведь только двое, и я уверена, что мой отец был бы счастлив, если бы
вы согласились поселиться под его кровом. В нашей глуши, сэр, общество - это
большое благо, и светские церемонии здесь следует забыть. Мой отец не раз
говорил, что в новых поселках гостеприимство - это не добродетель, а
одолжение, которое гость оказывает хозяину.
с делом, но мы все же не должны злоупотреблять его радушием. О, вы и так
будете видеть нас достаточно часто, особенно Луизу. Ведь мне нередко
придется отлучаться, посещая дальние селения. Однако, чтобы заслужить
доверие этих людей, - добавил он, оглядываясь на небольшую кучку любопытных,
которые, остановившись в дверях, с интересом посматривали на них, - чтобы
заслужить их доверие, священнику не следует возбуждать в них зависть или
подозрение, ища приюта под крышей столь великолепной, как крыша вашего отца.
Ричард, расслышавший только последние слова священника (все это время он
следил за тем, как гасили огонь в очагах, и распоряжался уборкой помещения).
- Рад наконец встретить человека с тонким вкусом. А вот Дьюк, например,
только и делает, что ругает ее почем зря. Впрочем, оно и понятно: судья он
неплохой, но плотник никуда не годный. Ну что ж, сэр, я думаю, можно сказать
не хвастая, что служба прошла великолепно, не хуже, чем в любой столичной
церкви, вот только органа не хватало. Но зато учитель очень неплохо задавал
тон в псалмах. Прежде я сам это делал, но в последнее время я перешел на
бас. Чтобы петь басом, требуется большое искусство, но зато можно показать
всю силу голоса. У Бенджамена тоже приличный бас, хотя он порой перевирает
слова. А вы когда-нибудь слышали, как Бенджамен поет песню "По Бискайскому
заливу"?
вечером, такие трели он испускал, - сказал, смеясь, Мармадьюк. - По-моему,
мистер Пенгиллен, как все те, кто обладает каким-нибудь особым искусством,
ничего другого, кроме этой песни, петь не умеет. Как бы то ни было, один
мотив он знает превосходно и поет его с чувством: ревет, как северо-западный
ветер над озером... Однако, господа, дорога уже свободна, а сани ждут. До
свиданья, мистер Грант. До свиданья, милая барышня, и не забудьте, что
завтра вы обедаете под коринфской крышей с Элизабет.
лестнице, подробно объяснил мосье Лекуа, как следует петь псалмы, заключив
свою речь горячим восхвалением известной песни "По Бискайскому заливу" в
исполнении его приятеля Бенджамена.
закутанную в одеяло голову и так же не обращая внимания на расходящихся
жителей поселка, как они не обращали внимания на старого вождя. Натти тоже
не встал со своего чурбака; он сидел, опустив голову на руку, а другой рукой
поддерживая ружье, которое небрежно положил поперек колена. На лице его было
написано волнение, и во время службы он не раз оглядывался по сторонам -
очевидно, старика что-то сильно тревожило. Но он продолжал сидеть из
уважения к индейцу, с которым, несмотря на всю свою грубоватость, всегда
держался очень почтительно.
прислонившись к стене возле погасшего очага, он, видимо, ожидал Натти и
индейца. Кроме них троих, в зале теперь оставались только священник и его
дочь. Как только общество из "дворца" удалилось, Джон встал, сбросил одеяло
на плечи, откинул с лица густую черную гриву, подошел к мистеру Гранту и,
протянув ему руку, торжественно сказал:
восхода луны, вознеслись к небу, и Великий Дух рад. То, что ты сказал своим
детям, они запомнят и будут хорошими. - Он помолчал, а затем, выпрямившись
со всем величием, присущим индейскому вождю, добавил:
солнца к своему племени, и если Великий Дух проведет его через озера и горы,
он передаст своему народу эти добрые речи, и они поверят ему, потому что все
знают, могиканин не лжет.
которому такая гордая уверенность индейца показалась не слишком
благочестивой, - и господь его не покинет. Когда сердце полно любовью к
богу, в нем нет места греху. Мой юный друг, - обратился он к спутнику Натти,
- теперь я обязан вам не только спасением, как и все те, кого вы встретили
сегодня вечером на склоне горы, - я должен еще поблагодарить вас за вашу
своевременную помощь в весьма трудную и неловкую минуту. Я был бы рад, если
бы вы стали навещать меня в моем жилище: ведь беседы со мной помогут вам
укрепиться на той стезе, которую вы, кажется, избрали. Я никак не ожидал,
что человек вашего возраста и вашей наружности, живущий в лесной глуши,
Сертаков Виталий
Роллинс Джеймс
Корнев Павел
Андреев Николай
Сапковский Анджей
Рыбаков Вячеслав