даже заподозрить неладное в столь благополучной с виду семье. Гвен
сильно переживала разрыв. Как-никак, они прожили вместе шесть лет, а Эми
уже исполнилось четыре...
и даже просто как человек, привели к тому, что ее уверенность в себе
была теперь вконец подорвана. Однако жизнь есть жизнь - ей все равно
надо оставаться доброй и любящей матерью для Эми, искать себе подходящее
место и продолжать существовать в этом мире...
небольшом городке в Западной Виргинии, где Гвен предложили учить детей
пятых классов. Сначала ее взяли на время, из-за того что внезапно
захворала штатная учительница. Но болезнь ее затянулась и, когда
выяснилось, что это рак мозга, с Гвен сразу же продлили контракт. Она
довела класс до летних каникул и благодаря отличным результатам ее
учеников, Гвен решили оставить в школе еще на одно полугодие. Но уже к
осени по понятным причинам место окончательно освободилось, и Гвен тут
же заняла открывшуюся вакансию.
была здесь главная у детей, а им предстояло командовать ею. Но
мало-помалу она освоилась и уже через пару месяцев поняла, что
справляется с обязанностями вполне успешно. Дети полюбили ее, и к
женщине понемногу стала возвращаться былая уверенность в своих силах.
Прошли те трудные дни, когда ребята традиционно "в штыки" принимали
новую "училку", ведь детское сердце всегда открыто к доброте и
пониманию, и Гвен довольно быстро удалось найти с ними общий язык.
"трудных" учеников, и заявил, что, конечно, хотел бы не провалиться на
экзаменах и перейти в шестой класс, но даже если этого не произойдет, он
не будет сильно расстраиваться, потому что Гвен в таком случае станет
учить его еще целый год. А к той "злюке", которая ведет шестые классы,
ему не больно-то и хочется попадать. Естественно, такие слова были сущим
бальзамом для учительского сердца. И хотя Гвен заметила мальчику: "Не
надо называть миссис Вилке злюкой, она замечательный педагог, вот
увидишь", - и пыталась держаться с ним строго, в душе у нее все просто
пело от такого незатейливого мальчишеского комплимента.
передохнуть и съездить к своей младшей сестре Салли, которая еще училась
в колледже. И вот буквально два дня назад они сели с сестрой в машину в
надежде провести несколько праздничных дней в отдыхе и покое.
твердо стояла на ногах, она могла открыто и ничего не утаивая обсуждать
с сестрой любые проблемы семейной жизни, наставлять ее и предупреждать
об опасностях, которые таятся почти в каждом современном браке. Ведь на
ошибках учатся!..
решимости выжить, чего бы ей это ни стоило, ведь у нее еще оставалась
дочь... Она надеялась, что любовь к жизни и инстинкт самосохранения,
сидящий в каждом из нас, подскажут ей выход и сберегут от непоправимого.
вокруг металлических прутьев, густое сплетение которых теперь больше
напоминало ей гроб, нежели клетку.
Глава 9
последнюю лекцию на вечернем отделении своего нью-йоркского колледжа
такими словами:
возможно, что это и есть его самая главная отличительная черта -
способность к сублимации. Благодаря высокоразвитому интеллекту человек
научился одерживать верх над своими инстинктами. Однако этой
замечательной способности мы обязаны не только величайшими достижениями
человечества, но и самыми гнусными извращениями.
заискивающим, трусливым и храбрым, жалким и смехотворным. Некоторые его
побуждения достойны всяческого восхищения и подражания, другие,
наоборот, вызывают лишь отвращение или жалость. Его можно обучать, можно
обманывать, можно заменить кинжал на секс, а нацистские марши на
нежнейшие строки высокой поэзии; можно поменять мимолетное чувство
короткой страсти на долгие годы искренней преданности и любви... А во
имя религии человек способен как на невероятную жестокость, так и на
самые гуманные поступки и чувства.
а потом произнес:
закончим на десять минут раньше, как я вам и обещал. Поздравляю всех с
наступающим праздником. - И начал собирать с кафедры свои конспекты и
книги.
пару вопросов, другие, пожелав профессору веселой Пасхи, тут же кинулись
к выходу. Он уходил последним и почему-то сразу почувствовал себя
мучительно одиноким. В коридоре не было ни души, и его собственные шаги
отдавались в тишине гулким эхом. В соседних аудиториях свет уже не
горел. Колледж опустел.
такси. Сначала он хотел поехать, домой, но вместо этого почему-то сказал
водителю: "На Вашингтон-сквер". Это было как раз то место, где находился
злополучный магазинчик Синтии. Расплатившись с шофером, Морган вышел на
тротуар и задумчиво зашагал вперед. Эта девушка не выходила у него из
головы - такая упрямая и неисправимая в своих заблуждениях... Но может
быть, его просто задело, что она отказалась еще раз с ним встретиться?..
Нет, он никак не мог перестать о ней думать. А особенно вспоминались ее
блестящие черные волосы и темные сверкающие глаза.
красовалась табличка "Закрыто по случаю Пасхи". Однако Морган не
торопился уходить, надеясь, что, возможно, внутри еще остался кто-нибудь
из служащих, а может быть, и сама хозяйка, задержавшаяся по каким-то
своим делам.
соседний бар и взял пива. Но даже отхлебывая густую янтарную жидкость,
Морган не переставал думать о Синтии. При этом прекрасно понимая,
насколько глупо с его стороны так увлечься этой юной чудачкой. Ведь по
трезвому размышлению, было совершенно понятно, что девица просто
нуждается в помощи психиатра. Однако было в ней нечто неуловимое, что
тянуло его, словно магнитом.
действительно всерьез увлекся ею. Иначе рассудок уже заставил бы его не
сидеть здесь впустую, а ехать домой и забыть обо всем как можно быстрее.
Но почему-то умные мысли не посещали его сегодня. Инстинкты оказывались
сильнее. Ему все больше хотелось встретиться с этой девушкой и даже -
чего греха таить! - просто переспать с ней, хотя бы она и обладала всеми
пороками мира, вместе взятыми.
извращенные понятия методично прививались ей с самого детства. И может
быть, он и есть тот единственный в мире парень, который сумеет все-таки
вправить ей мозги и доказать, как глубоко она неправа в своих
представлениях... Пусть даже их отношения и не получат развития, такой
разговор все равно вряд ли ей повредит. Хотя, возможно, что Синтия
наконец серьезно задумается над своими убеждениями. А это уже
прогресс...
проводились как раз на Пасху - это он хорошо помнил. Правда, именно об
этих собраниях она почему-то не особенно распространялась, и теперь
профессор пытался восстановить в памяти все, что ему стало известно о
совершаемых там ритуалах. Неожиданно всплыло и название заштатного
городишки, близ которого находится ее поместье: Вишневая Горка. Никаких
особых планов на выходные у Моргана не было, и ему в голову пришла вдруг
безумная идея: он вооружится фотоаппаратом, картой, отыщет ее и попросит
разрешения сделать несколько снимков этих служб для своей будущей книги.
Если это разозлит Синтию и она укажет ему на дверь - что ж, так тому и
быть: он молча проглотит обиду и отправится восвояси, навсегда выкинув
ее из головы. Но вдруг она все же снизойдет до него и позволит ему
остаться? Рискнуть, пожалуй, стоит...
объяснить?... Теперь он сам себе казался зеленым юнцом, который по уши
втюрился в свою одноклассницу и подстерегает ее после уроков, чтобы хоть
одним глазком взглянуть на предмет своей страсти. Нет, он никак не
походил сейчас на солидного тридцатилетнего ученого, уважаемого и
любимого студентами и профессорами...
похмелье до такой степени выбьет его из колеи, что отпадет последняя
охота ехать на край спета в какую-то Богом забытую Вишневую Горку, чтобы
предстать там в роли шута горохового. С такими мыслями он заказал третью
кружку пива, а, потом подумал и добавил к нему еще двойную порцию виски.
Глава 10
обдумывала предложенный Гвен план побега. Он мучил ее и не давал покоя,
представляясь одновременно и страшным, и вполне осуществимым. Только бы
Афанасьев Роман
Свержин Владимир
Юрьев Сергей
Березин Федор
Корнев Павел
Апраксина Татьяна