снегом, подключишь теплоэлектронагреватель - ТЭН от бортовой сети, и
получаешь больше ста литров воды. Хватает и на камбуз, и на мытье
посуды, и на морс. Воздух на куполе сухой, носоглотку дерет наждаком,
вот Петя каждому и дает в дорогу двухлитровую флягу с морсом, вешай ее в
кабине и пей сколько хочешь.
плиту. Морщась, стал ждать нового рывка, но его не последовало:
наоборот, Сомов чуть приглушил двигатель. Петя обул унты, оделся, вышел
в тамбур и приоткрыл дверь. Ни зги не видно, снова низовая метель, будь
она неладна. Соскочил на снег, тщательно прикрыл дверь тамбура и залез в
кабину.
колеи куда-то в сторону. Сомов выскочил из кабины, бросился за тягачом,
исчез в снежной пелене, но через минуту вернулся, шаря вокруг руками, к
&к слепой.
проговорил он. - Ищи теперича иголку в сене! Сиди! - прикрикнул на Петю,
который порывался выйти из кабины. - Еще тебя потом разыскивай!
обязательно что-то делать!
явление редкое и всякий раз вызывает удивление, потому что при
сверхнизких температурах природа замирает: недвижим скованный холодом
воздух, и снежные частицы мирно покоятся, тесно прижимаясь друг к
дружке. Но вдруг устойчивое равновесие нарушается, где-то вздрагивает,
просыпаясь от спячки, воздушная масса, и все вокруг приходит в движение:
начинают кружиться в феерическом танце оторванные от поверхности
снежинки, бритвой прорезает белую пустыню ветер, повышается температура.
А через несколько часов словно устыдившись противоестественности своего
поведения, природа вновь замирает.
все-таки оставалась, колею можно было различить, и поезд ушел вперед.
воздух снежинки уничтожили всякую видимость. Водителям пришлось
остановить свои машины: колея исчезла, и они рисковали свернуть в
сторону и заблудиться или напороться на идущего впереди.
двух-трех метрах над поверхностью купола стелется пелена. Заберешься на
кабину - над тобой чистое небо, ясное и безмятежное, и впечатление
такое, будто стоишь ты по пояс в снегу. Спускаешься вниз - и полностью
теряешь ориентировку в окружающей тебя белой мгле. Осыпай проклятиями
природу, но терпи и жди, нет видимости - не искушай судьбу. Сколько
будет кружить поземка - столько и жди.
были, не мешкая, собираться в камбузном балке. Это делалось для того,
чтобы установить наличие людей и прояснить ситуацию. Покидали тягачи и
брели вслепую по колее, добирались до камбуза и с облегчением снимали
подшлемники с обожженных ветром лиц. В этот раз пришли все, кроме
Гаврилова да еще Алексея, который воспользовался остановкой и вводил в
батину кровь новокаин и глюкозу.
заглохнет двигатель - пиши пропало.
спросил Маслов. - Локатор из Мирного затребуешь?
видимости нет, остановился и ждет.
Ленькином характере остановиться и ждать. Боюсь обратного: понял, что
заблудился, и шастает в поисках колеи.
копейку!
И, выждав паузу, спросил: - Какие будут предложения?
по столу - тоже батина манера, узнаваемая.
не суетись, Алешке и без твоих хворей делов хватает. И ты, Петро, ноги
побереги... Давид, Тошка...
конечно, почти что начальник, а здесь мне не мешай.
руки.
"Харьковчанку", притащи большой моток.
выйдет герою-добровольцу? - И, увильнув от подзатыльника, выскочил в
тамбур.
колею - и гуськом по ней пойдем, я вперед, и вы трое следом, нет, лучше
цепочкой, в шаге друг от друга, чтобы натяжку чувствовать. Ясно?
просыпается особое чутье, каким не могут похвастаться даже более опытные
и всякое повидавшие полярники. В Мирном Сомов был непременным участником
всех поисковых партий, с ним шли охотно, веря в его непостижимый нюх,
способность ориентироваться в метель. Биолог Соколов чуть ли не всерьез
доказывал, что Сомов, как пингвин, обладает даром чувствовать магнитное
поле, и ребята шутливо уговаривали Василия принюхаться и определить, где
покоится ящик с наручными часами, занесенный пургой еще в Первую
экспедицию. Сомов отбивался: "Будет болтать, пустобрехи!" - но в глубине
души сам удивлялся своему таланту и не упускал случая проверить в деле.
приподнятость, веселое кипение жизни в каждой клеточке тела, когда море
по колено. Вера в свои силы, в повернувшую к нему удачу окрылила Леньку,
вернула ему утраченный оптимизм.
Тому, чтоб ожить, нужна ампула, тебе - успех". Такое сравнение Леньку
нисколько не смущало, тем более что врач-психолог, писавший диссертацию
о боксерах, на примере мастера спорта Савостикова доказывал
правомерность этого явления. Только в отличие от ученого Ленька знал,
что необходим ему не общий, а именно личный успех, не расплывчатое
командное, а индивидуальное первенство. И сейчас оно было за ним. О том,
как он, рискуя жизнью, спасал Гаврилова, узнают все - и бывшие приятели,
и родные, и Вика. В газетах напишут, не могут не написать! Еще
посмотрим, кто из нас "отработанный пар"! Рано списали Савостикова...
отметил, что в их глазах не было зависти. Вот это спортивно, настоящие
ребята! Наверное, многие из них на его месте поступили бы так же, но раз
жребий выпал ему и он победил, то они честно поздравили сильнейшего. И
вновь закружилась голова от мыслей о Вике: он заставит ее не только
полюбить себя - любили его многие, - но и гордиться им! Ленька стал
сочинять в уме текст радиограммы, которую пошлет Вике. Рассказывать о
себе он не станет, такой человечек, как Вика, оценит его скромность, а
вот сдержанно, с шуткой сообщить о трудностях похода, о морозах - это
можно. Что-нибудь вроде того, что твое "да" сбросило с семидесяти
градусов не меньше двадцати, согрело душу и тело.
исчезала, то вновь появлялась перед глазами. На всякий случай Ленька
сократил дистанцию, пошел метрах в пяти от Сомова. Сомов тоже его
поздравил, двух слов не сказал, но обнял, поцеловал. Непонятно все-таки:
зачем дядя таскает за собой этого доходягу? Водитель хороший, спору нет,
а в трудную минуту распустил нюни - когда объяснялись на камбузе.
Справедливости ради, напомнил себе Ленька, нужно признать, что и сам он
выглядел одно время не лучшим образом. Но это, безусловно, случайность и
больше не повторится. Никогда и ни при каких обстоятельствах.
Ленька очнулся лишь тогда, когда тягач Сомова исчез в снежной пелене. В
этой ситуации положено остановиться и проверить колею, а в случае
сомнения дождаться идущего сзади, но Ленька не сделал ни того, ни
другого. Решив, что просто отстал, он рванулся вперед и проскочил в
метре от Сомова, видеть которого не мог, так как стекло на правой дверце
было запорошено снегом. Надеясь на удачу, а потом на чудо, прошел еще
сотню-другую метров и понял, что сбился с пути. "Размечтался, тюфяк!" -
обругал себя Ленька. "Беда - учитель, счастье - расточитель", - вспомнил
Акунин Борис
Круз Андрей
Сертаков Виталий
Круз Андрей
Смоленский Вадим
Махров Алексей