Билли же только ругался и крутил туда-сюда баранку в мохнатом чехле.
дрожащих ногах из кабины, едва не падая, Крис увидела, что они оставили
позади петляющий черный след футов семьдесят длиной.
На голове у него хоть бы волосок сбился. Он прошел мимо нее уже с
сигаретой в зубах и на ходу бросил:
открылся и закрылся, как у выброшенной на берег рыбы, но потом она
все-таки отыскала нужные слова:
ненормальный, сукин сын! И кроме того, он весь грязный!
бокс.
соревнованиях, но злость и негодование требовали категоричности. Прежние
приятели вечно таскали ее на рок-концерты, и их-то она точно ненавидела,
потому что так или иначе они всегда оказывались рядом с каким-нибудь
волосатым типом, который не мылся уже несколько недель подряд.
принялся работать домкратом.
перепачкав в смазке совершенно новую кофточку. Он что-то буркнул, но
даже не обернулся. Майка у него выбилась из джинсов, и стало видно
полоску кожи на спине - гладкую, загорелую, играющую мышцами. Крис долго
не могла оторвать взгляд.
же черные, как у Билли. Машина опасно покачивалась на домкрате, а
запасная покрышка оказалась протертой до основы в двух местах.
дорогая красная юбка были в жирных пятнах.
дав ей договорить, перегнулся и начал ее целовать, ползая руками по
талии и груди. От него резко пахло табаком, "Брилкримом" и потом. Крис
наконец вырвалась и, переведя дыхание, взглянула на себя. К жирным
пятнам на кофточке прибавились новые пятна грязи. Двадцать семь
пятьдесят в магазине "Джордан Марш", но теперь кофточка годилась разве
что для мусорного бака. Однако Крис чувствовала только острое, почти
болезненное возбуждение.
поцеловал. Даже не видя его губ, можно было догадаться, что он
улыбается.
губы. Юбку, и без того короткую, Билли рывком задрал до пояса. Он
буквально лапал ее - грубо и жадно. И от чего-то - может быть, именно от
этого или от того, как близко они разминулись со смертью - Крис почти
сразу кончила.
лампу и начал одеваться. Его тело по-прежнему приковывало взгляд. Крис
вспомнила тот понедельник, как это все случилось. У него...
кроме бесполезного сейчас возбуждения. Она скинула ноги с кровати и
натянула трусики-паутинку.
конца, себя проверяет или его. - Может быть, нам лучше вернуться в
постель и...
тень, промелькнула усмешка. - Свиная кровь для свиньи.
как внутри у нее, словно хищный ночной цветок, распускается и набирает
силу какое-то мощное будоражащее чувство.
сильно, как люди почему-то считают, должна. Нет, никто, конечно, не
говорит мне этого прямо, но все, кого я встречаю, постоянно твердят,
как, мол, им жаль - обычно перед тем, как попросит у меня автограф. Они
ожидают, что я буду безутешно рыдать, носить черное, пить слишком много
или ударюсь в наркотики. Как правило, люди говорят что-нибудь вроде
этого: Ужасно, просто ужасно... Но знаете, то, что с ней произошло... и
так далее, и так далее.
скатерть кофе или о промахе в боулинге. А истинная скорбь так же редка,
как и истинная любовь. Я уже больше не жалею о том, что Томми мертв. Он
теперь вспоминается как чудесный сон. Может быть, вы подумаете, что это
жестоко, но с той ночи утекло много воды. И я не жалею о том, что
сообщила Комиссии по делу Кэриетты Уайт. Я говорила правду - столько,
сколько знала.
была обычным человеком, таким же, как вы сами, человеком с надеждами,
мечтами и так далее. Впрочем, говорить об этом, видимо, бесполезно. Едва
ли теперь удастся превратить нечто, созданное газетами, обратно в
человека. Но она была человеком, и она страдала. Так страдала, что
большинству из нас это и представить себе трудно.
балу. Надеюсь, что бал - пока не начался весь этот ужас - стал для нее
самым замечательным, чудесным, волшебным событием в жизни...
секунду поурчал на холостом ходу, а затем он выключил зажигание. Кэрри
сидела справа от него, придерживая на плечах платок. Ей вдруг
показалось, что все происходит во сне, наполненном какими-то неясными
перспективами, и она только-только это поняла. Что же она делает? Она
оставила маму одну.
дверцу, но Томми обошел, машину и сделал это сам.
такую прекрасную женщину, что ее никто не узнал.
Фриде было нечто оранжевое из гипюра, и в этом наряде она немного
напоминала басовую трубу. В дверях проверяли билеты Донна Тибодо и Дэвид
Бракен. Оба были членами Национального общества отличников, оба входили
в "личное гестапо" мисс Гир, и оба оделись на этот раз в цвета школы -
белые брюки и красные пиджаки. Тина Блейк и Норма Уотсон раздавали
программки и рассаживали участников бала в соответствии с планом. Обе
были в черном - Кэрри подумала, что девушки, должно быть, считают себя
очень элегантными, но ей они больше всего напоминали продавщиц сигарет
из старых гангстерских фильмов. Когда вошли Томми и Кэрри, все
повернулись в их сторону, и на секунду в зале повисло неловкое молчание.
Джордж Доусон воскликнул:
ужас - еще чуть-чуть, и она швырнула бы Джорджа через весь холл. Затем
она сообразила, что это старая, привычная игра между двумя приятелями.
стойках и обменивались ударами. Но потом Джордж, которому уже дважды
досталось под ребра, комично заверещал:
похожим на нож для вскрывания конвертов носом. - Если они прикончат друг
друга, я буду танцевать с тобой.
рискнула пошутить Кэрри. - Как динозавры.
ослабли старые ржавые цепи и разлилось тепло. Стало легче, спокойнее.
Вестоувере, а покрой тут совсем не сложный.
группа начнет. - Он закатил глаза и снова начал валять дурака. - Бум,
Махров Алексей
Сертаков Виталий
Русанов Владислав
Браун Дэн
Витковский Евгений
Каменистый Артем