субъект или ипостась, сущность же их воли, представления и чувства есть одна
и та же, именно божественная, в силу чего все три ипостаси хотят одного и
того же, именно безусловного блага, представляют одно и то же, именно
абсолютную истину и т. д.,- и только отношение этих трех способов бытия у
них различно.
принадлежат все три основные способы бытия, но только в различном отношении.
Первый субъект представляет и чувствует, лишь поскольку хочет, что уже
необходимо следует из его первоначального значения. Во втором, имеющем уже
первого пред собою, преобладает объективный элемент представления,
определяющая причина которого есть первый субъект: воля и чувство подчинены
здесь представлению,- он хочет и чувствует, лишь поскольку представляет.
Наконец, в третьем субъекте, имеющем уже за собою и непосредственно
творческое бытие первого, и идеальное бытие {133}второго, особенное или
самостоятельное значение может принадлежать только реальному или
чувственному бытию: он представляет и хочет, лишь поскольку ощущает. Первый
субъект есть чистый дух, второй есть ум (????), третий, как дух
осуществляющийся или действующий в другом, может быть в отличие от первого
назван душою.
вследствие этого или потому также субъект представления истины и чувства
красоты. Ум есть сущее как субъект представления и носитель истины, а
вследствие этого также субъект воли блага и чувства красоты. Душа, или
осуществляющийся дух, есть сущее как субъект чувства и носительница красоты,
и лишь вследствие этого или постольку подлежащее также воле блага и
представлению истины.
которые, полюбив кого-нибудь сразу, уже на основании этой любви, составляют
себе общее представление о любимом предмете, а также силою и степенью этой
любви определяют силу и достоинство чувственных впечатлений, возбуждаемых
любимым существом. Но бывают и такие, в которых каждое данное существо
вызывает сначала известное общее теоретическое представление о себе, и с
этим уже представлением сообразуется их воля и чувство относительно этого
существа. Бывают, наконец, и такие, на которых действует прежде всего
реальная сторона предмета, и возбуждаемыми в них аффектами или чувственными
состояниями определяется уже и умственное, и нравственное отношение их к
предмету. Первые сначала любят или хотят, а затем уже по своей любви или
воле представляют и ощущают, вторые сначала представляют, а по представлению
уже хотят и чувствуют, третьи первее всего ощущают, а по ощущениям уже
представляют и хотят. Первые суть люди духовные, вторые суть люди ума,
третьи - душевные.
видели, три образа сущности или три идеи, из которых каждая составляет
преимущественный предмет или содержание одного из трех субъектов. Здесь
возникают два вопроса: во-первых, что собственно заключается в этих трех
идеях, то есть что желается как благо, что представляется как истина и что
чувствуется как красота,- и затем: в каком отношении {134}эти три идеи
находятся к общему определению божественной сущности как единой, то есть к
ее определению как любовь?
все; таким образом, то, что заключается и в благе, и в истине, и в красоте
как идеях абсолютного есть одно и то же все, и разница между ними не есть
разница в содержимом (материальная), а только в образе содержания
(формальная). Абсолютное хочет как блага того же самого, что оно
представляет как истину и чувствует как красоту, и именно всего. Но все
может быть предметом абсолютно-сущего только в своем внутреннем единстве и
целости. Таким образом, благо, истина и красота суть различные образы или
виды единства, под которыми для абсолютного является его содержание, или
все,- или три различные стороны, с которых абсолютно-сущее сводит все к
единству. Но, вообще говоря, всякое внутреннее единство, всякое извнутри
идущее соединение многих есть любовь (в том широком смысле, в котором это
понятие совпадает с понятиями лада, гармонии, и мира или мiра[1], космоса).
В этом смысле благо, истина и красота являются лишь различными образами
любви. Но эти три идеи и соответствующие им три способа бытия не в
одинаковой степени представляют собою внутреннее единство. Очевидно, всего
сильнее и, так сказать, внутреннее (интимнее) является это единство в воле
как благо, ибо в акте воли предмет ее еще не выделен из субъекта даже
идеально: он пребывает в существенном единстве с ним. Поэтому если вообще
внутреннее единство обозначается термином "любовь", то в особенности этим
термином определяется абсолютное в той сфере, где внутреннее единство
является как первоначальное и неразрывное, то есть в сфере воли и блага.
Воля блага есть любовь в своей внутренней сущности или первоначальный
источник любви. Благо есть единство всего или всех, то есть любовь, как
желаемое, то есть как любимое,- следовательно, здесь мы имеем любовь в
особенном и преимущественном смысле как идею идей: это есть единство
существенное. Истина есть та же любовь, то есть единство всего, но уже как
объективно представляемое это есть единство идеальное. Наконец, красота есть
та же любовь (то есть единство всех), но как проявленная или ощутимая: это
есть единство реальное. Другими словами, благо есть единство в положительной
возможности, {135}силе или мощи (соответственно чему и божественная воля
может обозначаться как начало непосредственно творческое, или мощное),
истина есть то же единство как необходимое, и красота - оно же как
действительное. Чтобы выразить отношение этих терминов в кратких словах, мы
можем сказать, что абсолютное осуществляет благо чрез истину в красоте. Три
идеи или три всеобщие единства, будучи лишь различными сторонами или
положениями одного и того же, образуют вместе в своем взаимном проникновении
новое конкретное единство, представляющее полное осуществление божественного
содержания, всецелость абсолютной сущности, реализацию Бога как всеединого,
"в котором обитает вся полнота Божества телесно"[2].
христианстве. Здесь наконец мы вступаем на почву собственно христианского
Откровения.
главные фазисы этого развития;
жизни), с чрезвычайною последовательностью развитый в буддизме; затем
идеализм (признание другого, идеального мира за пределами этой видимой
действительности), достигший полной ясности в мистических умозрениях
Платона; далее монотеизм (признание за пределами видимой действительности не
только мира идей, но признание безусловного начала как положительного
субъекта или я), как характеристический принцип религиозного сознания в
иудействе; наконец, последнее определение божественного начала в
дохристианском религиозном сознании - определение его как триединого Бога,
находимое нами в александрийской теософии и основанное на сознании отношения
Бога как сущего к его универсальному содержанию или сущности.
состав его.
оно исходит из признания, выраженного апостолом Иоанном, что "весь мир лежит
во зле"[3]. Во-вторых, необходимый элемент в христианстве есть идеализм -
признание иного, идеального космоса, признание царства небесного за
пределами мира земного. Далее, христианство существенно монотеистично.
Наконец, и учение о триедином Боге также не {136}только необходимо входит в
состав христианства, но лишь в христианстве впервые оно сделалось общим и
открытым религиозным догматом.
столь же несомненно, что ни один из них и все они вместе не представляют
собою особенного характеристического содержания христианства. Если бы
христианство было только соединением этих элементов, то оно не представляло
бы собой никакой новой мировой силы, было бы только эклектическою системой,
какие часто встречаются в школах, но никогда не действуют в жизни, не
совершают мировых исторических переворотов, не разрушают одного мира и не
создают другого.
элементов, в него входящих, и это собственное содержание есть единственно и
исключительно Христос. В христианстве как таком мы находим Христа и только
Христа - вот истина, много раз высказанная, но очень мало усвоенная.
очень часто встречаются люди, называющие себя христианами, но признающие,
что сущность христианства не в лице Христа, а в Его учении. Они говорят: мы
христиане, потому что принимаем учение Христа. Но в чем же состоит учение
Христа? Если мы возьмем нравственное учение (а его-то именно и имеют в виду
в этом случае), развиваемое в Евангелии и все сводящееся к правилу: "люби
ближнего, как самого себя"[4], то необходимо признать, что это нравственное
правило еще не составляет особенности христианства. Гораздо раньше
христианства в индийских религиозных учениях - в браминстве и буддизме -
проповедовалась любовь и милосердие, и не только к людям, но и ко всему
живущему.
учение Христа о Боге как Отце, о Боге как существе по преимуществу любящем,
благом, ибо и это учение не есть еще специфически христианское: не говоря
уже о том, что название отца всегда придавалось верховным богам всех
религий,- в одной из них, именно в религии персидской, мы находим
представление о верховном Боге не только как отце, но и как отце всеблагом,
любящем.
учения Христа, которое мы находим в Евангелии, то единственным новым,
специфически отличным от всех других религий, будет здесь учение Христа о
Себе самом, указание на Себя самого как на живую воплощенную истину. "Я есмь
путь, Истина и жизнь: верующий в меня имеет жизнь вечную"[5].
Акунин Борис
Шилова Юлия
Влодавец Леонид
Акунин Борис
Орлов Алекс
Посняков Андрей