тождества наших представлений о справедливости с представлениями о них же
Высших Сил и полное непонимание принципов механики Судьбы. Или она никак не
может примириться с вмешательством НКВД СССР в свои собственные внутренние
дела? Хорошо. Согласен. Нехрена, допустим, совать свои рыар в чужую жизнь и
в чужие смерти. Судьбе видней. Каков ни есть негодяй Понятьев, он же Гуров,
но его час не пробил, пущай живет сволочь, никуда не денется, молчать,
отставить, крругом... а-арш! Я вам покажу, скоты и разложенцы, полюбуйтесь,
что я сейчас натворю и погублю вам в устрашение грузовик, 26 рыл и 2 баяна!
И если у вас есть совесть, то в следующий раз семижды семь задумайтесь и не
всовывайте свои палки в мое неумолимое колесо! На вас вина за ни в чем не
повинных!..
сгорели, сгнили заживо, в крови, в гное, в кишках, в костях, в грязи, в
страданье, десятки миллионов, а гражданин Гуров в это время выменивал по
всему Союзу с помощью своих прохиндеев шматы сала на драгоценности и
картины. Блудил. Опохмелялся вместе с Алексеем Толстым, был такой случай, в
ванне с шампанским. Мать голодом уморил, наплодил гнуси, лжи и разврата, но
берегли его силы Судьбы, берегли, близко не подвели к роковой черте, от
бандитое спасали, от следствия, от хвори, от бед. Как это понять? Не лично
ли Дьявол вас опекал, гражданин Гуров? А на войне и каторгах гибли лучшие,
хотя и говна полегло немало. Странно. Странно... Неизбежно ли должен быть
поражен ударом Рока, отведенным от тебя, другой? Что это за палка такая
хитрая о двух концах используется иногда при ударе? Стараются ли
ангелы-хранители, отводя удар от своих подопечных, успеть сообщить коллегам
по Промыслу, чтобы не проморгали они такого-то числа во столько-то минут и
секунд, в таких-то точках пространства принять необходимые меры
безопасности, дабы кирпич упал, никого случайно не задев... на мостовую,
отъезд в свадебное путешествие на новом "Бьюике" был отложен... грибы,
ужасно похожие на шампиньоны, не изжарены... акции не покупались... девочка
не ходила на вечеринку... не выпит мальчиком денатурат... баянисты поехали
не в колхоз, а на свадьбу... дедушка Гитлера не познакомился с бабушкой...
девушка в Гори не дала сапожнику... Ленин не пошел по другому пути... никому
не приходила в голову мысль о коллективизации... не убивали отца и мать...
не горела моя деревня... дабы приняли ангелы меры, и я не сидел бы на
мерзлой колодине... и мы не смотрели бы сейчас друг на друга, гражданин
Гуров! .. Что вы скажете?., Вы думаете, что и здесь без нечистого не
обошлось? Наверняка. Просто удивительно, что я, занявшись вами, начисто
отвлекся от него самого.
случайного человека прислониться к стенке дома и залюбоваться бликами солнца
на первой листве, глупо к тому же открыв рот, а через секунду тот падает с
головой, пробитой тяжелой сосулей, с еще сверкающим в глазах солнцем, не
ведая, что предназначена была сосуля дворнику Сидорычу, выдавшему Чека семью
эсера для получения жилплощади. Это он, Сатана, спас вас от Руки, он!.. А
вот хорошо он поступил или плохо, это уж вам решать, гражданин Гуров. Я же
пойду выпью за Судьбу, которой нам все равно не понять, и за согласие с ней,
данное, как дар, немногим людям. Пожалуй, вам легче согласиться с ее
Велениями, чем мне. Но я процитирую сейчас кусочек лагерного дневника одного
старикашки упрямого, как осел, жизнелюбивого, как дитя с хорошей
наследственностью, мудрого, как не знаю кто, и веселого, как птица.
интимный момент бабушке... Это мне не нужно... Вот!
этапа и благодарю Бога за то, что нагнулся я вчера случай но и увидел
карандаш марки "Хаммер". Тетрадка была у меня, и вот спешу на глазах у вас
посочинять, ибо грех имею не тщеславный, а от немощи мыслительного дара
происходящий, не думать вслух или же про себя, но посочинять. Вслух не
очень-то, прости Господи, посочиняешь, да и чего чудесного изглаголишь
скверным языком своим, к мату привыкшим?.. Шум слова моего мешает зачатью
ясномыслия, и уши Душа затыкает, как если бы аэроплан пролетел, пропердел и
скрылся... "
за бесценок скупает сокровища национальные, а уж сколько тайком скупил,
только он да продавцы знают. Нехорошо пользоваться бедой народа, нехорошо.
Проклинаю наживающихся на народной беде и не думаю прощать, грех этот беру
на душу! Но да вот карандашик-то я нашел "хаммеровский". Ты же счастливым
сделал меня, карандашик ты мой - карандашик! Могу на стенке барака белой
начеркать "Сталин - говно! Большевики - бесы!" Но я поберегу тебя,
поберегу. И лучше я сгорю быстрей тебя, растаю как свеча, чем ты
искрошишься, чем останется крошка единственная от грифелька, точка
последняя, раньше моего смертного часа. Слава тебе, Господи, за карандашик!
Однако душа смущена, Господи! Как же с Хаммером быть? Может, если бы не он,
то и писали бы мы от отчаяния одни скверные слова и проклятья пальцами в
российских сортирах? Господи! Прими раскаяние души моей, нелепой временами!
Прощаю Хаммеру. Ты подал мне этот знак, и каюсь, что сам без него не допер
до отказа от ожесточенья. А с Хаммером ты сам разберешься...
письмишки накатал домой, ксивами зовем мы здесь письмишки. Помиловки,
правда, тискать отказался. Бесполезняк. Суета напрасных надежд. Милости у
Тебя просим, а не у антихристовых шестерок. По-нашенски это слуги. Но
главное, возрадовался я потому (экономя в дневнике карандашик, обозначу тему
скорописью), что помыслить желаю в рассказе под названьем "Кура и зачем? или
Плач о карандашике". "
самому интересно.
нар наших. Этапа ждем. Куда? Зачем? Ходили мы некогда свободные по свободным
дорогам сотворенной земли, через горы и реки, зе моря-океаны ходили. Ветры
попутные Ты слал нам на радость. Били вихри в наши лица на испытание
упрямства сил наших. Смысл нас поргонял. В землю врастали одни, на мудрость
остановки начхав, перекатывались по полю иные.
поток наш на куски, аки колбасу, чей вкус забыт зубами, по пять рыл в куске,
из одной богомерзкой ямы пространства - в другую, из другой - в третью.
Доколе, Господи? Доколе? И Твоею ли волей все это творимо? Отвращают пустые
глаза от Лика Твоего бараки лагерей, ибо не понять невинным в сегодняшней
жизни знака такой чудовищно большой обиды. Охрип я уже, говоря им: не
ожесточайтесь! Он дал нам от века крыло Свободы, не наша ли вина, что
залетели мы не тура, хотя залетать сюда не хотели? Не пели ли нам пророки,
предупреждая блуд и ложь на этапах долгого пути, не пели ли они нам во гневе
своем: летите, птички, летите, не знаем только, где вы обосретесь!
вдали Магадан, столица Колымского края!... Пой, Коленька, стоп, стоп,
паровоз, не стучите колеса, кондуктор, нажми на тормоза!
плоть от плоти, кровь от крови тех бесчисленных прошедших, умерших в свой
час и сгинувших от чужой воли, но если карандашик мой, крошась, оставляет
неведомый и незаметный надзору мира след, то жизнь оставляет после себя нас.
Мы след ее. След ее вины и свершенья, пустоты и радости, предательств и
подвигов, света и горя, воровства и милосердия, песни и грязи, пролитой
крови и безгрешной улыбки дитяти. Не сетуйте на Бога, как на хлебореза, что
птюхи у вас разные, с довеском у одного, с опилками у другого, без корочки у
Сидорова, сырая у Фельдмана. Не сетуй те, что обделены сегодня вы ибо если
бы не вы, то кто? Отец ваш? Мать ваша? Брат? Друг? Сестра? Жена? Сын?
Ближний? Переложите ли крест ваш на другую спину? Даже если захотите, милые,
то не переложите. Хер вам! Бурем же нести наш крест. Будем ждать
освобожденья. А крест наш и есть след жизни, конец ее, дошедший до тебя и
меня, и отречение от жизни неразумно, ибо неразумие тоже след и наслерует
его следующий за тобой. Так не твоя ли вина, что заплачет он горько однажды
от скудости и уродства наследства? Положимте же, братья, в копилочку для еще
не рожденных, кто что может, кому чего не жалко, в если же жалко, то тем
более положим, ибо не будет в копилке нашей дара богаче, неожиданней и
радостней для того, кто вскроет ее в известное время. Но что же есть у нас
на дереве нар наших? Говна пирога? Вшивота? Струпья? Кажется, что не может
быть существ, более обездоленных, чем мы. Де так ли это, братья! Вот
Невидимый Некто с шапкой идет по баракам, подадим ему надежды наши и чистые
сожаленья, тоску по родственникам и очагам, любовь нашу к ним, не
пожлобимся, подадим кусочек Свободы, я знаю, что у вас ее и так мало,
подадим раскаянье, что до сей секунды, еще на воле, нам и в голову не
приходило, замкнутым самим в себе, уверенным, что жизнь на нас оборвется,
поделиться с потомками тем, что сделает их свободней, справедливей, веселей
и бесстрашней.
мы сейчас сидим в таком дерьме и ждем этапа неведомо куда, неведомо зачем?
Что клали они? Это нетрудно представить... Так говорят иные, но отождествите
себя с жизнью, и прошедшей, и будущей, и вы улыбнетесь по-детски, так как
мелькнет в вашем сердце, вечно открытом для согласия и раскаяния, детская
мысль: елки-палки! Это же мы сами себе поднасрали! Не хватит ли подсирать? И
вам станет весело, и вы зажмуритесь, как от солнца, выходящего из-за туч, от
ослепительной возможности успеть жить в это мгновение благодарно и
правильно. Но ведь можно каждый миг неправильно сгинуть во тьме, братья!
Верно?
нецелованный, а ты еще с женой не спамши, не плачь! Ты молод, но почти
генерал-лейтенант по данной тебе чести в столь молодые лета заслужить
горький хлебушек опыта, который я хаваю в свои семьдесят два, беззубый,
бессемейный, осужденный на четвертак, пять по рогам, пять по рукам, пять по
ногам, прободения язвы желудка ожидаю с минуты на минуту. Не думайте,
Березин Федор
Суворов Виктор
Зыков Виталий
Андреев Николай
Шилова Юлия