Неужели у вас нет ничего более приличного? Неужели вы не можете достать
бутылку шампанского? Мне надо выпить бутылку шампанского... Ах, мои нервы,
нервы!
его... Я ее хочу напоить...
нас.
знаете, что это неприлично? И вы -- вы обещали повести меня куда-нибудь! Я
должна сегодня напиться! Я ведь вам уже сказала!
просто хочу выпить стаканчик.
мальчик. Только говорите слишком громко и не умеете себя вести. -- Она
повернулась ко мне: -- Как вы думаете, я могу доверять этому человеку?
когда-нибудь она придет к нам на обед.
княгиню или хотя бы графиню. У нас меняют простыни каждую субботу.
Через минуту он появляется в моей комнате, все еще с шляпой и тростью в
руке.
по-видимому, действительно была настоящей княгиней. По всем признакам.
Правда, у нее обнаружился триппер. Но, как бы то ни было, теперь она живет у
нас, и нам не скучно с нею. У Филмора -- бронхит, у княгини, как я уже
сказал, -- триппер, у меня -- геморрой. Я только-что сдал шесть пустых
бутылок в русской бакалейной лавке через дорогу. Шесть бутылок, из которых я
не выпил ни капли. Мне нельзя ни мяса, ни вина, ни жирной дичи, ни женщин.
Только фрукты и парафиновое масло, капли с арникой и адриналиновая мазь. И
во всем доме нет удобного для меня стула. Сейчас, глядя на княгиню, я сижу,
обложенный подушками, точно какой-нибудь паша. Паша! Это напоминает мне имя
княгини -- Маша. Для меня оно звучит не особенно аристократично. Напоминает
"Живой труп".
Когда Маша переезжала, я уже считал, что теперь мне надо будет искать новое
пристанище, но Филмор сказал, что дает ей приют только до тех пор, пока она
не встанет на ноги. Я не совсем понимаю, что это значит по отношению к такой
женщине, как она; насколько я могу судить, она всю жизнь стояла не на ногах,
а на голове. Она считает, что это революция изгнала ее из России, но я
уверен, что если бы не было революции, то было бы что-нибудь другое. Маша
убеждена, что она замечательная актриса;
Филмор находит ее забавной. Уходя утром, он кладет десять франков на мою
подушку и десять франков на Машину, а вечером мы все втроем обедаем в
русском ресторане внизу. В этом квартале много русских, и Маша уже нашла
место, где ей открыли кредит. Конечно, десять франков -- ничто для княгини;
она любит икру и шампанское, и ей нужно одеться, прежде чем искать работу в
кино. Пока же она ничего не делает. Она толстеет. Сегодня утром у нас был
небольшой скандальчик. Умывшись, я по ошибке схватил ее полотенце. Нам не
удается приучить ее вешать полотенце на свой крючок. И когда я накричал на
нее, она совершенно спокойно ответила: "Дорогой мой, если бы от этого можно
было потерять зрение, как вы говорите, я бы уже давно была слепой".
ней по поводу стульчака отеческим тоном. "Какая чушь! -- отмахивается она.
-- Если вы все так боитесь заразы, я буду пользоваться уборной в кафе!" Я
пытаюсь ей объяснить, что нужно просто соблюдать элементарные правила.
"Чушь! -- повторяет она. -- Я не буду садиться, я буду все делать стоя".
спать с нами, ссылаясь на менструацию. Это длилось восемь дней мы начали
подозревать, что она привирает. Но оказалось, что мы возводили на нее
напраслину. Однажды, когда я пытался привести квартиру в порядок, я нашел
под ее кроватью ватные тампоны, пропитанные кровью. У нее все идет под
кровать: апельсиновые корки, пустые бутылки, ножницы, старые презервативы,
книги, подушки... Она перестилает постель только перед тем, как лечь спать.
Вообще Маша лежит в постели целый день, читая русские газеты. "Дорогой мой,
-- говорит она мне, -- если бы не газеты, я бы и вовсе не вылезала из
постели". И это правда. Мы заросли русскими газетами. Кроме русских газет,
нечем подтереть задницу.
она отдохнула и даже нарастила жирок вокруг талии, она все равно отказалась
иметь с нами дело. Теперь она уверяла, что любит женщин. Для того, чтобы
спать с мужчинами, ей нужно специальное возбуждение. Она просила нас взять
ее в вертеп, где женщины совокупляются с собаками. Или еще лучше, может
быть, где-нибудь есть Леда с лебедем. Взмахи крыльев, видите ли, ужасна ее
возбуждают.
успели обсудить это дело с мадам, с нами заговорил пьяный англичанин,
сидящий за соседним столиком. Он уже дважды ходил наверх, но хотел
попробовать еще раз. Англичанин просил нас помочь ему столковаться с
девицей, на которую он положил глаз, потому-что у него оставалось всего
двадцать франков, а по-французски он не знал ни слова. Девица оказалась
негритянкой с острова Мартиника; здоровенная, веселая и красивая, как
пантера. Чтобы убедить ее забрать последние гроши у англичанина, Филмор
пообещал, что придет к ней, как только она разделается с клиентом. Княгиня,
наблюдавшая за переговорами, тут же села на своего аристократического
конька. Она обиделась. "Хорошо, -- сказал Филмор. -- Ты хотела возбуждения?
Прекрасно! Вот сиди и смотри, как я это буду делать!" Но она вовсе не хотела
смотреть на Филмора, она хотела смотреть на селезня. "Черт подери! --
возмутился Филмор. -- Я не хуже селезня. И даже лучше!" Так, слово за слово,
началась ссора. Чтобы успокоить Машу, пришлось позвать одну из девиц и
оставить их вдвоем щекотать друг друга... Когда Филмор с негритянкой
вернулись, глаза его горели. По тому, как он смотрел на нее, я понял, что за
восхитительный спектакль она ему устроила, и у меня пересохло горло. Филмор
взглянул на меня и, вытащив сто франков, положил передо мной. Он понимал.
Чего мне это стоило -- сидеть здесь целую ночь в качестве зрителя.
"Послушай, -- сказал он, -- я думаю, тебе это нужнее чем нам. Вот деньги,
выбери себе кого-нибудь". Почему-то это произвело на меня боль шее
впечатление, чем все, что он сделал для меня раньше -- а сделал он немало. Я
взял деньги, оценив благородный порыв Филмора, и попросил негритянку
приготовиться. Княгиня разобиделась окончательно. Неужели я считаю, что эта
негритянка -- единственная женщина, которая может привести мужчину в
возбуждение? Я сказал, что да, единственная. Так оно и было. Негритянка
царила в этом гареме.
эрекция. Ее глаза как будто плавали в сперме. Она точно пьянела от всех
мужчин, что бывали у нее наверху. Мне казалось, что она уже не может ходить
прямо. Идя за ней по узкой винтовой лестнице, я не мог побороть желания
просунуть руку между ее ногами. Так мы и шли -- иногда она оглядывалась и
смотрела на меня с улыбкой или покручивала задом, когда становилось очень
щекотно.
в хорошее настроение. И на следующий вечер, после того как она получила
очередную порцию шампанского и икры и рассказала нам новую главу из истории
своей жизни, Филмор принялся за нее всерьез. Она перестала сопротивляться.
Она легла на кровать, раздвинула ноги и позволила ему делать все, что он
хотел. Но когда он был уже готов употребить ее, она сказала спокойно, что у
нее триппер. Филмор скатился с нее кувырком. Я слышал, как он возился в
кухне, доставая свое специальное черное дегтярное мыло. Через десять минут
он уже стоял возле меня с полотенцем в руках. "Можешь себе представить? Эта
сволочная княгиня -- трипперная!" Филмор, по-видимому, испугался не на
шутку. Между тем княгиня, грызя яблоко, попросила принести ей русские
газеты. Очевидно, для нее все это было шуткой. "Подумаешь, триппер... есть
вещи и посерьезнее", -- крикнула она с кровати в открытую дверь. Спустя
несколько минут и Филмор стал относиться к происходящему с юмором. Он
откупорил новую бутылку анжуйского, налил стакан и залпом выпил. Был только
час ночи, и мы еще некоторое время сидели и болтали, Филмор заявил, что
все-таки его взаимоотношения с Машей на этом не закончатся. Конечно, надо
быть осторожным... в Гавре у него открылся залеченный триппер. Он уже не
помнил, как это случилось. Иногда в сильном подпитии он забывал сразу же
помыться. Ничего серьезного, но все же чревато осложнениями. Он не хотел,
чтобы ему массировали предстательную железу, да и вообще мысль снова попасть
в лапы врачей ему не улыбалась. Заболел он еще в университете. Неизвестно,
подхватил ли он триппер от своей девушки или, наоборот, сам ее заразил. В
студенческой среде были такие нравы, что разобраться в этом оказалось
попросту невозможно. Студентки частенько ходили брюхатые. По большей части
от неопытности. Даже профессора и те были неопытны. Поговаривали, что один
из них себя кастрировал...
этого случая Презерватив. Большого риска, вообще говоря, нс было, если,
конечно, презерватив не порвется. Но Филмор купил специальный -- длинный, из
рыбьей кожи. По его словам, это самые прочные. Но и тут его постигла
неудача. У Маши оказалось крошечное влагалище. "Господи, -- удивлялся
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Пехов Алексей
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Орловский Гай Юлий