пришлось им для этого мучиться долгие годы, когда льют тоскливые дожди, и
сны становятся всT хуже, и глаза выцветают, как рисунки на кирпичной стене.
Им навстречу выходят высокие парни из-за стволов, поднявшись, словно
сбросив гнTт своих неразгаданных тайн, они распрямляют плечи и бьют из
автоматов в бегущий человеческий поток.
в асфальт, широкоплечий отпускает еT, и пули прошивают его тело, как
невидимые иглы колдуна, он вздрагивает от ударов и валится под ноги
бегущим, девушка с длинными волосами склоняется над ним, кричит, вцепившись
руками в покрытый опалTнными дырами пиджак, пуля безошибочно попадает ей
прямо в лицо, еT дTргает за голову и бросает вниз, Мария видит, как бегущие
заворачивают влево, за забор, многие падают, чтобы спрятаться от пуль,
забор хрустит под очередями, каменная пыль поднимается над ним подобно
дыму, пули звенят об асфальт, какая-то девушка истошно кричит, мечется
среди огненных жал, в неT никак не могут попасть, Мария приподнимается и
отползает на ободранных коленках за дерево, на траве рядом с ним уже лежит
мальчишка из 6Б, он умер, глаза остекленели, рот открыт, короткие
автоматные очереди продолжают греметь, визжит раненая в живот девчонка,
сжавшись у бровки и дTргая ногами, и скоро этот визг остаTтся единственным
звуком в утренней тишине.
Оставшимся в живых ученикам, лежащим ничком на газоне или просто на
асфальте, матерными окриками приказывают встать и идти к машинам. Тех, кто
не может встать, поднимают силой, мTртвых переворачивают ногами. Визжащую
девочку хватают на руки и куда-то тащат, она поджимает голые окровавленные
ноги, чтобы не развалился пропоротый пулями живот, видны еT белые трусики.
Слышны короткие команды. Над Марией, сидящей в траве за тополиным стволом,
появляется рослый каратель с закатанными рукавами гимнастTрки. Он смотрит в
еT круглые глаза и поднимает автомат, направляя его дулом девочке в лицо.
при произношении слов, потому что один из его уголков словно застыл на
месте. - Сейчас пристрелю.
принюхиваясь. - Ну скажи, описялась?
кривой, потому что изо рта начинает течь кровь. Он вытирает еT рукой и
смотрит на эту руку, потом делает шаг вперTд и как-то неловко опускается в
траву.
разглядеть из-за древесного ствола и, не дождавшись ответа, пускает очередь
в кусты. Мария встаTт и выходит на солнечный свет. Трупов довольно много, и
ту девушку, что металась по двору, оказывается, всT-таки пристрелили. Вон
она лежит, в пол-оборота на спине, рука откинута назад, словно собирается
что-то бросить, смотрит вверх, на облака, ветер шевелит волосы. Каратели
уже у стен школы. Мария находит глазами того мужчину, который говорил с
Юлей, он, похоже, главный.
зверя, могучая шея вздувается от мощи, живущей в тяжеловесном носорожьем
крупе.
Игнату Ильичу прямо в глаза.
как кукла, - но вы сами не отыщете, я... не могу это объяснить.
директрисе школы Валентине Радионовне. - Есть где-нибудь за пределами школы
вход в подвал?
невесть откуда злость.
подружками в прятки на большой перемене, и Наде пришло в голову спрятаться
в подвале, дверь тогда была открыта, наверное, чинили сантехнику. Она
смутно помнит сырой запах подземного мира и темноту, щемящий ужас испачкать
в земляной грязи туфли или разорвать новые колготки о гвоздь. Они
спрятались тогда с Надей совсем недалеко от двери, за прислонTнными к стене
пыльными школьными досками, они спрятались тогда от всех людей, даже
мужчина в серой спецодежде, медленно прошедший мимо, кашляя и дымя едкой
сигаретой, не заметил их, хотя и посветил фонариком в притаившихся за
рTбрами огромных деревянных прямоугольников девочек, но, словно слепой,
проследовал мимо, как проходит в безлунную февральскую ночь таTжный тигр
мимо сидящих под заснеженным кустом пушистых и влажноглазых зайчат. Звонок,
прозвеневший тогда, был еле слышен, и они не могли понять, не почудилось ли
им, ах, как страшно и хорошо было вот так сидеть, во мраке, среди влажных
пористых стен, пропускающих капли давно умершего дождя, вода ласково
журчала в трубах, будто там, в подвальной глубине текла маленькая речка,
росли никому неведомые подземные цветы, летали траурные бабочки и крошечные
стрекозы узора гаснущих углей.
темноте. Каратели водят во все стороны лучами фонарей, но реальность
безвозвратно утрачена ими, распалась на громоздкие тени утаTнных от мира
предметов, им уже не собрать еT в ступени, коридоры, комнаты. - Где,
показывай рукой, - снова шипит Игнат Ильич, и зажимает ладонью рот Марии,
чтобы она не говорила, но Марии нечего сказать, потому что она знает:
нигде. Нигде ничего больше нет, и не было никогда, потому что само прошлое
отступает в небытие, когда остаются одни мTртвые.
автомат, фонарь катится по каменному полу, как убегающий зверTк со световым
хвостом, второй приседает у стены на корточки, поднимает вверх голову,
открывает рот, ему не хватает воздуха в сырой духоте подземелья, Игнат
Ильич светит ему в лицо, всматривается в восковые, напряжTнные черты, пока
из носа карателя не выпрыскивает алая кровь, и он не падает, захрипев,
набок, исчезнув из светлого круга, он хочет умереть в темноте. Игнат Ильич
отпускает рот Марии, он оглядывается и видит, что третий каратель уже лежит
на лестнице, неподвижно глядя куда-то вверх, руки вцепились в ступени,
потом голова его дTргается вверх, как от удара невидимой руки, в шее
щTлкает, и снова кровь, из носа, изо рта. Игнат Ильич не понимает, откуда
взялась смерть, но ищет еT, спокойно, без паники, не пользуясь даже
органами чувств, подчиняясь одной только интуиции раненого скота. Мгновение
- и он уже знает. Мария оборачивается, они встречаются глазами, девочка
смотрит на него с наивной нежностью, но Игнат Ильич видит в еT глазах: она
хочет его убить.
порнографические фильмы смерти, выдерживает взгляд Марии своим тупым
носорожьим лицом, только глаза его суживаются и ноги крепче упираются в
пол. Мария дTргает подбородком вверх, коротко, как крыса, снова и снова,
она закусывает губу и вцепляется руками в платье, но Игнат Ильич всT стоит
перед ней, как гранитный монумент травоядной скотине, он с тихим храпом
втягивает длинную воздушную нить, медленно соображая, как убить своего
маленького врага. Мария жалобно кривит лицо, как перед плачем, и со стоном
зажмуривается от приступа бессилия. Игнат Ильич с утробным хрюканьем
стреляет ей из пистолета в живот. Ударом пули Марию сбивает с ног, она
падает на пол, закрываясь от направленного на неT пистолета рукой, Игнат
Ильич засовывает оружие за пояс и вынимает из-за голенища нож. Он хочет
избить полумTртвую девочку ножом, чтобы она кричала, он знает, как можно
это делать с детьми, они понимают хорошо только язык боли, а после того,
как она умрTт от ужаса и потери крови, он изрежет ножом еT чудесное лицо.
быстрое молча прыгает на него сзади, со ступеней лестницы, и вместе с
ударом прыжка вонзает ему в затылок острую и холодную смерть. Он умирает не
сразу, слишком могуч и вынослив его военный организм, смертоносная машина,
отлаживавшаяся годами сатанинского отупения, непрекращающейся бойни, Игнат
Ильич сипит и давится собственной кровью, но сбрасывает с себя лTгкое тело
Юли и делает несколько шагов по подвалу, прежде чем упасть, головой вперTд,
лбом в пол, в агонии он ревTт и скребTт сапогами по застывшему пыльному
бетону, скалится, снова ревTт, трTтся голым теменем о пол и харкает, плюTт
тTмной кровью во тьму.
стенки, пока Юля собирает оружие и выбивает мTртвым ручкой пистолета зубы.
Потом они вдвоTм затаскивают автоматы наверх. Там Марии становится плохо,
еT рвTт кровью, она садится у стены и приказывает привести ей одного
первоклассника. Гена Пестов возвращается с пугливым мальчишкой, который всT
время закрывается руками, боясь, что его будут бить. Увидев мальчишку,
Мария устало смыкает веки. Первоклассник успевает только пискнуть, когда
Гена хватает его за волосы, поднимая подбородок вверх, а ОлTна Корц,
привалившись к мальчишке животом, точно втыкает шило в детское горло. Мария
прижимает рот к тTплой шее мальчика и сосTт его ещT живую кровь, не
открывая глаз. Она сосTт и проглатывает, с тихим, неразборчивым чавканьем,
стоящий на коленях мальчик молча смотрит в паркет, медленно стукает рама
открытого окна, раскачиваясь под ветром, бесконечно трансформируются в небе
разорванные ватные облака. Солнце, как концентрирующая лучи хрустальная
ваза на столе, слепит глаза идущим редкой цепью на штурм школы карателям.
только одного, едва мелькнувшую тень, но Лида вскрикивает, поднимая
тревогу. Свора выползает в залитый солнцем школьный коридор, где проведено
было когда-то столько весTлых больших перемен, из спортивного зала выводят
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк
Маккарти Кормак
Лондон Джек
Белов Вольф
Суворов Виктор