Чтение 23–й страницы книги ~Белый ягуар~

и буйными.

Ночью начался прилив, и течение понесло мощные потоки воды в верховье
реки. Мы не преминули этим воспользоваться и, когда наступил рассвет,
увидели вдали мыс острова Каииве и деревню варраулов, селение вождя
Оронапи.

Лодки на швартовых подтащили шхуну к берегу.

НА НИЖНЕМ ОРИНОКО

Как только Оронапи увидел приближающуюся шхуну, он выбежал из своей
хижины, стоявшей на поляне в двухстах шагах от берега, и вместе с другими
варраулами поспешно направился к нам. Видя его радостное возбуждение, я с
улыбкой вспомнил, как заносчиво и высокомерно он вел себя во время нашей
первой встречи два года назад: встречал меня, восседая на своем табурете
вождя. Да, времена переменились. Ох, как переменились!

Теперь Оронапи и бежавшие к нам варраулы встречали нас с искренней
радостью, хватали за руки и сердечно обнимали по обычаю белых людей,
перемежая свою речь восторженными восклицаниями.

- Слышали о твоих подвигах, Белый Ягуар, и о твоих славных воинах! -
воскликнул Оронапи, смеясь и весело приплясывая, невзирая на свои
пятьдесят лет.

- Даже подвигах? - удивился я.

- А как же, великих и славных! Достойных похвалы и славы! Прошел
слух, что вы, словно демоны мести, были сразу повсюду: и на Бербис, и на
Демераре, и на Эссекибо! Громили деревни злых карибов и освобождали из
неволи тысячи рабов! Струей огня, пущенной изо рта, поражали врагов!
Лесные демоны Юрапури, Яваху, Тамарака бледнели перед вами. Карибы и
голландцы трепетали и падали ниц перед Белым Ягуаром.

Нам было смешно, но, не скрою, и приятно слушать о всех этих
небылицах.

- А это кто? - удивленно вскричал Оронапи, завидя сходящих на берег
пленников. - Уж не голландцы ли?

- Голландцы! - ответил Фуюди. - Это плантаторы, наши заложники!

- Заложники? - Оронапи захлопал от удивления глазами.

Немного спустя, когда вождь пригласил нас под кровлю бенаба, а
женщины подали тыквенные чаши с кашири, которого мы давно не пробовали, я
подробно рассказал Оронапи о всех наших делах.

Ему, как верховному вождю варраулов, учитывая ключевое положение
острова Каиива, предстояло стать посредником между югом и севером, между
голландской колонией и племенами араваков на нижнем Ориноко. Не позже чем
через три месяца сюда, на Каииву, должны прибыть посланцы его
превосходительства ван Хусеса с письмом для губернатора Каракаса, которое
и обеспечит мир оринокским индейцам. Взамен он вернет голландцам
заложников, четверо из которых будут пока находиться у него, а молодая
голландка и дети поплывут с нами в нашу Кумаку. Не возражает ли Оронапи
оставить у себя на время четырех заложников?

Это предложение, или, если угодно, честь, явились для Оронапи
неожиданностью и несколько его обескуражили, но в то же время и льстили
его самолюбию, а поэтому он охотно согласился, и тем более, когда я
заверил его, что немедленно, как только он меня уведомит о прибытии
голландцев, явлюсь вместе с голландскими детьми и буду лично вести
переговоры.

После сытного обеда, согласовав все вопросы, касающиеся заложников,
мы, дождавшись очередного прилива, в полдень сердечно попрощались с
варраулами и отплыли вверх по Ориноко в сторону Кумаки.

Мы плыли по той же реке, вдоль тех же берегов, что и почти год назад.
Тогда, после победы над акавоями, радость переполняла наши сердца, но и
теперь нам было чем гордиться.

Еще засветло мы добрались до места, где после победы над акавоями
разбивали наш бивак. Я и на этот разрешил остановиться здесь на ночь, а
кто хотел, мог сойти со шхуны на берег и ночевать под деревьями. Сам я
предпочел остаться на судне.

После двух дней пути на шхуне вверх по Ориноко мы добрались наконец
до устья Итамаки, а затем поплыли вверх. Вскоре миновали Сериму. С берега
нас бурно приветствовали наши соседи-араваки. Останавливаться мы не стали,
но нам крикнули, что в Кумаке все в порядке. Еще три мили - и через; узкий
пролив мы вошли в залив Потаро, издали увидев родную деревню. Сердце у
меня забилось живее, и не одному из нас душу захлестнула горячая волна.

Трудно описать радость и гордость наших близких в Кумаке. Почти все
жители деревни вскочили в лодки и выплыли нам навстречу, приветствуя нас
радостными кликами и помогая швартовать шхуну.

Когда мы сошли на берег, первой, кого я обнял, выла Ласана. За время
моего пятимесячного отсутствия она заметно округлилась, и не было
сомнения, что я скоро стану отцом. Мужественная женщина не могла сдержать
слез радости.

- Ян! - Она нежно заглянула мне в глаза. - Мы все время слышали о
вас... Мы все о вас знаем...

- Как ты себя чувствуешь, Ласана? Ты здорова?

- Я совсем здорова... Мне все помогали... Скоро у тебя будет сын!

- Будет?

- О-ей!

Она улыбнулась не то гордо, не то застенчиво.

Подошел Манаури, верховный вождь оринокских араваков, мой давний,
испытанный и верный друг еще со времен острова Робинзона; мы крепко
обнялись.

- Белый Ягуар! Мы все знаем! До нас доходили вести... Все мы гордимся
вами...

Приходил и сердечно обнимал меня Мабукули, вождь рода Черепах, и
Конауро, вождь рода Кайманов, и силач Кокуй, и многие другие.

Несколько араваков, бывших с нами в гвианском походе, внесли на
носилках Арнака, рядом с которым шли Арасибо и Хайами. Увидев изможденного
Арнака, женщины сочувственно запричитали, и каждая хотела забрать раненого
под свою опеку и лечить своими, только ей известными снадобьями.

Арасибо отогнал их, и они, разобиженные, обратились с жалобой ко мне,
но и я их разочаровал:

- Лечить Арнака я поручил Арасибо, а помогать ему будет Хайами,
девушка из племени макуши. Она станет женой Арнака...

У всех жителей Кумаки, у мужчин, женщин и детей, огромное удивление
вызвала сошедшая со шхуны на берег белая женщина в сопровождении белых
детей. Удивлению всех не было конца. Некоторые тут же хотели узнать, что
это за люди, но я махнул рукой и сказал, что, когда придет время, обо всем
расскажу старейшинам и всем аравакам на общем совете.

Я позвал Вагуру и велел ему найти в центре деревни просторную хижину,
в которой можно удобно разместить наших голландских гостей.

- Тебе я поручаю заботу о них.

Потом я отвел вождей Манаури, Мабукули и Конауро на борт шхуны и,
приоткрыв непромокаемую парусину, показал им добытое оружие: ружья, луки,
стрелы, палицы, ножи, топоры. Они вытаращили глаза от изумления.

- Сколько же тут всего! - удивленно воскликнул Мабукули.

- Что со всем этим делать? - озабоченно спросил Конауро. - Нужно ли
нам это?

- Пригодится! - заверил я. - Еще как пригодится!

- Значит, ты собираешься воевать?

- А если на нас нападут и придется защищаться?..

Под вечер вождь Манаури созвал совершеннолетних жителей Кумаки к
своей хижине, и мне пришлось рассказать о всех важнейших событиях на юге.
Выступили Уаки и Вагура.

Потом я перешел к самому главному:

- Когда несколько месяцев назад мы отправлялись на Эссекибо, нами
руководили исключительно мирные намерения и мы не могли предполагать, что
впереди нас ждут такие кровопролитные бои. Но нам довелось столкнуться с
такой несправедливостью и жестокостью голландцев по отношению к неграм,
что мы не могли остаться безучастными, а предательским убийством двух
наших воинов карибы втянули нас в настоящую войну с этим племенем. В этой
войне погибло много карибов, так много, что весть об этом разлетелась по
всей Гвиане. Но всем известно, что карибы - племя спесивое и заносчивое,
они не снесут такого позора, постараются отомстить и восстановить свою
былую славу. Это может случиться завтра, может - через месяц или через
полгода. В течение трех месяцев на Ориноко должны прибыть посланцы
голландцев, не исключено, что карибы, союзники голландцев, попытаются
воспользоваться случаем и устроить на нас разбойничий набег.

По моему знаку Симара набросила мне на плечи шкуру ягуара, и я
продолжал говорить стоя:

- Здравый смысл и опыт учат: если хочешь сохранить мир, будь готов к
войне. Пусть же наши ружья и луки будут всегда самыми меткими, наши ноги -
самыми быстрыми, наши весла - самыми выносливыми, а наша бдительность -
самой неусыпной. Тогда ни один враг, даже самый злобный, никогда нас не
победит! Я закончил!

Когда я сел, среди жителей Кумаки воцарилась глубокая тишина. Тогда
встал один из старейшин и сказал:

- В том, что говорил Белый Ягуар, много мудрости я правды. Мы должны
много учиться и закалять свой дух... О-ей!

Конауро, который все еще не мог смириться с потерями, понесенными его
родом в бою с акавоями на Каииве, встал тоже:

- А у меня есть другое предложение. Белый Ягуар прослыл убийцей
карибов, и карибы теперь станут охотиться прежде всего за ним. Если Белый
Ягуар уйдет из нашего племени, карибы наверняка оставят нас в покое!...

Конауро не успел еще закончить последней фразы, как со всех сторон в
незадачливого оратора полетели слова осуждения: предатель, трус и тому