ловек я не злой, богобоязненный, а даже радовался, когда за окошко
больных бросали. Ух ты, Боже! Вот закроешь глаза, вспомнишь, так и зака-
чаешься. Видишь, поседел как.
ласково прижималась к нему.
головке не погладят вас.
до, в Улясутай.
охрану.
Зыков спаситель наш.
тыдись родного... Спаситель...
грудь косы, нервно затеребила их:
пол.
ла:
вторую, и третью. - На! На, паршивка! На!
какие нынче девки-то! - и, застонав, побежала грузно и неловко в
спальню.
лачки:
листые, покрытые лесом берега, в ту сторону, куда скрылся черный всад-
ник. Хоть бы еще разок увидать его. Зыков, Зыков! Но напрасно она в тос-
ке ломала руки: черному всаднику заказан сюда путь.
белыми стенами, крепко сидели белые - пыль, шлак, отбросы - последний на
Алтае Колчаковский пошатнувшийся оплот. Они будут уничтожены, раздавле-
ны, как клопы в щели: Зыков идет.
ценными вещами закопали ночью в саду - Афанасий Николаевич до поту рабо-
тал две ночи.
приятель; они перерядились во все мужичье и, как мужики, выехали с мужи-
ком из города.
бывших покупателей своих, дружков, загащивались по неделе.
нечных днях, на высоких струганых флагштоках, крепко, деловито, заалел
кумач. Власть тотчас же окунулась в дело, в жизнь. Но все было разбито,
разграблено, сожжено, жителям грозил неминуемый голод.
распорядился начальник красного передового отряда Блохин.
сухое, нервное, утомленное, в прищуренных глазах настороженность и недо-
верие. Американская новая кожаная куртка, за желтым ремнем револьвер,
американские желтые, с гетрами, штиблеты.
тюрьме. Левый глаз его выбит, голова обмотана грязной тряпкой. Торчат
рыжие усы.
зимних шапках, с ушами. Семь винтовок, дулом вперед, лежат на столе.
Чернильница, бумага. Тот самый зал, где был последний митинг. На знамени
вышито: "Вся власть Советам". В зеленых хвоях портреты Ленина и Троцко-
го. Входят с докладами и выходят красноармейцы. Двое с винтовками у две-
рей.
равляя грязную тряпицу на глазу, вяло ответил партизан.
сказал:
заслаб. Голодом морили меня, не жравши. Вот они какие варнаки, здешние
жители. Избили всего... почем зря. Терплю... А все чрез Зыкова... - он
чвыкнул носом и, как слепой, пощупав руками стул, сел.
сунул ему бутылку водки и кусок хлеба:
как голодный пес. Лицо его сразу повеселело.
склады, монополию, дома граждан? Товарищ Курица, я вас спрашиваю.
Он, проклятый Зыков, чтоб его чрез сапог в пятку язвило. Бей, говорит, в
мою голову - я ответчик. Эвот я какой одежины через него мог лишиться:
господска шуба с бобрячьим воротником. Вернул меня, Зыковскую площадь
велел назвать... Вот я и назвал. Едва не укокошили. Очухался, гляжу - в
тюрьме. А я уж думал, что померши. Вот как... хы!.. И глаз вышибли... -
голос его стал веселым.
на земле сидим. Из самой я из бедноты, можно сказать, дрянь мужик, самый
бедный, из села Сростков... Поди, слыхали? Село наше возле, значит...
тюрьмы. Ты лжец! - и глаза Блохина из узеньких вдруг превратились в
большие и колючие.
лось пред его взглядом: стол, комната, винтовки, серьезные вытянутые ли-
ца красноармейцев, а чернильница подскакивала и опять шлепалась на мес-
то.
в столешницу. - Откуда у тебя взялись часы, трое золотых часов, тоже Зы-
ков подарил?
чева.
позеленело, сухие губы сердито жевали, поблескивали темные очки:
деев, жалеть. Часы, вот они... В штанах нашли у разбойника.
лаком: - Вот Зыков придет, он те... Да и прочих которых не помилует,
всех под лед спустит... хы! Начальнички тоже...
вался. Он красную власть почитает, он всегда был сторонник силы и спра-
ведливости, так как лозунги Советской власти, поскольку ему известно из
газет и отрывочных слухов, всецело совпадают с заветами Евангелия. К бе-
лым же он был совершенно равнодушен: ибо полное их неуменье властвовать
и воплощать в себе государственную силу привели к такому трагическому
состоянию богохранимый град сей. А Зыков, что же про него сказать? Сек-
тант, бывший острожник, изувер, человек жестокий, властный, якобы одер-
Маркеев Олег
Корнев Павел
Березин Федор
Пехов Алексей
Семенова Мария
Володихин Дмитрий