у свиньи, огромный нос висел ниже подбородка, шея как будто совсем ис-
чезла, так что голова прямо торчала на плечах, и только с трудом он мог
поворачивать ее направо или налево. Ростом он был не выше, чем тогда,
когда ему было двенадцать лет. Но в то время, как другие юноши от две-
надцати до двадцатилетнего возраста растут в вышину, он вырос только в
ширину: спина и грудь у него были широкие и выгнутые и походили на туго
набитые мешки. Это толстое туловище держалось на маленьких, слабых нож-
ках, которым такая тяжесть была не под силу. Зато его руки были такой же
длины, как у обыкновенного взрослого человека. Ладони толстые, коричне-
вые, пальцы длинные, паукообразные, и когда он вытягивал руки, то мог,
не сгибаясь, достать ими до полу. Вот каким безобразным карликом стал
теперь маленький Яков...
тери. Все, над чем он тогда смеялся: ее длинный нос, ее безобразные
пальцы - все это она передала ему, за исключением длинной, дрожащей шеи.
рюльник, подходя к Якову и со смехом рассматривая его. - Право, даже во
сне нельзя вообразить себе ничего более смешного. А знаете, я вам сделаю
предложение, маленький человечек. Хотя моя цирюльня и из лучших, но пос-
леднее время у меня не так много посетителей, как прежде, и в том виной
мой сосед, цирюльник Пенкин, который где-то отыскал великана, заманиваю-
щего к нему публику. Но великан-то - невелика редкость, а вот такой че-
ловек, как вы, - это дело другого рода. Поступайте ко мне на службу, лю-
безный! Вы получите квартиру, стол, одежду - все, что вам нужно, а за
это вы будете каждое утро стоять у дверей и зазывать посетителей. Вы бу-
дете взбивать пену и подавать гостям полотенце, и будьте уверены, что мы
оба не останемся внакладе. У меня будет больше посетителей, чем у соседа
с его великаном, а вам все охотно будут давать на чай.
- он должен был теперь привыкать к подобным оскорблениям. Поэтому он по
возможности спокойно заявил цирюльнику, что у него нет времени для по-
добной службы, и пошел далее.
но, ничего не могла сделать с его умственными способностями. Это он соз-
навал вполне ясно, потому что теперь он думал и чувствовал далеко не
так, как семь лет тому назад. Яков за этот промежуток времени стал и ум-
нее и рассудительнее. И действительно, он не горевал о своей утраченной
красоте, не плакал из-за своего безобразия; его огорчало лишь то, что
его, как собаку, прогнали из родного дома. Однако он решился сделать еще
одну попытку и поговорить с матерью.
нил ей о том дне, когда пошел за старухой, напомнил ей разные случаи из
своего детства, рассказал она околдовала его за то, что он посмеялся над
ней на рынке. Жена сапожника не знала, что и подумать. Все, что Яков
рассказывал о своем детстве, было совершенно верно, но когда он загово-
рил о том, как семь лет прослужил белкой, - то она никак не могла предс-
тавить себе, чтобы это было возможно. А когда она при этом еще взгляды-
вала на карлика, то приходила в ужас от его уродства и окончательно от-
казывалась верить, что это ее сын. Однако она сочла более благоразумным
переговорить с мужем. Собрав свои корзины, она велела Якову следовать за
нею, и они отправились в лавку сапожника.
наш пропавший Яков. Он рассказал мне все: как его украли у нас семь лет
тому назад и как он был заколдован волшебницей.
зал! Постой же ты, негодяй! Ведь все это я сам с час тому назад расска-
зал ему, а потом он отправился к тебе, чтобы надуть тебя. Так ты был за-
колдован, сыночек? Погоди же, я сейчас сниму с тебя колдовство!
бросился на карлика и так хлестнул его по спине и длинным рукам, что тот
закричал от боли и с плачем побежал прочь.
частному, обладающему такой смешной наружностью. Бедный карлик оставался
весь день без пищи и питья и вечером должен был избрать для ночлега цер-
ковную паперть, несмотря на то, что ступени ее были и жестки и холодны.
как найти себе пропитание, так как отец и мать окончательно прогнали
его. Служить вывеской для цирюльника или показывать себя за деньги ему
не позволяла гордость. Что же ему оставалось делать? Но тут вдруг ему
пришло в голову, что, будучи белкой, он сделал большие успехи в поварс-
ком искусстве. Он справедливо полагал, что не уступит в этом деле ника-
кому повару, и решил воспользоваться своими познаниями по этой части.
что герцог, повелитель страны, был большой любитель хорошего стола и со-
бирал у себя искусных поваров из разных стран света; к его-то дворцу и
отправился наш карлик. Когда он подошел к наружным воротам, караульные
спросили, что ему нужно, и стали над ним насмехаться. Но он потребовал,
чтобы его повели к главному смотрителю над кухней. Караульные расхохота-
лись и повели его через парадные двери. Повсюду на его пути слуги оста-
навливались, глядели на него и со смехом сопровождали его, так что, ког-
да он стал подниматься по лестнице дворца, за ним тянулся уже длинный
хвост всяческой прислуги. Конюхи побросали свои скребницы, скороходы бе-
жали со всех ног, полотеры забыли выколачивать ковры; все бегали и суе-
тились так, как будто неприятель стоял у ворот. Со всех сторон раздава-
лись крики: "Карлик, карлик! Видели вы карлика?" Наконец, в дверях поя-
вился смотритель дворца с гневным лицом, держа в руке огромный хлыст.
на спины ближайших конюхов и привратников.
привели карлика, да такого, какого вы, наверно, никогда не видали.
смеха, так как боялся уронить этим свое достоинство. Поэтому он, разог-
нав хлыстом толпу, повел карлика в дом и спросил, что ему нужно. Но ус-
лыхав, что тот хочет видеть смотрителя над кухней, возразил:
дворца? Ты хочешь сделаться лейб-карликом герцога, не правда ли?
лять всевозможные редкие блюда. Соблаговолите отвести меня к главному
смотрителю над кухней; быть может, ему пригодятся мои услуги.
лый. В кухню - вот выдумал! Ведь, будучи лейб-карликом, ты мог бы ничего
не делать, есть и пить вдоволь и носить прекрасное платье. Ну, да мы еще
увидим, вправду ли ты настолько искусен, чтобы быть поваром у герцога. А
для поваренка ты слишком хорош.
главного смотрителя над кухней.
коснулся носом ковра, покрывавшего пол. - Не нужен ли вам искусный по-
вар?
ся громким хохотом.
тать до плиты, даже ставши на цыпочки и высунув голову из плеч? Нет,
крошка, тот, кто прислал тебя ко мне, хотел, видно, посмеяться над то-
бой.
дворца и все бывшие в комнате громко ему вторили.
большим количеством вина, муки и кореньев? Ведь у вас этого добра вдо-
воль. Прикажите мне приготовить какое-нибудь лакомое блюдо, дайте мне
все, что нужно для этого, и оно будет приготовлено на ваших же глазах,
да так, что вы сами должны будете сказать: "Он готовит по всем правилам
искусства".
сверкал своими крошечными глазками, как жестикулировал своими тонкими
паукообразными пальцами и как поворачивался во все стороны его длинный
нос.
и взял под руку смотрителя дворца. - Что ж, попробуем, хотя бы ради шут-
ки! Пойдемте все в кухню.
Это было большое, очень просторное помещение, великолепно устроенное.
Под двадцатью плитами горел огонь; посредине комнаты протекал прозрачный
ручеек, служивший одновременно и бассейном для рыбы. В шкафах из мрамора
и драгоценного дерева были сложены разные припасы, которые необходимо
иметь всегда под рукой, а по обеим сторонам кухни тянулись десять залов,
в которых хранилось все, что только можно найти редкого и лакомого во
всех странах востока и запада. Кухонная прислуга всякого рода бегала ту-
да и сюда, гремела котлами и кастрюлями, вилками и половниками. Но когда
главный смотритель над кухней появился среди них, они все безмолвно
выстроились в ряд, так что слышен был лишь треск огня и журчание воды.
первого повара, заведовавшего завтраками.
бургские клецки.
герцог? Считаешь ли ты себя способным приготовить этот мудреный суп? Что
касается клецек, то ты, во всяком случае, не сделаешь их, - это наша