Чтение 23–й страницы книги ~Самшитовый лес~

- А ничего и не надо,- успокаивал его Сапожников.- Сначала Атлантиду буду кормить я. Она ко мне привыкла. А когда уеду - у моих друзей поживет, у Дунаевых. К Нюре всякая живность липнет

- Как бы она меня не разлюбила за это время

Что она, человек, что ли? - сказал Сапожников.- Чересчур многого вы от нее хотите

- Чересчур умные все стали, - сказала проводница

Поезд тронулся. Проплыли белые вывески на вагонах - откуда идет поезд и куда. Ушел поезд, и открылась другая сторона перрона, на которой стоял запыхавшийся доктор Шура, только что вбежавший, и смотрел на Сапожникова

- Эй, как тебя : Ботинков! - крикнул доктор Шура. -Почем нынче идеи

- Полтора рубля ведро, - ответил Сапожников. - Слушай, отличник учебы: говорят, в Москву еще лучший профессор приехал, чем твой: Учебников набирают для полной шлифовки:Хочешь, устрою поноску носить

Доктор Шура оскорбительно показал ему язык и хотел уйти

- Стой! Пивом угощу! - воскликнул Сапожников

И доктор Шура остался

Из этого в дальнейшем вышло много последствий

А потом Сапожников поехал в рижскую сторонку и волновался. Там он будет занят работой

- Рыбы там поедим, - сказал Генка Фролов

- А зачем? - спросил Сапожников. - Ты рыбу любишь

- Неважно, - сказал Ненка. - В каждом месте надо есть то, что оно производит: В общем-то правильно

- Но это не главное: Главное, там кековское пиво

- Какое - Кековское: Там есть такое место Кеково. Совхоз или колхоз - они пиво производят даже ларьки в городе есть

- А чем оно замечательно? - спросил Вартанов

- Говорят - с четвертого стакана ломаются. Чудо, а не пиво

- Откуда ты все знаешь, Гена? - спросил Сапожников

- Живу, - ответил Фролов

- - <:Полак, сын Скилура, напал на Херсонес, и жители его просили помощи у царя Митридата Евнагора

- В то время Митридат владел уже Югом и Востоком Понта Евксинского, а теперь он пожелал захватить наши берега

- Митридат послал Диофанта с флотом, и тот разбил скифов Полака и тавров и вернулся в Понт

- Но через год скифы снова напали на жителей Херсонеса, и Митридат снова посла Диофанта, и тот разбил скифов в Каркентиде в жестокой битве мечей и занял Скифиню, города и столицу их Неаполь. Но Херсонес перестал быть свободным и подпал под силу Митридата и державу его

- И Пантикапей, город наш прекрасный, ждал, что будет, потому что с Востока шли сарматы. И некоторые племена, подвластные нам, отпали от нашего царства, и царь наш Перисад посылал дары сарматскому царю

- И жители города роптали и вспоминали о вольности своей. В Феодосии и Пантикапее среди скифских и меотийских рабов было волнение>

- Я хочу с тобой поговорить, - сказал Вартанов

Это был последний день перед отъездом, и Вартанов сказал: - Я хочу с тобой поговорить

Они расположились на моложавой траве у каких-то давних руин

Дышали, смотрели втроем в розовое небо, в котором летали райские птички

Вартанов сказал: - Зачем тебе все это нужно

- Ты про что

- Ну ты знаешь, про что: Зачем ты живешь так, как ты живешь

- А как надо? - спросил Сапожников

- Надо заниматься своим делом, - сказал Вартанов. - Зачем ты лезешь в те области, где ты не специалист

- Может быть, именно поэтому, - ответил Сапожников. - Я ничего не пробиваю из своих выдумок, я высказываю соображения. Налетай, бели

А зачем ты лез в здешние дела и махал руками? Вот и я поэтому

- Но я же махал руками, потому что было все очевидно

- А может быть, и мне очевидно

- Не может этого быть,- сказал Вартанов.- Ведь я тебя знаю вот уже сколько лет. Ты теперь и в историю лезешь

- Да,- сказал Сапожников.- Я влез в историю. Потому что без истории уже нельзя

- Но у тебя нет достаточных знаний. Знаний. А все знать нельзя

- Одному знать нельзя,- возразил Сапожников.- А всем вместе можно

- Но так оно и происходит на деле. Знают всё больше и больше..

а разве все счастливы,- сказал Вартанов и перебил сам себя: - Это поразительно и смешно. Сегодня Станиславского не приняли бы в театр потому, что он не кончал студию имени Станиславского... а Ван Гог и Гоген считались бы самодеятельностью. А уж о Циолковском и говорить нечего. С ним и говорить не стали бы. Он не окончил Авиационного института, не служил в НИИ и не имел знания

- Ладно... разберемся,- сказал Сапожников.- Могу еще добавить монаха Менделя, основателя генетики, каноника Коперника, основателя нынешней астрономии, химика Пастера, основателя микробиологии. Ну, этого все знают

- И химика Бородина тоже все знают,- резвился Фролов,- и доктора Чехова тоже все знают

- Сухопутного офицера Льва Толстого и морского офицера Римского-Корсакова, - начал смеяться Вартанов и долго смеялся

- Искусство не бери,- вмешался Фролов.- В искусство всегда откуда-нибудь переходят. Ты науку бери и технику

- Кончай,- сказал Сапожников.- Кончай ржать. Заболеешь

Вот уже больше сотни лет делают попытку подменить творчество образованием. А ведь образование - это чужой опыт творчества, и он часто глушит твой собственный

Чужой опыт предоставляет только выбор. Не больше. А не выход

Выход - это не поиски выбора. Выход лежит над выбором. И его надо открыть. Выход - это изобретение

- Фактически ты занимаешься искусством, а не наукой и техникой,- говорили Сапожникову.- Тебе нужно свободное творчество, а наука и техника связаны с планом. Они чересчур дорого стоят

- Ты дай мне план, и я придумаю, как его выполнить,- отвечал Сапожников

- Но ты же заставишь меня потом пересматривать план? А это огромная работа

- Я могу придумать, как облегчить и ее

Конечно, он не имел в виду одного себя. Одному везде не поспеть

Он имел в виду таких, как он, их немало, а было бы больше, если бы поверили, что человек от природы может больше, чем он может, когда он размышляет по внутренней потребности

И тогда он не бегает от противоречия, а открывает выход, лежащий выше противоречия. Человек прислушивается к себе и слышит тихий взрыв. И ему радостно. Выше этой радости нет ничего. Потому что выход - это освобождение

- А если у тебя не получится?.. В тебе и в этом способе чересчур большая степень ненадежности,- говорили ему

- Это надежность,- отвечал Сапожников,- Только она по- другому выглядит

- А почему ты Мемориал не смотрел? - спросил Фролов.- Пойди посмотри... Почему ты не смотрел

- Не пошел,- сказал Сапожников

- Я знаю, что не пошел. Я спрашиваю почему

- Потому

- Ну ладно. Как хочешь,- сказал Вартанов>

И они ушли. Солнце садилось. Прелесть уходящего вечера. Вартанов и Фролов уходили по вечернему шоссе

Оставалось еще часа три до отъезда

Вечер был прекрасно-печальный и такой тихий, что когда Сапожников кокнул крутое яйцо об камень чужих руин, а потом стал его облупливать, то хруст скорлупы, наверно, был слышен на километры. Хруст был - как будто динозавр ел динозавра

Они ему оставили еще и банку майонеза. который по прихоти эпохи начал становиться дефицитом в моду вошел. А чем открыть эту банку - он не мог Придумать, не мог изобрести. Представляете себе - не мог

Значит, жизнь его прошла попусту. Убедили. Ну и что хорошего

Сапожников не пошел смотреть Мемориал. Он старательно его обогнул и пошел в поле, туда, где виднелся на равнине зеленый кустарник и отдельные деревья. Почему он туда пошел, он сам не знал . какая-то сила притягивала его к этой зелени. А над зеленью ласково вечереющее небо

Он понял, что проиграл, понял, что жизнь его была ошибкой. И что если бы можно было первую жизнь прожить начерно, то вторую. Он бы жил набело,. По-другому: А сейчас, наверно, надо было начинать жить по тому счету, по которому жил Генка Фролов. Фролов жил по отпускам. Он знал точно, сколько ему еще отпусков осталось до пенсии

<:И тут в городе стало известно нам, что слюнявый наш царь Перисад не может больше управлять и не может защитить нас от сарматов и что Ксенофонт уговорил царя Перисада передать власть Митридату Понтийскому

И тут Савмак, дворцовый раб, убил Перисада, и жители восстали и овладели Феодосией и Пантикапеем и сделали Савмака царем, но Ксенофонт остался жив, и это была ошибка

И целый год правил царь Савмак, и это были лучшие дни для людей: :Митридат прислал Диофанта, и тот победил Савмака. Кровь текла по улицам вниз к порту. Камни трескались от пожара. Статуи богов катились по улицам в обнимку с трупами. И детски криков и криков женских не было слышно от грома щитов и мечей и воинского рева:> Принято считать, что на войне взрослеют. Это ошибка. На войне стареют. А когда возвращаются - если возвращаются, - то возвращаются к той жизни, где не бомбят и не стреляют, а ходят на работу, любят и учатся

Но как раз всего этого вернувшиеся и не умеют. И потому они в мирной жизни второгодники Когда Сапожников вернулся с войны, к нему опять стали приходить конкретно-дефективные мысли. В войну ему тоже приходили мысли, но мало и все не о том. В войну Сапожников понял слово <Родина>, а не только свой дом и Калязин и Москву. И все это вошло в его сердце и стало его собственной любовью, а не из книжки

Когда началась война, Сапожников еще не понимал. А когда он принимал присягу на асфальтированной дорожке в парке Сокольники, где их учили маршировать среди неработающих аттракционов и закопченных киосков, тогда Сапожников вдруг понял, что у него хотят отнять все, и почувствовал тихий взрыв

Он покосился вправо и влево, вдоль шеренги, на лица восемнадцатилетних, с которыми он принимал присягу, и понял, что не может отдать. Не может отдать ничего. Можно умереть, но отдать нельзя. И тогда от Сапожникова отлетели вдруг мелкие слова воспоминаний и осталось только слово <Родина>, которое глядело на него со всех плакатов осенней Москвы сорок первого года. И тогда впервые общее для всех слово <призыв> превратилось в его личное слово <призвание>. Потому что он во время присяги догадался и открыл, что всю свою сознательную жизнь делал то самое, к чему его теперь призвали, -заступался. Заступался за что-то своим маленьким сердцем, нелепым, мало кому понятным способом, когда ему приходили в голову чересчур конкретные мысли и он выдумывал всякие спасательные пояса и вакуумные кирпичи и многое другое, что потом было записано в его особенной книжке, которая называлась <Каламазоо>

Заступаться, защитить, не дать пропасть, чтобы все живое могло жить, а поломанное починилось

А теперь Сапожников шел по равнине и все каменело у него внутри

Он хотел побыть среди зелени и травы. Глеб прав, никого он счастливым не сделал. Никого не спас, никого не защитил. Только себя измучил. Крах. Это называлось крах и бессмысленность. Крах Светило ласковое предзакатное солнце, и в воздухе проносились какие-то птички. Сапожников ни черта в этом не понимал. Потому что в природе изобретать пока было нечего. Она сама себя изобретала

Сапожников чувствовал себя ящером

Ящеры вымерли. Они не умерли, а вымерли, то есть перестали плодоносить. И тогда распался симбиоз, из которого они состояли

Потом ему показалось, что из-за деревьев что-то виднеется

Он подошел поближе и увидал РУКУ

Ему рассказывали. Но он как-то забыл об этом

Когда-то давным-давно в стороне от концлагеря, где теперь Мемориал, в начале войны было поле, обнесенное колючей проволокой. За ней держали тысяч пятьдесят советских военнопленных. Ни бараков, ни крыши над головой. Люди съели всю траву на этом полигоне смерти и пальцами пытались рыть ямки, чтобы скрыться от непогоды

И вот теперь на этом месте, прямо из земли, торчала огромная человеческая РУКА. Кисть, выполненная из бетона. Она поднималась к небу, эта бетонная пятерня, и кричала Сапожников лег на землю и уткнулся лицом в траву, чтобы не видеть эту руку. Но он все равно ее видел. И понял что буде видеть ее всегда

Он поднялся и посмотрел на нее. Ничего не отменяется. Все начинается сначала. У него чересчур много дел на этой земле, чтобы слушать разумные советы, не подходящие его натуре

ГЛАВА 33. ГИПОТЕЗА, ПОНЯТНАЯ РЕБЕНКУ Когда Сапожников был маленький и ходил кино или книжки читал, то казалось - там всюду рассказывался случай из жизни какого-нибудь человека, и он либо хорошо кончался - человек всех победил или женился почему-то, или плохо кончался, иногда даже смертью. И всегда Сапожников дума, что раз уж рассказан этот случай, то он и был главным в жизни этого человека - иначе зачем его было рассказывать

Сапожников тогда готовил себя к жизни и выбирал образцы поведения. И его покамест не смущало, что ни один случай из его жизни ни разу целиком не был похож на описанный - и продолжался не так, и кончался не тем. Потому что он понимал - жизнь его только начинается, и он еще не наловчился после правильного начала вести себя так, чтобы случай не уходил в сторону и кончался по правилам

Но однажды ему попали в руки мифы Древне Греции

Он хотел забыть эту книжку, но не мог. Он хотел перестать думать о том, что прочел, и не мог

Оказалось, ничто не начинается с начала и не кончается с концом. И от рожденья ты попадаешь в приключения, которые не при тебе начинались и кончатся без тебя. Оказалось, что и победы положительных героев выходили им боком, да не один раз, а сто - взять хоть бедного Геракла, но это относилось и к отрицательным злодеям. Разве знал Сапожников что Медея, которая убила своих детей, чтобы отомстить неверному Ясону, и даже вызывала некоторое сочувствие к своим страданиям, разве знал Сапожников, что и до этого случая Медея резала людей, и после этого случая кого-то травила, и окружающие травили, и родственники окружающих. И дальше Сапожников прочел саги исландские и саги ирландские, и восточные эпосы и западные эпосы, все они начинались не с начала и не кончались с концом, и всюду резали, резали, и ни на кого нельзя было положиться, и это уже не в книжках, а в жизни. И это потом почему-то называли историей

И еще увидел Сапожников в книжках, и в истории, и в жизни, когда сталкивался с причинами этой резни и травли, что, за редкими исключениями полного отчаяния или необходимой защиты, все остальные бесчисленные причины, чтобы кому-то резать кого-то, возникали не с голоду, а с жилу

Вот так

То есть девяносто девять процентов причин происходили не от реальной необходимости, а от тупости, торопливости и неизобретательности и что, поразмыслив, без резанья вполне можно было обойтись. И что если б столько таланта, ума и изобретательности, сколько тратилось на то, чтобы ловчее резать, было бы потрачено на то, чтобы не резать, то человеческий род давно бы жил в раю

: Вот что вспомнил и о чем дума Сапожников, когда его на рынке разыскал Глеб

Глеб позвонил по телефону и спросил Сапожникова. Откликнулся женский голос: - А ктой-то его спрашивает

- Друг

- На рынок он смотался, - ответил женский голос. - Нынче у нас гости Глеб не выдержал

- А ктой-то со мной говорит? - спросил он

- А Дунаева - Нюра, - ответил женский голос

Глеб включил мотор прекрасной своей машины и через несколько минут был возле рынка. Пасмурный день спешил к вечеру

К Глебу кинулся мужчина в велюровой шляпе, шерстяной кофте поверх спортивного костюма и лакированных эстрадных туфлях на босу ногу. Он держал в объятьях цветы в целлофане, баранью попку, трехлитровую банку с зелеными помидорами и рассолом , авоську со стиральным порошком и сиплый транзистор. Глеб понял - вот он, хаос

Мужчина изловчился, отворил дверцу и залез на переднее сиденье

- Ку-уда? - удивился Глеб - В Бирюлево

- Куда лезете? Частная машина: - ничего, старик: Сговоримся

Глеб надел темные очки и стал молча смотреть ему в лоб Мужчина вылез и побежал к другой машине

Глеб поднял стекла, запер дверцу и пошел на рынок. И на него кинулись запахи, которых он тыщу лет: Нет, этого не надо, не надо: Как ни странно, Сапожникова он нашел сразу. Тот брел мимо прилавков, заложив руки в карманы штанов. Сейчас мало кто так ходит

Глеб шел за Сапожниковым прямо, не сворачивая, а только останавливаясь перед встречными и поперечными . Сапожникова же вертело во всех водоворотах и приносило то к одним дарам природы, то к другой лесной были. Потом Сапожникова притерло к прилавку с зеленью

Он взял с намытой горки красную редиску без листвы и стал ее жевать, глядя в застекленное рыночное небо. Он жевал задумчиво и вздыхал. И продавец и ближайшие покупатели озабоченно ждали его оценки

<:К миру никто не готов. На мир глядят еще по-прежнему. Мир - передышка между войнами. И выходит - не было бы мира, не возникали бы войны. Так, что ли? Дикая вещь получается по этой линейной логике. А если логика неверна

Когда во время войны возникает мир, это понятно

Кто-то кого-то разгромил или от усталости обоих. Но вот почему мир порождает войну

Ты меня ударил, а потом я тебя. А там кто кого, и так без конца, и так тысячи лет - линейная логика, - проворачивалось в сапожниковской голове. - Но впервые за тысячи лет возникла ситуация, когда на вопрос - кто кого? - отвечать будет некому>

Сапожников оглянулся на Глеба и все жевал и жевал. Потом пожал плечами, и покупатели передвинулись к следующей редиске

Глеб уже долго смотрел на Сапожникова и понял, что тот его просто не узнает. У Сапожникова , видимо, в голове не укладывалось - Глеб на рынке, в пестом хаосе, где все перемешано, как в кунсткамере, по каким- то странным законам. Глеб должен возвышаться у расфасованных полок с никелированной едой

Глеб снял очки, и Сапожников его сразу узнал и заулыбался, впрочем, печально

Они отошли в сторонку, к запертой двери с надписью <Моечная>

Глебу срочно надо было поговорить с Сапожниковым, но теперь он не знал, о чем

Множество людей в утренних неприбранных одеждах двигалось по всем направлениям и с разной скоростью. Запахи духов, мяса, грибов и рассола. Запахи земли. Толстая женщина продавала пластиковые крышки для немедленного консервирования и цветочные семена сорта <Глория Дэй> для будущих радостей

- Что ты ищешь на рынке, Сапожников? - спросил Глеб

- Я ищу редиску моего детства, Глеб, - ответил Сапожников. - Чтобы она щипала язык. А я виду только водянистую редиску, жалобную на вкус

- Эх, Сапожников, - сказал Глеб, - эту редиску, которую ты ищешь, можно отыскать только вместе с самим детством. Она там и осталась, Сапожников

Вместе с клубникой, от которой кружится голова. И черникой, которую покупали ведрами. В отличие от клюквы, которую покупали решетами

- Ого,- удивился Сапожников.- Тебе знакома такая черника

И такая клюква

- Да, да, ты угадал,- подтвердил Глеб, снова надевая очки.- Я из Калязина. Я думал, ты знаешь. Только я жил по другую сторону великой реки

- Твоя сторона города уцелела, Глеб,- сказал Сапожников.- А моя ушла под воду. Мой город под водой, Глеб, твой же возвышается

Один гонится за счастьем, причиняет другому горе. Драка из-за пирога, из-за женщины, из-за престижа - из-за любого понятия, отысканного в словаре. Линейная, реактивная, рефлексивная логика, механическая, безвыходная. Неизобретательная, безнадежная

И тогда Сапожникову пришло в голову - а что, если война это не порождение мира, а всего лишь его заболевание? Война - это рак мира

- Ты кому-нибудь рассказывал свою идею насчет рака? - спросил Глеб.- Кроме меня?.

- Рассказывал,- ответил Сапожников.- Много раз

- Ну вот...- сказал Глеб

И было непонятно, что он имеет в виду. Но потом и это объяснилось

Все рано или поздно объясняется

У Дунаевых пили чай

Вразнобой гремела музыка из телевизора и транзистора где-то внизу, далеко на улице

Вдруг открылась балконная дверь и с улицы вошла трехногая собачка. А так как балкон был на четырнадцатом этаже, то стало ясно, что вошла летающая собака

- Это очень похоже на вас, Сапожников,- засмеялся Филидоров

- Почему

- Нормальный человек хотя и удивился бы, но стал подыскивать простое объяснение, а вы бы подумали, что собака летающая

- Нет,- терпеливо объяснил Сапожников.- Я бы тоже сначала проверил, была ли она все время на балконе... Другое дело, если бы ее на балконе не было

- Тогда что

- Тогда бы я стал искать другое, простое объяснение... и если бы оказалось, что собака взлетела, я бы не удивился. Но для этого надо сначала найти антигравитацию

- Гравитация тоже еще не найдена,- сказал Филидоров.- Она просто есть, и все