вилось, дергалось, два раза грохнул кулаком в стол, в клочья изодрал
письмо и крикнул: - Можешь итти, Ребров!.. Можешь итти... Да-да. Можешь
итти. Прощай, Ребров... До субботы... Да-да, - с треском двинул ногой
кресло, подпер щеки кулаками и закрыл глаза.
обернулся и взглянул на Петра Петровича. Поручик все так же стоял с зап-
рокинутой головой и накрепко закрытыми глазами. Николай Ребров медленно
притворил за собою дверь и лишь направился по коридору, как там, за
дверью загрохотал дикий, страшный хохот поручика Баранова.
имя Клавдии Тимофеевны Томилиной. В записке Павел Федосеич сообщал, что
он бежать раздумал, он выждет более благоприятных обстоятельств, а пока
что ему и здесь не плохо. Записка написана длинно, бестолково, с настав-
лениями, как жить, с покаянными излияниями заблудшей души, с размышлени-
ем о том, что есть отечество, национальная гордость и гражданский долг.
Видимо, записка сочинялась с перерывами, за бутылкой водки: в начале по-
черк был мелкий, как бисер, потом буквы становились крупней и крупней,
под конец они шли враскачку, враскарячку, большие и нескладные, то падая
плашмя, то кувыркаясь, как захмелевшие гуляки.
чиком Барановым. Неужели он, такой выдержанный и холодный, влюблен в эту
великосветскую, сомнительной красоты и свежести, куклу? Впрочем, Николай
знает ее лишь по грязным солдатским сплетням и случайным встречам в пар-
ке.
Трофим Егоров старательно помогал ему. Ну, кажется, все готово.
ранову.
ваясь в лицо офицера, подошел к маленькому столику между окнами, за ко-
торым, перед походным зеркалом, сидел поручик. На столе открытая баночка
с белым порошком. - Это кокаин, - сказал поручик хриплым голосом. Его
лицо изнуренное, под глазами темные тени. - Хочешь нюхнуть? Нет? Напрас-
но. Помогает. Да-да, брат Николаша. Случаются моментики. Конечно, морфий
лучше, но где ж его в такой дыре найдешь? - Поручик поддел тупым концом
пера щепоть кокаина и втянул сначала правой, потом левой ноздрей. - С
хиной, чорт бы их подрал. Его надо два грана вынюхать, чтоб толк был...
- Он нюхнул еще. - Ну, до свиданья. Иди... Прощай... Стой, стой, Никола-
ша! - он обнял юношу, перекрестил и сказал: - Прощай.
вам. Часов в десять вечера тронемся. Будьте готовы.
чало внутри, ноющая боль сосала душу неясным предчувствием, и Николай
Ребров нигде не находил места. Не радость, а безотчетная тоска: ему ка-
залось, что в момент от'езда судьба коварно, неожиданно, прервет их
путь. Что ж делать? Куда пойти? В лес? Но все противно ему здесь, как
кладбище вставшему из гроба мертвецу. Он мысленно призывал мать, молил-
ся, взглядывая на висевший в углу казармы образок. Нет, не то, не то...
Вот если б вдруг пришла сестра Мария?.. Нет, не надо... А Варя? О, ко-
нечно, он взял бы ее с собой, он вернул бы ее к настоящей жизни. Но по-
чему же такая тоска? Он крупными шагами крестил комнату вдоль и поперек,
садился, выходил на улицу, возвращался вновь.
рек Илюшин, пожилой бородатый солдат Мокрин и шестой, незнакомый Нико-
лаю, прасол из Гдова - Червячков, болезненный и хилый. Переговаривались
почему-то тихо, вполголоса. Разговоры вялые, раздраженные, словно здесь
собрались пленники, которых ждет не свобода, а казнь. У сидевшего на
мешке прасола Червячкова совершенно убитый вид.
рову про медвежью охоту, про то, как медведь перешиб хребет двум его
зверовым собакам. Николай слушал и не слушал. Он все взглядывал через
окно на дорогу, словно кого-то поджидал. Время еще раннее, золотые его
часы показывали ровно 7.
ты его, зверя, хочешь скрадом взять, он тебя...
ожидал!
чил бывший денщик Сидоров, и закряхтел, приподымаясь, Павел Федосеич.
лекло. Точно перстом кто указал и повелел категорически: иди! А главное,
Сидоров подбил... Ах, Сидоров, Сидоров... Случайно повстречались... По-
желал вроде няньки моей быть... - Сидоров по-детски простодушно улыбался
своим курносым узкоглазым лицом и кивал головой. Павел Федосеич снял
шапку, перекрестился: - Ух, слава тебе, господи, застал. А Надежду Оси-
повну, мать-помещицу, отвезли. Отвезли, брат, отвезли, да. Умирать пое-
хала старушка.
бок, перетянутый по большому животу кушаком, на голове лихо сидела поры-
желая свалявшаяся папаха. Вообще Павел Федосеич выглядел молодцом, даже
чисто бритое лицо его было напудрено, а большие рыжие с проседью усы
закручены колечками.
сые глаза, во все щеки раздувал казенный самовар.
повышенным говором Павла Федосеича, он был необычайно возбужден, наэ-
лектризован, как бездождное облако, стегающее воздух градом слов. Нико-
лай с кружкой чаю стоял у печки и удивленно прислушивался к неумным ре-
чам Павла Федосеича. "Нет, он не пьян", подумал юноша. Сидоров улыбался
и радостно кивал головой.
Трофим Егоров.
ню, я сто верст без отдыха, через три озера таких, как Пейпус... А вы
знаете, товарищи, - выпрямился он и поправил на переносице пластырь. -
Мы отдаем себя в иго товарищей в кавычках, будем друг дружку звать тоже
товарищами... Ну, так вот, товарищи, дорогие мои, сознание, что мы возв-
ращаемся домой к своим очагам, так сказать, к дыму отечества, придаст
нашим ногам крылья... Фу-у-у, я, ребята, устал... Хорошо бы водки вы-
пить... - По красному, отечному лицу Павла Федосеича струился пот.
ричали:
сол Червячков. - У меня этого продукту запасено. Хватит.
пил. Лицо у Мокрина строгое, борода густая, нос большой с горбиной. -
Это господские? - спросил он Николая. - В таком разе конфискую, - он
снял со стены круглые часы, прикрутил бечевкой маятник с боевой пружи-
ной, чтоб не дрыгали, и - в торбу.
наших денег этой сволочи оставили? Не из дома тащим, а в дом, - он сор-
вал с гвоздя в фигурчатой оправе градусник, повертел перед глазами и
швырнул, как хлам, в угол, потом выворотил из печки медные дверцы, сунул
в корзину, вытряс из постельников солому, встряхнул мешки, круто скатал
их, сунул в корзину. - А то мы обносились все. Робенкам сгодится.
но солдат Мокрин сказал:
ма... Для игры...
превосходительство... Когда? Сейчас?.. Ваше превосходительство, я не мо-
гу, я плохо чувствую себя... А больше никого нет... Что? Слушаюсь, слу-
шаюсь... - Он быстро накинул шинель, сказал впопыхах: - Я живо...
Экстренно генерал требует.
парк. - Как бы не послал куда с бумагой... Не пойду. Я ж расчет полу-
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Лукин Евгений
Браун Дэн
Володихин Дмитрий
Соломатина Татьяна