дружелюбие! Наверное, они думают, что мы тоже леопарды, только другой
породы".
(внизу была пропасть) и огляделся. С этой огромной высоты он увидел сквозь
розовую дымку на юго-западе очертание еще одного острова, а на
северо-востоке были отчетливо видны крутые берега третьего. Неожиданно Гену
озарила догадка: да ведь это не что иное, как цепочка маленьких Эмпирейских
островов, тот самый хвостик той самой грейт-эмпирейской запятой! Мы на
архипелаге! Ура! Это меняет дело! Шансы на спасение увеличиваются. Должно
быть, мы находимся на острове Флип, или на Фухсе, или на Фео... Да, конечно,
это остров Фео: ведь именно он славится самой высокой горой на всем
архипелаге. Остров Фео!
его, экипаж зурбаганского "ЯКа", безмятежно спали, раскинувшись под
гигантским деревом. Похоже было на то, что и часовой Акси, чей силуэт так
красиво выделялся на фоне зари, тоже безмятежно спала, красиво выделяясь.
Это было бы опасно, если бы Гена не знал нравы своих врагов. Бандиты,
окружившие гору, безусловно, тоже дрыхнут после обязательной вечерней
пьянки. Похоже, что бодрствуют на всем острове только трое: он сам - Гена,
симпатичный леопард на ветке гигантского дерева и само это гордое дерево
неизвестной породы, которое, наверно, не спит никогда.
прислонился к нему и вздрогнул от изумления. Ствол дерева был теплый!
крупным сосудам шла горячая кровь.
момент. Конечно, Гена прижался к горячему дереву ухом и, конечно, услышал
там внутри взволнованный стук, гулко несущийся сквозь деревянную массу и
улетающий как бы в трубу.
очаровательный часовой, а леопард спрыгнул с ветви и посмотрел на Гену
удивленными глазами. - Простите, я хотел сказать: это дерево Сульп! -
взволнованно объяснил Гена и задумчиво пробормотал: - Что за странная
оговорка...
на кусочки и теперь выбрасывал на пляж с регулярностью автомата то кресло,
то ящик, то чемодан, а то и человека. Бессмысленно было бороться с этой
пенной стеной, да и незачем было бороться. Прибой не знал разницы между
одушевленными и неодушевленными предметами. Он просто закручивал предмет в
своих водоворотах, а потом выбрасывал его на уже горячий от солнца пляж.
вместе под высокой кокосовой пальмой. Они лежали на песке, пытаясь
отдышаться и выплюнуть излишки соленой воды, попавшей в их организмы при
пересечении полосы прибоя. Однако не прошло и десяти минут, как они
отдышались, выплюнули излишки и попытались - ох, человеки, неуемные
существа! - сориентироваться в пространстве.
где важно и безучастно прогуливались несколько заблудших фламинго. Десятка
два-три кокосовых пальм раскачивались в потоках пассата. В северо-западной
части атолла был небольшой зеленый холм, с этого холма спустилась
человеческая фигура и медленно двинулась по ослепительно белому пляжу к
нашим жертвам.
господин Герман Фогель, к которому я и направлялся на своем стремительном
каноэ.
особого труда. Беспомощное кувыркание в пенных водоворотах остальных мужчин
каравана порядком удивило его, но он ничем не показал своего удивления, а
тем более насмешки. Вождь был человеком образованным и широким, и он,
конечно, понимал, что жители Лондона, Парижа и Ленинграда не встречаются в
своей повседневной жизни с такими сильными прибоями.
Герман Фогель, известный в прошлом радиолюбитель, послал в эфир тревожную
радиограмму, адресованную известному и уважаемому в кругах коротковолновиков
Геннадию Стратофонтову, то есть вашему внуку, мадам Мария Спиридоновна,
вашему сыну, мадам Элла и мсье Эдуард, вашему другу, мсье Четверкин,
мадемуазель Даша и Наташа и шевалье Брюквин Валентин. Однако сигналы с
атолла ГФ-39 были очень слабыми, предполагаю, что сели аккумуляторы, и
уважаемый Геннадий был поставлен в тупик.
эфиру, и очень часто эти круги соприкасаются. Так, на счастье, заочный друг
уважаемого Геннадия, уважаемый Мик Джеггер, почтальон с Фолклендских
островов, оказался и моим заочным другом. Я пустил в ход других своих
заочных друзей, включая вашего соседа, уважаемого Цитронского Льва
Степановича, принес жертву радиобогу Мегагерцу... ну, не будем уточнять, ну,
пару кур, корзину рыбы, ну, кое-что еще... короче говоря, господа, Мегагерц
оказался милостив, и мне удалось почти точно установить, что таинственные
размытые сигналы идут от Германа Фогеля, с атолла ГФ-39. Увы, сигналы отсюда
больше не повторялись, и мне пришлось выйти в море на каноэ. Впрочем, я рад,
что встретился с вами и что мы теперь лежим все вместе на этом хорошем песке
и можем все вместе разделить радость встречи с Германом Фогелем, который
сейчас приближается к нам.
Мускулистые бронзовые плечи и мускулистые черноватые ноги несли на себе
обрывки одежды, которая, возможно, была когда-то сукном цвета хаки, но,
возможно, и батистом цвета перванш. Длинные, спутанные пегие волосы
ниспадали на плечи, длиннейшая пегая борода была заткнута за пояс. Цвета
глаз нельзя было различить из-за нависших пегих бровей. Приблизившись на
расстояние двадцати метров, гигант вынул из сумы две гранаты, поднял их над
головой и прокричал на каком-то немыслимом языке, в котором клокотали
русские, немецкие, французские слова, а также звуки моря, скрип пальм и вой
ветра:
пож-ж-жа-а-гломп-гломп-ло-о-о-о-вать... шерше дизе папир... их буду вас
эксплоз-з-з... тр-р-р... кх!
гранатами.
вскочив на свои легкие ноги, устремился к гиганту с распростертыми
объятиями.
милостивые государи, через пятьдесят девять лет приятно встретить даже
бывшего врага! Вы помните, обер-лейтенант, как я сбил ваш "альбатрос" в 1915
году в трех верстах к северу от Перемышля? Я зашел к вам в хвост на своем
"ньюпоре" и швырнул в ваш аппарат целый тюк горящей пакли!
гранаты и заключил бывшего неприятеля в объятия. - Кр-р-р-ш-ш т,
у-у-у-вз-з-з, - сказал он. - Унзер камф был жуткий шреклих... Ду бист в
з-з-з-ы-ы-ы...
- Позволь тебе представить моих друзей, семейство Стратофонтовых!
казалось, выскочили из-под нависших бровей и остановились в священном ужасе.
Он смотрел на семейство Стратофонтовых, словно на ожившие тотемы. Он рухнул
перед ними ниц и простер руки, словно дикарь перед алтарем. Он, должно быть,
и впрямь считал богами наших милых Стратофонтовых.
Бонжур! Щ-щ-щ-асть-ть-ть-ть-е!
невероятного не произошло, что Стратофонтовы - вовсе не миф, не гипербола, а
самые обыкновенные миловидные люди. Решающую роль в этом деле сыграла
баночка растворимого кофе, которую хлопотливый океан как раз подкатил к
ногам компании. Мама Элла быстро вскипятила на непромокаемой зажигалке мужа
банку воды и предложила икающему гиганту этот самый распространенный напиток
современной цивилизации - "нескафе". Напиток произвел на Германа Фогеля
чрезвычайно сильное и приятное впечатление. Он успокоился, улыбнулся и начал
свой рассказ. Мы здесь даем лишь краткое изложение его рассказа, разумеется
удаляя из него щелканье птиц, вой ветра и треск пальмовых веток.
НЫНЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЯ КОРЕННОГО НАСЕЛЕНИЯ АТОЛЛА ГФ-39 ГЕРМАНА НИКОЛАЕВИЧА
ФОГЕЛЯ.§
Николаевич Фогель-Кукушкин лечил невралгию на купаниях в Баден- Бадене,
когда разразилась первая мировая война. Герман Николаевич был интернирован
германскими властями. Власти насильственным путем лишили его русской
половины фамилии, объявили его немцем, засадили за руль "альбатроса" и
приказали:
новеньким летательным аппаратом и дал себя вовлечь в братоубийственную
войну. Конечно, в русские войска Герман Николаевич не стрелял, а просто себе
летал на своей мощной машине и бомбы сбрасывал в облюбованное им болото в
трех верстах к северу от Перемышля. Как вдруг за ним стал гоняться русский
Черепнин Владимир
Шилова Юлия
Белов Вольф
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Сертаков Виталий