Чтение 23–й страницы книги ~Сад богов~

- Факйо учит нас, что в жизни на все есть заменители, - твердо произнес
он.

Оправившись в достаточной мере, он посетил рыбный рынок в городе и
приобрел огромное количество свежих сардин. И когда мы возвратились с
приятной утренней вылазки в город, посвященной различным закупкам,
оказалось, что к кухне и ее окрестностям невозможно подступиться. Размахивая
ножом, которым он потрошил рыбу перед тем, как разложить ее для сушки на
солнце перед задней дверью, Джиджи отчаянно сражаются с полчищами мух и ос,
явно слетевшихся к нам со всех Ионических островов. Его уже раз пять ужалили
осы, и один глаз совершенно заплыл. Воздух был насыщен запахом быстро
гниющих сардин, а кухонный стол и полы покрывали сугробы серебристой чешуи и
клочья внутренностей. Лишь после того, как мама, полистав "Британскую
энциклопедию", показала Джиджи статью о бомбиле (в сушеном виде известной на
западном побережье Индии под названием "бомбейской утки"), Джиджи нехотя
оставил идею заменить эту рыбу сардинами. Два дня мама изгоняла из кухни
зловоние с применением горячей воды и дезинфицирующих средств, но и то через
окна время от времени залетали оптимистически настроенные осы.

- Возможно, я смогу найти лучший заменитель в Афинах или Истанбуле, -
заключил Джиджи. - Пожалуй, если испечь и измельчить лангуста...

- Не стоит затруднять себя, дорогой Джиджи, - поспешно возразила мама.
- Мы столько времени обходились без такого блюда, и ничего.

После Корфу Джиджи собирался ехать через Турцию в Иран, где хотел
посетить практиковавшего там факира.

- От него я узнаю много такого, что можно включить в факйо, - сообщил
он. - Это великий человек. Мало кто сравнится с ним в искусстве подолгу
задерживать дыхание и пребывать в трансе. Один раз он был погребен на сто
двадцать дней.

- Потрясающе, - с глубоким интересом произнесла мама.

- Вы хотите сказать-погребен заживо? - спросила Марго. - Заживо
погребен на сто двадцать дней? Какой ужас! По-моему, это противоестественно.

- Но ведь он пребывает в трансе, дорогая Марго, - объяснил Джиджи. - Он
ничего не чувствует.

- Вот тут я не совсем уверена, - задумчиво сказала мама. - Потому-то,
кстати, и хочу, чтобы меня кремировала. А то ведь впадешь в транс, и никто
не догадается.

- Что за нелепости ты говоришь, мама, - вмешался Лесли.

- И вовсе это не нелепости, - решительно возразила мама. - Все теперь
такие невнимательные стали.

- А что еще умеют факиры? - спросила Марго. - . Могут они вырастить из
семени манговое дерево? Прямо на глазах у вас? Я однажды видела такое в
Симле.

- Это элементарный фокус, - ответил Джиджи. - Андраватхи делает вещи
куда посложнее. Например, он специалист по левитации, это одна из причин,
почему я хочу с ним познакомиться.

- Левитация-разве это не карточный фокус? - удивилась Марго.

- Да нет же, - сказал Лесли. - Это когда человек парит в воздухе, как
бы летает, верно, Джиджи?

- Верно, - подтвердил Джиджи. - Замечательное свойство. Многие древние
христианские святые были им наделены. Сам я еще не достиг такого мастерства,
вот и хочу учиться у Андраватхи.

- Как это должно быть чудесно, - восхитилась Марго, - парить, будто
птица. Как интересно!

- Да, это должно быть великолепно, - подхватил Джиджи; глаза его сияли.
- Такое чувство, словно тебя возносит к небесам.

На другой день перед самым ленчем Марго в панике вбежала в гостиную.

- Скорей! Скорей! - кричала она. - Джиджи задумал самоубийство!

Мы выскочили на веранду и увидели, что Джиджи сидит на подоконнике
своей комнаты в одной набедренной повязке.

- Он опять подхватил этот транс, - сообщила Марго, точно речь шла о
заразной болезни.

Мама поправила очки и посмотрела наверх. Джиджи начал слегка
покачиваться.

- Поднимись наверх, Лес, и хватай его, - распорядилась мама. - Живей,
пока я отвлеку его разговором.

Тот факт, что Джиджи молчал, как рыба, явно прошел мимо ее сознания.
Лесли ринулся в дом. Мама прокашлялась.

- Дорогой Джиджи, - пропела она. - По-моему, вам не следует сидеть там,
это неразумно. Почему бы вам не спуститься и не поесть с нами?

Джиджи спустился, однако не совсем так, как того хотелось маме. Он лихо
шагнул в пространство и под испуганные крики мамы и Марго полетел вниз. Со
всего маху он врезался в переплетение виноградной лозы под его окном, и
ягоды посыпались градом на каменные плиты. К счастью, лоза была старая и
жилистая, так что ей не стоило труда выдержать малый вес Джиджи.

- Боже мой! - вскричал он. - Где я?

- На виноградной лозе! - взволнованно крикнула Мapro. - Вы попали туда
в состоянии ажитации.

- Не шевелитесь, мы принесем лесенку, - вымолвила мама.

Мы сходили за стремянкой и извлекли взъерошенного Джиджи из пут лозы.
Он был весь в ссадинах и царапинах, в остальном же не пострадал.

Успокоив нервы глотком бренди, мы с опозданием принялись за ленч. И еще
до вечера Джиджи сумел убедить самого себя, что ему удалась левитация.

- Не запутайся я пальцами ног в этой несносной лозе, так и полетел бы
вокруг дома, - говорил он, лежа на диване, весь в бинтах, но счастливый. -
Замечательное достижение!

- Да, конечно, только я предпочла бы, чтобы вы больше не практиковались
у нас, - заметила мама. - Мои нервы не выдержат.

- На пути обратно из Ирана, дорогая миссис Даррелл, я заеду к вам и
отпраздную мой день рождения, - заверил ее Джиджи. - Тогда вы увидите, как я
преуспел.

- Только не надо повторения сегодняшнего, - строго произнесла мама. -
Вы могли убиться насмерть.

Два дня спустя Джиджибой, облепленный пластырем, но нисколько не
унывающий, отбыл в Иран.

- Интересно, вернется он в самом деле к своему дню Рождения, - сказала
Марго. - Если вернется, устроим ему настоящий праздник.

- Что ж, это хорошая идея, - отозвалась мама. - Такой славный мальчик,
вот только очень... неуравновешенный, очень... рисковый.

- Зато это единственный гость, о котором мы можем сказать, что он нанес
нам летучий визит, - заключил Лесли.

¶Королевское событие§

Короли и медведи стражей часто грызут. Шотландская пословица

Можно сказать, что каждый день безмятежной поры, проведенной нами на
Корфу, был особенным, со своей окраской, своим содержанием, памятным именно
потому, что он разительно отличался от остальных трехсот шестидесяти четырех
дней года. И все же один день стоит особняком в моей памяти, ибо он был
знаменателен не только для моих родных и круга наших знакомых, а для всего
населения Корфу.

В этот день в Грецию возвратился король Георг, и никогда еще остров не
переживал такого яркого, волнующего и интригующего события. Даже трудности,
сопряженные с организацией шествия в честь святого Спиридиона, не шли ни в
какое сравнение.

Впервые про честь, выпавшую на долю Корфу, я услышал от моего
наставника, мистера Кралевского. Он был до того возбужден, что почти не
обратил внимания на самца коноплянки, которого я с таким трудом добыл для
него.

- Великая новость, дорогой мальчик, великая новость! Доброе утро,
доброе утро, - приветствовал он меня; большие выразительные глаза его
увлажнились от волнения, изящные руки порхали в воздухе, посаженная на
круглый горб голова качалась. - Счастливый день для этого острова, видит
бог! Нет, конечно, это счастливый день для всей Греции, но особенно для
нашего острова. Э... что? А, коноплянка... Да-да, милая птичка... чирик,
чирик. Но, повторяю, какое торжество для нас в сем малом царстве средь
голубого моря, как говорил Шекспир, сам король нас посещает.

На то он и Шекспир, подумалось мне. Лично у меня приезд реального
короля не вызывал особого восторга, разве что из этого можно извлечь для
себя какие-то блага. Чей это король, справился я, и будут ли мне каникулы,
когда он приедет?

- Как это чей? - воскликнул мистер Кралевский, потрясенный моим
невежеством. - Король Греции, король Георг. Разве ты не знал?

Я заметил, что мы не обзавелись сомнительным благом в виде
радиоприемника, а потому, как правило, пребываем в состоянии блаженного
неведения.

- Так вот, - мистер Кралевский озабоченно посмотрел на меня, словно
коря себя за пробелы в моих познаниях, - так вот, у нас, как тебе известно,
был Метаксас, и он был диктатором. Теперь, слава богу, от этого скверного
человека избавились, и его величество может возвратиться к нам.

- А когда же мы избавились от Метаксаса, - поинтересовался я. - Мне
никто об этом не говорил.

- Ну как же! - воскликнул мистер Кралевский. - Вспомни! Ты должен
помнить, когда у нас была революция и кондитерская пострадала от пулеметного
обстрела. Я всегда считал, что эти пулеметы чересчур опасны.

Я и впрямь помнил революцию, потому что целых три дня был свободен от
занятий, а кондитерская всегда была одной из моих любимых торговых точек. Но
я не связывал это с Метаксасом. А теперь, спросил я с надеждой, по случаю
приезда короля опять какую-нибудь лавку изрешетят из пулемета?

- Что ты, что ты, - испуганно ответил Кралевский. - Ничего подобного,